Джоанна Линдсей - Нежный плут

Она не знала, как сильно бьется и его сердце. Утром он проснулся с раскалывающейся от похмелья головой и обнаружил, что вместе со всеми шестью вчерашними собутыльниками провел ночь в гостиной. Затем он поднялся наверх, чтобы, наконец, разобраться со своей женой, и что же – обнаружил ее очередное исчезновение. Понятно, что после всего этого едва ли он мог быть в хорошем расположении духа. Единственное, что успокоило его в это утро, это зрелище трех кораблей, пришвартованных к пристани, и, как выяснилось, на первом же из них скрывалась его жена. То, что она прячется от него, не было самым худшим – хуже то, что она, как он полагал, твердо решила уйти от него и вернуться вместе с братьями в Америку. А зачем еще ей было находиться на корабле?

Джорджина не знала, какие мысли роились в голове ее мужа, но даже если б и знала, как это могло повлиять на ход событий? Пока ситуация еще не вышла из-под контроля, она все еще рассчитывала как-то вмешаться, независимо от того, на кого больше обращен гнев Джеймса.

– Уоррен, пожалуйста… – промолвила она, подойдя к брату, но тот не удосужился даже взглянуть на нее.

– Отойди отсюда, Джорджи, – только и сказал он.

– Не уйду. Он мой муж.

– Это поправимо.

Его наглая самоуверенность настолько возмутила ее, что она оскалила зубы:

– Ты что, ни слова не услышал из того, что я сказала тебе вчера?

Джеймс увидел ее, и она услышала, как он закричал:

– Джорджи! Ты никуда не уедешь!

О Боже, ну зачем он крикнул это столь повелительно? Как теперь увещевать Уоррена после того, как Джеймс снизу отдает такие безаппеляционные приказания? Дрю был прав. Придется метаться туда-сюда и перекрикиваться с Джеймсом. А разве так договоришься о чем-нибудь? И если верить Томасу – а как не верить, достаточно одного взгляда на Уоррена, – даже если она уступит Джеймсу, Уоррен все равно не пустит ее к нему. Без присутствия остальных братьев ничто не могло сдвинуться с мертвой точки. Дрю никогда не мог повлиять на Уоррена, и надо же, что именно бесполезный Дрю был здесь, а остальные отсутствовали.

Она тянула с ответом Джеймсу, и он решил взять инициативу в свои руки – точнее сказать, в свои кулаки. Увидев, что двое из команды уже упали на палубу, Уоррен заорал:

– Сбейте же его с но…

Джорджина ткнула брата локтем в ребро, и он не окончил фразы. Он обернулся и, встретившись с ее страшным взглядом, не смог ничего сказать. В этот момент она одинаково ненавидела и его, и Джеймса. Проклятые идиоты! Как смеют они так наплевательски относиться к ее желаниям и вести себя так, будто не ее будущее решается в эту минуту!

– Джеймс Мэлори, немедленно прекратите! – закричала она, видя, как еще один матрос свалился с ног.

– А ты спустись сюда, Джорджи!

– Я не могу, – крикнула она и хотела добавить: «Пока не могу», – но не успела.

– Единственное, чего ты не можешь, это бросить меня! – крикнул он.

Его отбросили назад. Шестеро матросов стояли против него. Но он бесстрашно дрался с ними, что еще больше раздражало ее. Дурак, кончится тем, что он окажется в реке!

Нужно было что-то делать. В конце концов, она сыта по горло приказаниями, что она должна, а что не должна делать.

– Почему же это я не могу бросить тебя?

– Потому что я люблю тебя!

Выкрикивая это, он даже не сделал паузы между ударами направо и налево. Однако Джорджина замерла на месте, дыхание у нее перехватило, она готова была сесть на палубу – такими слабыми сделались ее колени от невероятного чувства, вспыхнувшего в ее душе.

– Ты слышал, что он сказал? – промолвила она Уоррену.

– Еще бы, вся набережная слышала это, – проворчал Уоррен. – Но это не меняет дела.

Ее глаза округлились. Она не поверила своим ушам.

– Ты что, издеваешься?! Как раз это меняет все дела в мире, потому что я тоже люблю его.

– Тебе и Камерон нравился. Ты сама не знаешь, чего тебе хочется.

– Но я не она, Уоррен.

Он поглядел вдаль, вспомнив женщину, которая так дурно обошлась с ним, единственную, кто мог изменить его отношение к женщинам, но Джорджина схватила его лицо руками и повернула к себе, заставляя его посмотреть ей в глаза.

– Я люблю тебя, Уоррен, и знаю, что ты хочешь сделать так, чтобы мне было хорошо, но здесь ты должен мне поверить. Малком был моим детским увлечением. Джеймс – моя жизнь. Он – единственный, кто мне нужен, единственный, кто мне всегда будет нужен. Не пытайся больше удерживать меня и разлучать меня с ним.

– А он согласится пойти на попятную и разрешить нам встречаться с тобой? Ты знаешь, именно это требуется от него. Если он не отречется от своих слов, мы никогда больше не увидимся с тобой.

Она улыбнулась, понимая, что, наконец, повлияла на него, что теперь вопрос лишь в том, разрешит или не разрешит Джеймс им видеться.

– Уоррен, он любит меня. Ты ведь слышал. Остальное я возьму на себя, но только разреши мне самой позаботиться. Ты лишь испортишь все дело.

– Ладно, – ответил он с вымученной благосклонностью, – Бог с тобой, делай что хочешь!

Она радостно вскрикнула и крепко прижалась к нему, но тотчас отпрыгнула и… в ту же секунду оказалась в объятиях каменной стены.

– Так ты любишь, любишь меня?

У нее не было времени изумляться, как именно он очутился на шканцах. Несколько громких стонов с нижней палубы рассказывали об этом. Ее уже не волновало, слышал ли он ее разговор с братом. Она просто наслаждалась тем, что крепко прижимается к нему, и чтобы это продолжалось, еще крепче обвилась руками вокруг его тела.

– Ведь ты не станешь ругать меня на глазах у моих братьев?

– Я и не собирался, малышка.

Но улыбки не было на его лице, и он не был намерен задерживаться тут. Она задохнулась, когда он сжал ее в своих объятиях, и почувствовала, как он уводит ее прочь.

– Было бы гораздо лучше, если б это не выглядело так, будто ты силой уводишь меня, – сказала она ему.

– Но я все же увожу тебя, моя дорогая девочка.

Ну, будь что будет. Она и не надеялась, что все пойдет как по маслу.

– Ну хотя бы пригласи их пообедать.

– Это еще с какого черта?

– Джеймс!

Глухое рычание прозвучало где-то у него под кадыком, но он остановился и оглянулся. Лишь Дрю смотрел на него, Уоррен глядел куда-то в сторону.

– Черт бы вас побрал, вы все приглашаетесь к нам на обед!

– Боже всемогущий, – промолвила она, когда они снова двинулись, – неужто нельзя было хоть чуть-чуть повежли…

– Заткнись, Джорджи! Скажи спасибо, что хоть так.

Она поморщилась, всей душой желая, чтоб он не был столь откровенен. Но, может, и хорошо, что он с ней откровенен. И все-таки он сделал первую уступку, хоть и со страшным скрипом, но как бы то ни было, начало положено.

– Джеймс.

– Мм-м?…

– Ты стал покладистее.

Одна из его золотистых бровей изогнулась, когда он посмотрел на нее сверху вниз.

– Стал, стал. Да? Стал покладистее?

Она медленно провела пальцем по его нижней губе:

– Ста-ал.

Он остановился прямо тут, на пристани, когда до кареты было еще далековато, и начал целовать ее. Как они добрались до дома, Джорджина уже не помнила.

– Джеймс, не пора ли нам спуститься в гостиную? Экипажи подъезжали к дому вот уже в течение целого часа.

– Это все мои родственники стремятся к случаю доказать свою преданность. Надеюсь, твои не найдут дорогу к дому.

Она обернула вокруг пальца один из своих золотых локонов и мягко заметила:

– Кажется ведь, ты уже начал избавляться от своего трудного характера?

– У меня всегда был легкий характер, любимая. Но ты до сих пор не убедила меня в том, что я должен простить твоих братьев.

Ее глаза вспыхнули, и вспыхнули еще больше, когда он перекатился по кровати и вновь оказался над нею. Гнев, который только-только стал разгораться, мгновенно угас, когда Джеймс накрыл ее своими объятиями.

И все же она напомнила ему:

– Ты не забыл, что пригласил их на обед?

– Нет, не забыл, но это дом Тони, а он запросто может выставить их отсюда взашей.

– Джеймс!

– Ну, в чем ты хочешь меня убедить?

Этот ужасный человек издевался над нею, и ей не оставалось ничего другого, как платить ему тем же.