Она бросила на него лукавый взгляд – какой же ты изобретательный! – затем неожиданно поднялась и взяла свою вечернюю сумочку.
На мгновение глаза Тристана округлились от ужаса. Он определенно испугался, что совершил ошибку и она оскорблена предположением, что может лечь с ним в постель. Клодия продлила пытку, сохраняя нейтральное лицо, не выказывая ни расположения, ни недовольства. Жест, которым она расправила юбку, не раскрывал ее намерений.
Тристан тоже поднялся. Он как будто хотел что-то сказать, но потом передумал.
Клодия рассмеялась про себя. Ей удалось сделать из него почти мальчишку. Она еще немного подержала паузу, после чего развернулась и взглянула на Тристана через плечо.
– Что ж, если мы собираемся приобрести этот отель, было бы неплохо посмотреть, насколько он уютный.
И без дальнейших проволочек устремилась к выходу из ресторана, не без удовольствия чувствуя на себе заинтересованные взгляды других посетителей, в основном мужского пола. Она нисколько не сомневалась, что Тристан следует за ней по пятам, как преданный, но наказанный щенок.
В вестибюле женский радар Клодии также улавливал восхищенные взгляды. Внимание было особенно приятно, поскольку она специально постаралась подать себя в наилучшем виде, одеться и накраситься стильно и со вкусом, дабы создать образ, который застигнет Тристана врасплох.
Маленькое черное платье. Весьма сдержанное описание предмета одежды, который может произвести такое впечатление. Клодия заплатила за свое «маленькое черное» больше, чем многие женщины тратят на одежду за целый год, но изысканный шик стоил затраченных денег. В меру облегающий лиф, маленькие рукавчики, чуть-чуть прикрывающие плечи, – соблазнительно и без излишней открытости; слегка расклешенная юбка – кокетливо, но в меру. Идеально выверенная длина, ровно до колен, в сочетании с изящными «шпильками» черной замши, высокими и удобными. В этом наряде Клодия выглядела и чувствовала себя чаровницей. Изысканное бриллиантовое колье – подарок Джеральда – было последним прекрасным штрихом к портрету соблазнительницы.
Красноречивое подтверждение точности своего расчета она видела в глазах Пола, которые буквально полыхали желанием, когда они расставались. Она не думала, что он ревновал – по крайней мере, так он сказал, – но не сомневалась, что ему хотелось бы заняться с ней любовью, пока на ней именно это платье.
Думая о Поле по пути наверх в зеркальном лифте, она позволила себе легкую довольную улыбку. Существование незнакомца лишь усиливало замешательство Тристана.
Она специально пригласила его зайти в дом, когда он заехал за ней, и нарочно сделала так, чтобы он увидел Пола, который, вольготно развалившись на диване, босой, с бокалом вина, слушал сонату Шуберта как у себя дома. Было совершенно ясно и тогда и сейчас, что Тристану не терпится узнать, кто же этот невесть откуда взявшийся гость в доме Клодии, но чтобы еще больше вывести его из равновесия, она не дала никаких объяснений. По дороге к лифту Клодия буквально слышала его мысленные вопросы.
А еще ей было интересно, подозревает ли он, что Мелоди тоже живет у нее. Маловероятно, чтоб Тристан не знал, что жена Ричарда Трубриджа от него ушла, но Клодия посчитала разумным не афишировать местонахождение подруги. Во время короткого визита Тристана та пряталась в спальне.
Как она и ожидала, номер оказался роскошным, почти банальным в своей провокационности. И хотя Клодия в полной мере упивалась его безошибочно сладострастной атмосферой, она невольно рассмеялась – какие прозрачные намерения!
Тристан встревожился.
– Что-то не так? – Разливая шампанское, которое только что доставили, он пролил немного на полированный серебряный поднос.
– Ну, не слишком-то завуалировано, верно? – Клодия взяла у него бокал и с удовольствием сделала глоток восхитительного сухого вина. – Если мы собираемся разговаривать, – она сделала ударение на последнем слове, – я бы сказала, что номер с конференц-залом или, по крайней мере, гостиной подошел бы гораздо лучше.
Тристан опрокинул в себя содержимое бокала и быстро подошел к ней.
– Думаю, мы оба хотим гораздо больше, чем разговаривать.
Стараясь не утратить завоеванных позиций, он хотел обнять ее, но даже с бокалом в руке ей легко удалось ускользнуть от него.
Прямо как молодой барашек, усмехнулась она про себя, подлила в бокал шампанского и одарила Тристана своим самым загадочным, как она надеялась, взглядом.
Маска самоуверенности, которую нацепил на себя Тристан, дала трещину. Сейчас он выглядел расстроенным, возбужденным и растерянным.
– В чем дело? В нем, да? В том парне с нечесаной шевелюрой? Который с ногами валяется на твоем диване и пьет вино Джеральда?
– Мое вино, – тихо поправила его Клодия. – И присутствие Пола у меня в доме не имеет никакого отношения к тому, что я здесь.
– Но кто он такой, черт возьми? Явно не из тех, с кем ты познакомилась через Джеральда.
Тристан снова приближался к ней, но все еще неуверенный и нерешительный. Его обаятельное лицо портило недовольное выражение.
– Нет, Пол – более поздний друг. Мы познакомились недавно, ему надо было где-то пожить, а у меня полно места, и я пригласила его к себе. Вот и все.
Объяснение более чем скупое, но она не собиралась вдаваться в подробности. Ее тоже начинала мучить неудовлетворенность, но не совсем та же, что терзала Тристана.
– Но…
– Если ты не прекратишь лезть в дела, которые тебя совершенно не касаются, я немедленно уйду.
Она придала голосу резкости и безапелляционности, хотя и понимала, что рискует. Возможно, Тристан не настолько сильно увлечен ею, как утверждает Мелоди.
Но риск оправдался. Тристан покаянно опустил голову.
– Извини, – сказал он. – Это и впрямь не мое дело.
Клодия почувствовала, как соски под облегающим лифом затвердели от возбуждения.
– Да, не твое. – Она тщательно контролировала свой голос, хотя тело уже почти пело, а лоно увлажнилось. – Зато у нас с тобой есть другое, важное, так ведь?
Она спокойно смотрела на него, возвышаясь на шпильках, которые словно говорили: «Возьми меня». «Я богиня, – подумала она, – в расцвете лет, но все еще способная покорять».
Тристан сглотнул. И лицо его, и язык тела обнаруживали страх и растущее возбуждение в равных мерах. Бугорок под брюками подрос.
– Но я думал…
– Что ты думал? – спросила она, в свою очередь, приближаясь к нему. Тристан, возбужденный, но здорово перепуганный, попятился.
– Не знаю, – забормотал он, – не знаю.
– И ты, конечно же, не знаешь, как Ричард Трубридж планирует меня облапошить?
Попятившись дальше, Тристан неловко плюхнулся на кровать. Чувство вины и желание исказили красивое, породистое лицо. Он открыл было рот, чтобы, как предположила Клодия, возразить, но тут же закрыл. В глубине души она знала, что он не хочет ее обманывать и никогда по-настоящему не хотел. Просто Трубридж, по всей видимости, мастерски умеет одурачивать людей, которым вообще не следовало иметь с ним никаких дел.
– Отрицать бесполезно, – сказала Клодия помягче, присаживаясь с ним рядом. – У меня есть анализ последних данных и прогнозов. – Она протянула руку, коснулась его горячей щеки и легонько провела по ней ногтями. – Думаю, мы оба знаем, что можем остановить это прямо сейчас, и тогда никто не пострадает… – Она поймала его нижнюю губу мизинцем и оттянула вниз. Жилка у него на скуле лихорадочно забилась. – Или же это может продолжиться, и последствия будут ужасные.
Клодия с удовольствием пустила в ход угрозы; это оружие, по ее представлениям, могло оказаться эффективным на многих уровнях.
– Прости, – промямлил Тристан, нервно сжимая и разжимая пальцы. С веселым изумлением Клодия заметила, что плоть его под ширинкой напряглась. То, что он попал как кур в ощип, кажется, только еще сильнее разожгло его похоть. – Что я могу сделать, чтобы загладить свою вину перед тобой? – Теперь, когда с обманом было покончено, он даже успокоился. – Я готов на все, лишь бы только ты простила меня. – Тристан выпрямился спину и, похоже, окончательно овладел собой. – Послушай, давай я буду работать только на тебя. За символическую плату. Позволь мне доказать, что я могу быть тебе полезным. Что я могу быть преданным.
– Ну, не думаю, что плата должна быть такой уж символической, – заметила Клодия после продолжительной паузы, во время которой смотрела в его глаза недрогнувшим взглядом. – Но у меня на тебя другие виды, Трис.