Она не выказывала признаков неловкости или смущения, что, учитывая ее наряд, в свою очередь, восхитило Клодию.
Костюм Саломеи состоял всего из нескольких – предположительно семи – относительно небольших шифоновых шарфов золотисто-коричневых и янтарных оттенков, которые прекрасно сочетались с цветом распущенных волос. Блестящие локоны прикрывали больше плоти, чем шарфы, а маска из папье-маше была как будто отлита из золота.
– Великолепный костюм, доктор Куин, – заметил Пол с потрясающей невозмутимостью.
Клодия едва удержалась, чтоб не обернуться и не спросить взглядом, что он задумал.
– Ты правда так считаешь? – Беатрис развернулась, на секунду продемонстрировав им вместо груди свой зад и треугольник волос на лобке. – Тогда почему бы тебе не выразить восхищение тем же способом, каким ты только что выражал его Клодии?
– Боюсь, я не совсем… э… готов в данный момент, доктор Куин, – отозвался он чуть более смиренно, и когда Клодия все же повернулась, то увидела, что лицо его под маской порозовело.
– Ну, не страшно, – бодро сказала Беатрис. – Вы заслуживаете небольшого отдыха после такого безукоризненного представления. – Она помолчала, и Клодия задалась вопросом, что именно видела добрый доктор. – А представление было что надо, – с усмешкой продолжала Беатрис, подтверждая худшие опасения Клодии. Рыжая бестия явно подсматривала за ними с самого начала.
Словно уловив замешательство своей спутницы, Пол отыскал пальцами ее руку и сжал. Уголки губ приподнялись в ободряющей улыбке. Улыбнувшись ему, Клодия сразу почувствовала себя лучше и сильнее.
– Ты имеешь обыкновение подглядывать, Беатрис? – полюбопытствовала она. Собственное спокойствие удивило, особенно если учесть опасные ощущения в нижней части тела, которые все еще не отпускали. – Имеются ли у тебя в запасе еще какие-нибудь удовольствия? Еще какие-нибудь тайные свидания, за которыми ты можешь подглядывать, в других укромных уголках? – Клодия махнула рукой, охватив жестом весь лабиринт.
– О, вне всяких сомнений… сколько угодно, – отозвалась Беатрис с медленной, дразнящей улыбкой. – Но там, куда мы пойдем, нужды подглядывать нет.
Она сделала изящный приглашающий жест.
– А куда мы идем? – полюбопытствовала Клодия.
Беатрис, обутая в кожаные сандалии на плоской подошве, легко свернула на дорожку, которая логически должна была вести в глубь лабиринта, а не к выходу из него. Все еще держа Клодию за руку, Пол шагал рядом.
– На вечеринку, – несколько загадочно бросила Беатрис через плечо.
– Я думал, мы уже на вечеринке, – сказал Пол.
– Нет, не на настоящей, – продолжала Беатрис. – Все это просто для видимости, если честно. – Она небрежно махнула на толпу гостей, которые кружили в доме и вокруг него, поглощая несметное количество деликатесов и первосортных вин, болтали о всякой всячине, которую считали важной, и танцевали под превосходный оркестр. – Сашу забавляет, что они развлекаются, не имея ни малейшего представления о настоящем развлечении у них под боком.
– Кто такой Саша?
Беатрис упоминала друга, который организовал вечер, но сейчас впервые назвала его по имени, заинтриговав Клодию еще больше.
– Саша Д’Эронвилль, – ответила докторша. В том, как она произнесла это имя, сквозило почти осязаемое возбуждение. – Граф Д’Эронвилль, если уж официально.
– А нам полагается быть официальными? – вклинился Пол.
Клодия уже слышала чьи-то голоса и плеск воды. За замысловато подстриженной живой изгородью раскинулся пруд.
– Зависит от Сашиного настроения, – ответила Беатрис, заспешив, как будто ей не терпелось поскорее добраться до титулованного француза. – Перед моим уходом обстановка была неформальной, но у него склонность к непостоянству. Холодная, но весьма взрывоопасная смесь.
«Интересно», – подумала Клодия, прибавляя шагу.
И вот когда голоса стали громче, где-то совсем рядом, троица во главе с Беатрис обогнула еще один ряд кустов в форме каких-то причудливых фигур, несколько раз свернула и очутилась в месте, похожем на рай земной. Этакая Шангри-ла посреди леса. Два пруда, один глубокий, а второй явно только для купания, разделялись замысловатым и откровенно эротичным фонтаном в форме совокупляющихся нимф и сатиров.
Бассейн окружали живые совокупляющиеся парочки. Некоторые из них были вовлечены в иные занятия, частью откровенно непристойные, частью явно болезненные, а то и вовсе пугающие.
Клодия охнула, но Пол позади нее тихо усмехнулся.
– Это римская оргия, миссис Марвуд, – пояснил он, снова сжав ее руку. – Какая жалость, что наши наряды не соответствуют эпохе.
– Похоже, это не имеет значения, – прокомментировала Клодия.
Она заметила и костюмы, и отсутствие оных по пути в самое сердце Сатурналии, к классическому строению, на самом деле роскошному домику у пруда. Здесь тоже имелись в изобилии закуски и напитки, еще выше классом, чем на фальшивом приеме. Приятная замысловатая струнная музыка, показавшаяся Клодии смутно знакомой, тихо звучала на заднем плане, а на столах неподалеку от буфета лежали предметы, с которыми она точно знакома не была. Или, по крайней мере, большая их часть была для нее внове – особенно сделанные из кожи, резины и стали.
– Разрешите представить вас нашему хозяину, – сказала Беатрис, проводя их мимо обширного набора секс-игрушек, инструментов наказания и специфической неудобной одежды. – Если, конечно, вы не хотите вначале выпить и освежиться?
Она понимающе ухмыльнулась.
Соблазн принять ванну или, по крайней мере, подмыться после недавних безумств в лабиринте был почти неодолимым, но любопытство взяло верх. Клодия быстро взглянула на Пола, и он кивнул, словно разделяя ее решение.
– А что, если мы вначале выпьем вместе с хозяином, а после освежимся? – предложил он, подняв брови. – Но, разумеется, я к вашим услугам, миссис Марвуд.
Губы его изогнулись в улыбке, от которой Клодия снова затрепетала всем телом и на секунду даже пожалела, что они не дома, в ванной, с бутылкой охлажденного белого вина и большой мочалкой, но потом решила, что это вполне может подождать до завтра.
Клодия пронзила его взглядом.
– Отличная идея, – отозвалась она, подозревая, что ему доставит удовольствие эта намеренная двусмысленность.
Затем Клодия повернулась к Беатрис.
– Мы бы хотели познакомиться с хозяином, и лично я не отказалась бы от бокала вина.
– Прекрасно, – одобрила их решение Беатрис и прихватила пару бокалов с подноса проходившего мимо официанта. – Вот, попробуйте. Полагаю, это с собственных виноградников Саши.
Ее, похоже, ничуть не волновало, что молодой человек, разносивший напитки, был полностью обнажен, не считая маски и грозного вида ремней, удерживающих его член прижатым к животу. Быть может, персонал на вечеринках графа всегда был в некотором смысле сдержан? Это имело бы смысл, если все гости отличались такой же непосредственностью, как сама Беатрис.
– Прошу сюда, – сказала доктор Куин и, вручив каждому по бокалу вина, повела их к группе людей неподалеку.
Держа Пола за руку одной рукой и бокал вина в другой, Клодия сообразила, что оставила где-то сумочку и веер. И еще поняла, что ей наплевать.
– Наш хозяин, – пробормотала Беатрис, когда они приблизились к живописной сценке, которую нагая девушка и видный господин разыгрывали на парчовой тахте рядом с бассейном.
И по костюму – Франция восемнадцатого века, – и по тому, что делал граф Д’Эронвилль – крепко шлепал ладонью несчастную девицу, лежавшую у него на коленях, – сразу становилось ясно, кого он изображает. Казалось, один галльский аристократ вознамерился усмирить дух другого. Донатьен Альфонс Франсуа, маркиз де Сад собственной персоной, в современном воплощении.
И Клодия обнаружила, что несмотря на столь возмутительное поведение, она находит Сашу Д’Эронвилля крайне привлекательным. Он принадлежал именно к тому типу мужчин, которые ей нравились. В холодных, резких чертах лица, наполовину скрытых маской, читалась сила, а гибкое тело в черных бриджах и атласном жилете выглядело внушительно. Белый напудренный парик отсутствовал, но густые серебристо-белые волосы были зачесаны назад, как львиная грива.
«Он как Пол в те минуты, когда уходит в себя и становится не от мира сего», – подумала Клодия, когда они подошли ближе, целиком и полностью сосредоточенный и отстраненный от происходившего вокруг. Сосредоточенность графа на выполняемой им работе – и девушке – напомнила Клодии ее гостя в те минуты, когда он трудился над расчетами. Поразительно, насколько может возбуждать такая отстраненность!