– Правда? Я не замечал.
– Я любила тебя и ненавидела.
Глеб улыбнулся. Это признание так тронуло его, что из глаз как будто слезы брызнули… Он тыльной ладонью вытер глаза (никогда не плакал, в последний раз… когда? Когда ему было шестнадцать и его первая любовь, Лена, уехала).
«Правда слезы!» – удивился Глеб, поморгал. Слез больше не было, а на душе вдруг стало еще теплей, спокойней.
– Надо же… – удивленно пробормотал Глеб. – Ты меня любила!
– И сейчас люблю. Глеб… Глеб, ты знаешь кто? – улыбнулась Света.
– Кто?
– Ты никакой не князь, ты – Кай. Кай, которого похитила Снежная королева, заточила его в ледяном дворце… Помнишь детскую сказку про Герду и Кая?
– При чем тут Снежная королева?
– Нина – Снежная королева.
Глеб замолчал. Поморгал еще глазами. «Ну, если в сорок лет меня принимают за дурачка Кая… Совсем плохо дело!»
– Свет, дай адрес этого Куделина. Честное слово, я никого убивать не буду. Я просто пошлю ее куда подальше… в смысле, Нину. Ты же знаешь, если ее с поличным не застукать, она отвертится, как пить дать. Поэтому мне нужен адрес. Хочу ее к стенке припереть.
– Ладно, – подумав, согласилась Света Злобина. На листке бумаги быстро написала несколько строк. – Глеб… Глеб, я могу надеяться?
– На что? Что я не укокошу их?
– Нет, я про другое. Я про себя… – сказала Света и покраснела, точно девочка.
– Нет, – немедленно и твердо произнес Глеб.
– Почему? Я такая некрасивая, да?
– Что за глупость! – возмутился Глеб. – Мне другие нравятся. Честно.
– Молодые и стройные? – дрожащим голосом произнесла Света.
– Нет. Просто – другие. Милые врушки и авантюристки. Чтобы верхняя губа лепестком, знаешь… И чтобы скулы, как у Марлен Дитрих… ну, такой типаж женский мне нравится. – Глеб опять помолчал. – И я ничего не могу с собой поделать – всегда западаю на таких.
– Как Нина?
– Нет. Разве Нина – врушка? Врушки врут по мелочам, сочиняют, а Нина – гений лжи. Это другое. Да и внешне она… – Он, не договорив, махнул рукой. В самом деле, странно – всегда тянулся к одним женщинам, а выбрал – Нину, с ее классической, идеальной, тяжелой красотой…
– Значит, ты меня никогда не сможешь полюбить?
– Нет. – Глеб погладил ее по щеке. – Ну и что? Тебя полюбит кто-нибудь другой.
Он не собирался внушать Свете пустых надежд. Решить надо все и сразу.
– Точно?
– Точно, точно… Будь свободна… от меня. Ты хорошая. Ты заслуживаешь счастья.
Света порывисто его обняла. Глеб тоже обнял ее, похлопал по спине.
– Знаешь, я ведь только что освободился от нее… от Нины, – сказал Глеб. – Ты права – я все эти годы правда словно в плену у нее был. А теперь свободен.
– И я от нее свободна… – всхлипнув, горячо согласилась Света. – Если подумать, то и я… все эти годы… Сволочь она, – мрачно буркнула Света и тем напомнила себя прежнюю. – А ты уверен, что ты действительно свободен от Нинки? Вот так вот – раз и за одну секунду освободился? – недоверчиво насупилась она.
– Вроде да.
– И что ты будешь делать?
– Не знаю.
– Ты пойдешь к этой, у которой губы и скулы как у Дитрих… Да?
– Может быть. Не знаю. Она, кстати, фотограф. Ее зовут Евгения…
Глеб вышел на улицу. Он был, как ни странно, почти спокоен. Теперь он знал правду о Нине.
И эта правда ничуть его не удивила…
Столько лет лгать, притворяться Нина могла только из-за мужчины.
Валентин Куделин – вот ответ на все вопросы. Наверное, какой-то особенный дядька, раз Нина так долго по нему сохнет.
Ну и черт с ней. Пускай катится к своему Куделину. Чудовище. Неблагодарная. Неблагодарная ко всем, кто ее любил…
Глеб сел в машину, на автомате проехал сразу несколько улиц. Потом вдруг остановился и достал сотовый. Нажал несколько кнопок.
Частые гудки… Занято.
«Что ж я за дура такая…» – с раздражением подумала Евгения, сидя у компьютера – ее только что озарила одна простая мысль. Евгения достала свой сотовый. И точно – в разделе «набранные номера» – он, нужный номер.
Евгения немедленно нажала кнопку дозвона.
Частые гудки… Занято.
Занято и занято. Сколько можно болтать! Глеб упорно нажимал на кнопки. Наконец соединили.
Он услышал голос – забытый, знакомый:
– Алло!
– Алло… Евгения? Ты меня помнишь? Я – Глеб.
– …Глеб? А я тебе как раз звоню, – сказала Евгения. – Значит, тебе передали сотовый? Это хорошо… Я тебе деньги должна.
– Ой, перестань… Я бы еще заплатил, чтобы тебя снова увидеть. – Голос у него был веселый, дружелюбный. Радостный.
– Что-о? – возмутилась Евгения – но не всерьез, скорее для проформы.
– Давай встретимся, а? Ты занята сейчас? – спросил Глеб.
– Нет. Я сейчас совершенно свободна, от безделья маюсь… – сказала она, с помощью «мышки» закрывая все «окна» на мониторе. Щелкнула кнопкой, выключая сетевой фильтр. «Ничего, потом все сделаю…» – рассеянно подумала она. – Глеб, ты где сейчас?
Он назвал улицу.
– Так это совсем рядом! – удивилась и одновременно обрадовалась Евгения. – Ты видишь там супермаркет, с медведем на витрине?
– Да… А напротив – какой-то сквер.
– Стой там, я буду минут через десять.
– Стою, – послушно ответил Глеб.
…Евгения никогда не собиралась долго. Она всегда отличалась стремительностью. Все вокруг могла свалить-разрушить, но собраться – за считаные минуты, не тратя время на женские ухищрения.
Натянула на себя через голову трикотажное платье персикового оттенка, с желтой окантовкой (цвета, что называется, – «вырви глаз»), но Евгении они шли. Дальше – что?
Немного пудры на лицо. Блеск – на губы, одним-двумя мазками. Тушь – на ресницы. Чуть брызнула на запястья духами. Волосы… А ничего не надо с волосами делать – Евгения повертела перед зеркалом головой. Волосы лежали сзади, на шее, небрежным пучком, одна прядь выбилась, чуть прикрывая глаз.
– Свежа, как роза! – вслух, с чувством глубокой убежденности произнесла Евгения. Привычно перекинула через плечо кофр с фотоаппаратом, всунула ноги в легкие сандалии и выскочила из дома.
По подземному переходу пробежала под оживленной улицей, на противоположной стороне пересекла сквер и стала спускаться по ступеням, ведущим к супермаркету.
Спустилась, подняла голову и увидела Глеба.
– Привет, – растерянно и немного смущенно сказала Евгения.
– Привет! – ответил Глеб и улыбнулся. До последнего момента он сомневался в том, что Евгения придет. Нет, он верил, что она появится в его жизни – рано или поздно, но никак не ожидал, что это произойдет с такой армейской точностью – ровно через десять минут, как она и обещала. Хорошо, что Глеб успел все сделать.
А что он должен был сделать?
…Глеб, поговорив с Евгенией, нажал на кнопку отбоя. Вышел из машины, остановился у водостока, прикрытого чугунной решеткой. Внизу шумела вода, мелькали опавшие листья…
Глеб снял с пальца обручальное кольцо. Минуту медлил – но не потому, что сомневался в том, правильно ли он поступает. Скорее он хотел прочувствовать момент, всю его важность.
Глеб аккуратно бросил кольцо.
Дзынь! Оно ударилось о решетку, подпрыгнуло, перевернулось и провалилось вниз – точно между чугунными перегородками.
Бульк…
Глеб наклонился, вгляделся – кольца не было видно. Там, под решеткой, переливалась черными отблесками вода, на поверхности плавал легкий мусор в виде листьев, окурков и бумажек… Глеб не хотел, чтобы его кольцо хоть кто-нибудь, хоть когда-нибудь нашел. Пусть кольцо унесет вместе с потоками дождевой воды далеко-далеко, в московские подземелья, куда даже диггеру Акиму Петрову нет пути.
– Оп… – пробормотал Глеб с иронией. – Какая досада… Я потерял свое кольцо, Нина.
Далее, расправившись с обручальным кольцом, Глеб огляделся и обнаружил в двух шагах от входа в супермаркет цветочную палатку.
Подойдя к палатке, мужчина опять задумался. Он всегда дарил Нине шикарные букеты. Охапки цветов – богатые и красивые… Иных букетов Нина не признавала. Сколько Глеб помнил, он всегда просил продавцов в цветочных увязать ему сноп из нескольких десятков цветов. Или покупал сразу цветочную композицию в корзине – такие обычно дарят оперным дивам… Расплатившись, Глеб волок эту красоту в дом, на прощание выслушав от продавщицы завистливо-восхищенное: «Господи, как же повезло вашей супруге!»