Беатрис вела себя вполне непринужденно; отставила чемоданчик, закинула одну затянутую в замшу ногу на другую и положила руки на спинку дивана, очевидно ожидая, что Клодия сядет рядом.
– Итак, наш пациент… – напомнила Беатрис, когда Клодия неуверенно присела. – Где он, кстати? В постели?
– Э… нет, – пробормотала Клодия, еще больше смущенная непрофессиональной интонацией доктора, сделавшей особое ударение на последнем слове.
Ясные глаза Беатрис многозначительно поблескивали. Она как будто уже знала обо всем, что произошло здесь с момента появления Пола, включая любовные схватки в спальне и на кухне. Однако Клодия была совершенно уверена, что ни единым намеком себя не выдала.
– Нет, он дремлет на тахте в оранжерее, – продолжала она, не в силах встретиться с пронзительным взглядом собеседницы. – Ему требуется отдых и сон… – Неужели совершила промах? Сболтнула лишнее? Доктор Куин даже не пыталась скрыть интерес к гостю. – Впрочем, самочувствие нормальное, ведет себя вполне адекватно. По крайней мере, сейчас. Вчера, когда он только появился, ему был здорово не по себе.
– Что ж, это хороший знак, – отозвалась Беатрис, снова перейдя на деловой тон. – Сонливость может быть результатом травмы… но, с другой стороны, если, как ты говоришь, он бродил несколько дней, то это может быть простое переутомление.
Клодия наконец рискнула взглянуть на доктора краем глаза – мисс Куин и впрямь посерьезнела и сосредоточенно хмурилась.
– Говоришь, у него рана на голове?
– Да, сильная ссадина, но ни опухоли, ни синяка не видно.
– Хмм. Судя по всему, ничего серьезного, но кто знает. Мозг – любопытный орган. Он может перенести страшное ранение, и пациент полностью поправится, а порой легкий удар причиняет серьезные последствия. – Заметив испуганный взгляд Клодии, Беатрис замолчала. – Не волнуйся! – Она быстро положила свои длинные, красивые пальцы с коротко стриженными ногтями на голую руку Клодии. – Уверена, это не тот случай. Если бы все было так плохо, то это почти наверняка уже проявилось бы.
Клодия чувствовала полное замешательство – и ужас от самой себя. Быть может, Пол в эту минуту страдает от неизлечимого повреждения мозга, а она только и думает, что о нежном прикосновении пальцев Беатрис Куин к ее руке. Ее как будто обожгло или ударило электричеством. Примерно как прошлой ночью, когда до нее дотронулся Пол.
– С тобой все в порядке? – спросила Беатрис, чуть склонив голову набок. – Не хотела напугать… прости.
«Какое там в порядке», – подумала Клодия. Но кивнула и улыбнулась, остро сознавая, что ладонь Беатрис по-прежнему лежит на ее руке, пальцы чуть согнуты, кожа мягкая и волнующе теплая. Так же остро она ощущала близость доктора, ее прекрасной груди, отчетливо просвечивавшей сквозь тонкую белую блузку, под которой явно отсутствовал бюстгальтер.
«Каково было бы ласкать ее», – мечтательно подумала Клодия, словно паря на облаке духов Беатрис.
Почти как в замедленной съемке, она подняла глаза и обнаружила, что Беатрис хмурится.
– Ты уверена, что все хорошо?
– Э… да, спасибо, – выдавила из себя Клодия, желая поскорее стряхнуть дурманящие чары. – Просто не выспалась. Когда я устроила Пола, было уже довольно поздно… и я беспокоилась о нем.
– Ну разумеется, – отозвалась Беатрис слегка вопросительным тоном и, убрав наконец руку, потянулась за своим чемоданчиком. – Вообще-то Полу очень и очень повезло. Менее гостеприимный человек мог бы его прогнать. Натравить собак. Вызвать полицию. – Она поднялась и элегантным жестом руки повела вокруг себя. – Но ему встретилась ты. Пустила его в свой красивый дом и приняла как гостя… Если б я потерялась в грозу, то хотела бы найти приют именно в таком месте.
Образ промокшей Беатрис в тонком атласном платье, падающей без чувств у нее на пороге, смутил Клодию еще больше. Ей пришлось сделать над собой усилие, чтобы подняться не пошатнувшись.
– Всегда буду рада, – сказала она, не подумав, и вспыхнула, когда Куин лукаво улыбнулась.
– Спасибо. Ты очень любезна, – мягко отозвалась Беатрис. – А теперь могу я увидеть пациента?
– Конечно. – Голос почему-то сел. – Я провожу тебя к нему.
Клодия неуклюже махнула рукой и пошла вперед, коря себя на ходу. Все это так глупо. И что на нее нашло? Какой бес в нее вселился?
«Идеальный незнакомец, вот что!» – печально ответила она себе, направляясь в оранжерею. Пол вселился в нее во всех смыслах этого слова: в ее дом, в ее жизнь, в ее тело. Он каким-то таинственным образом оживил ее, завершив цикл, который был уже близок к формированию. Он стал тем толчком, который снова привел ее чувства в движение.
Клодия тихонько открыла двери оранжереи и затаила дыхание. Беатрис позади нее ахнула.
– Бог ты мой! Какой ангел! – выдохнула доктор, положив руку на плечо Клодии.
Некоторое время обе женщины молча разглядывали дремлющего молодого человека.
Как и Клодия, после бурного секса у кухонной раковины Пол принял душ и переоделся. Сейчас на нем были летние брюки Джеральда и белая батистовая рубашка, которую он зачем-то снова оставил незастегнутой. Вытянувшись в полный рост, босой, он лежал на шезлонге возле открытого окна и, очевидно, спал. Более полной картины искушения и представить себе невозможно. Клодии захотелось погладить его по буйной шевелюре, поцеловать голую грудь, лизнуть языком теплую кожу.
– Вижу, почему ты приютила его, счастливица, – прошептала Беатрис. – Какая жалость, что он не прибрел к моему дому!
Достойного ответа на это откровенно выраженное желание не нашлось, поэтому, ступая как можно тише, Клодия подвела свою восхищенную спутницу к шезлонгу и лежавшему на нем молодому красавцу. Нарушать его мирный сон казалось едва ли не кощунством.
– Пол, – прошептала Клодия, склонившись над ним, и тихонько сжала плечо. – Пол, проснись!
Голубые-преголубые глаза распахнулись и осветили спокойное, безмятежное лицо. Пол улыбнулся своей неотразимой улыбкой и, не успела Клодия ничего сказать, обвил рукой за шею, притянул к себе и поцеловал в губы.
На мгновение она оцепенела, напряглась, готовая сопротивляться, но секунду спустя расслабилась и позволила ему руководить ею, наслаждаясь восторженным трепетом, пробежавшим по телу от этой непрошеной ласки. Его язык вступил в бесстыдную игру; Клодия представила, как Беатрис наблюдает за ними, и удовольствие вспыхнуло с еще большей силой. Пусть видит, что она не единственная зрелая женщина в деревне, потворствующая своим порочным желаниям. С какой стати Беатрис Куин должна монополизировать рынок молодых любовников?
Он обнял ее второй рукой, и Клодия, почувствовав, что вот-вот упадет на него, неохотно решилась охладить любовный пыл гостя.
– Спокойно, – пробормотала она ему на ухо, высвобождаясь. – Тут кое-кто к тебе пришел. Моя подруга, доктор.
Надо отдать должное, Беатрис не издала ни звука во время коротких, но пылких объятий Клодии с Полом и хранила бесстрастность. Но шагнув вперед, она расплылась в улыбке.
– Беатрис Куин, доктор медицины за мои прегрешения… Рада познакомиться, – сказала она, протягивая руку.
Полное замешательство, как затмение, промелькнуло на красивом лице Пола, но он с удивительным самообладанием стер его широкой ответной улыбкой и, гибко поднявшись, пожал протянутую руку.
– Пол… – пожал он плечами. – Фамилии пока не помню.
– Скоро вспомнишь, не переживай, – тут же отозвалась Беатрис с успокаивающей уверенностью профессионала, хотя Клодия и не поняла, какие имеются основания для такой уверенности. «Впрочем, врачи, они такие, – подумала она. – И у них это получается, потому что им хочется верить.
– Ну, а пока… – бодро продолжила Беатрис и, поставив чемоданчик на кованый стол, открыла его. – Присядь, Пол. Я бы хотела на тебя взглянуть.
«Еще бы ты не хотела!» – язвительно подумала Клодия, но, к счастью, не произнесла вслух. Увидев, как Пол безропотно подчиняется приказаниям доктора, она испытала смешанные чувства. Зависть. Ревность. Хуже того, ревность была какой-то раздвоенной. Она одинаково легко могла ревновать как Пола, так и Беатрис.
– Я буду на кухне, если что-то понадобится, – заставила себя приветливо произнести Клодия и направилась к двери.
– Спасибо. Это не займет много времени, – отозвалась Беатрис, кивнув.
Она уже сидела и доставала из чемоданчика стетоскоп.
Задержавшись в дверях, Клодия встретилась глазами с Полом и увидела на его лице легкую, странную улыбку, в которой как в зеркале отразились ее чувства. Смятение и волнение. Осознание собственной мужской силы и страх потерявшегося, испуганного юнца. И внезапно ревность куда-то отступила. Что бы Беатрис ни делала с ним, какие бы вольности эта чувственная и бесцеремонная особа ни допустила в ходе осмотра, некая важная сущность Пола останется исключительно в ее, Клодии, владении.