Коста Портиа да - Незнакомец

– Что бы ты там ни собралась мне сказать, я не перестану хотеть тебя, – заверил Пол, устремив многозначительный взгляд на хлипкую преграду, которую представляли собой расползающиеся полы. – Может, сначала займемся любовью, а потом поговорим?

Соблазн был велик, особенно когда он просунул длинный палец между полами рубашки и пошевелил им, отыскивая пупок. Но не только из-за этого. Было что-то невозможно искреннее и нежное в том, как он произнес «займемся любовью». Интонация, казалось, предполагала буквальность. Любовью, не сексом.

– Но то, что я должна сказать, имеет отношение именно к занятиям любовью, – возразила она, понимая, что легкая дрожь в голосе выдает ее с головой.

Кончик пальца Пола уже отыскал пупок и медленно ласкал ее там.

– Не сомневаюсь в этом. – Палец описал круг, потом вдруг метнулся вверх. Одним ловким движением запястья Пол снова обнажил ей грудь. – Почему бы нам не пойти на компромисс? – предложил он, обхватив одну грудь ладонью, которая словно была создана мастером в точности по ее форме. – Почему бы тебе не рассказать мне то, что я должен знать, пока буду любить тебя?

– Не знаю, насколько это хорошая идея. – Клодия с трудом удержалась, чтобы не вскрикнуть и не вжаться грудью в его горячие ладони. – Опыт подсказывает, что твоя любовь слишком отвлекает. У нас же нет твоих супермозгов.

Казалось, он искренне задумался.

– С твоими мозгами все в порядке, – ответствовал Пол со всей серьезностью, стаскивая с нее рубашку. – Я обожаю их так же, как и твое тело, поверь.

– Ну да, как будто мы вели долгие разговоры о равенствах, интегралах и в чем там еще ты большой знаток?

Клодия старалась говорить беззаботно, но грудь ее каким-то образом уже касалась бархата сюртука, и изысканное прикосновение мягкой ткани было почти невыносимым. К тому же она запуталась в собственных рукавах.

– Был бы я таким умным, не дал бы этому случиться! – вскричал Пол и рванул манжеты ее рубашки так, что пуговицы разлетелись по полу. – У настоящего гения хватило бы здравого смысла сначала расстегнуть манжеты и только потом снимать с тебя рубашку.

Клодия рассмеялась, потом сбросила шлепанцы, избавившись от еще одной преграды раньше, чем Пол встретился с ней. Увидев это, он тоже засмеялся, но это не отвлекло его от главной задачи.

– Итак, в чем дело? – потребовал он ответа, большими пальцами энергично потирая ее соски.

– Что ж, слушай, – выдавила Клодия сквозь зубы, с трудом удерживаясь от того, чтоб не заерзать и не застонать.

Есть только один способ сравнять счет. Потянувшись к его ширинке, она без предупреждения потянула молнию вниз.

– Ты порвал со своей невестой и сейчас, очевидно, намерен начать отношения со мной. Это так? – спросила она и, выудив пенис из трусов, твердо ухватилась за него.

– Да! – резко выдохнул Пол и неистово закивал. К его чести, пальцы продолжали двигаться в идеальном ритме.

– И больше никого нет? Никакой другой подружки или поклонницы? Никакой суперумной воздыхательницы, поджидающей своего часа?

– Нет! Конечно же, нет! – Его возмущенный взгляд был несколько подпорчен долгим, прерывистым стоном наслаждения, когда она покатала его плоть между пальцами. – Я хочу тебя, Клодия. Никого у меня больше нет!

Она с силой сжала добытый трофей, и руки у нее на груди дрогнули. Потом Клодия умело надавила там, где надо, чтобы притормозить любую преждевременную погоню за оргазмом.

– Вот в том-то и дело, Пол, – продолжала она, удерживая и его член, и его внимание так, как не смогло бы, пожалуй, ничто больше, кроме его работы. – Я хочу тебя, Пол. Но не могу быть исключительно твоей. – Она помолчала, разглядывая крепкую, но чувствительную плоть под своими пальцами. – Это прозвучит путанно, может, даже неразумно, но до встречи с тобой я не мыслила себя ни в каких отношениях, кроме традиционных, между одним мужчиной и одной женщиной, как большинство людей. Но теперь… не думаю, что смогу так. – Продолжая легонько поглаживать, она посмотрела ему в глаза, полные похоти, удовольствия и, к ее радости, понимания. – Встреча с тобой изменила меня. Возродила к жизни. В один прекрасный день я проснулась и поняла, что мне нужно больше, чем то, к чему я привыкла. Прости, если такое положение кажется тебе неприемлемым, но ты зажег во мне искру для очень большого огня, и я не собираюсь его гасить. – Он был все еще с ней, все еще понимал ее, несмотря на близость к точке невозврата. Что ж, она всегда знала, что он силен не только в своей науке. – Мне дороги Мелоди, Беатрис. Даже Тристан. У меня есть отношения со всеми ними. – Она на секунду отвела взгляд, умирая от желания, и внезапно еще осознала кое-что. – Признаюсь, чувства мои к ним не настолько сильные, как те, что я испытываю к тебе, но я не могу исключить их из своей жизни.

Все это смахивало на полную чушь, тем более высказанную в такой момент. Давая ему время переварить сказанное, она сосредоточилась на том, за чем Пол приехал.

Поцеловав кончик члена, она на секунду отпустила его и быстро стащила с себя джинсы, а избавившись от одежды, встала перед ним, схватила за бедра и подтянула в то положение, которое требовалось. Теперь ноги его были чуть расставлены, член величественно вздымался, создавая прекрасный контраст с остальным полностью одетым телом. Она забралась на него сверху и с наслаждением опустилась на жаждущую плоть.

Ощущение силы и власти ошеломило. Нечто подобное она испытывала, когда он был в ней. Она чувствовала себя могущественной, потому что была совершенно голой средь бела дня, она, женщина за сорок. И все же ее нагое тело – инструмент искусного, неуловимого господства. И, быть может, не такого уж неуловимого, подумала она, возносясь на вершину и видя отражение своих эмоций в глазах прекрасного, любимого мужчины, чья беспомощность и уязвимость каким-то образом возродила ее.

– Я должен работать. В моей жизни есть много всякого важного, помимо собственного удовлетворения. Но в остальном, во всех других сферах, я хочу того же, чего и ты, – тихо сказал он много позже, когда она лежала на нем, потная, довольная и неподвижная, готовясь принять все, что бы ни случилось.

Клодия думала, как ей повезло встретить его на жизненном пути, пусть даже он уйдет во второй раз.

Я хочу того же, чего и ты.

Значение этих слов наконец просочилось в ее все еще затуманенный мозг. Она села и увидела, что он смотрит на нее. В ее глазах застыл немой вопрос.

– То время, когда я, потерявший память, жил здесь, изменило и меня. – Пол кивнул, словно разрабатывал какую-то теорию, потом улыбнулся, явно довольный. – Мне нравится твоя новая жизнь. И я могу справиться с… вариациями. Лишь бы ты была здесь, центром всего, моим пупом земли…

У Клодии от счастья голова пошла кругом.

– Что ж, пупом меня еще никогда не называли, – пробормотала она и схватилась за лацканы элегантного, но теперь помятого сюртука. – Я должна быть польщена?

– Да! – Пол приподнялся и притянул ее на себя, на свой бархат, на свои джинсы, на изображение печального лица Эйнштейна. – Я хочу, чтобы ты чувствовала себя польщенной. Хочу, чтобы ты чувствовала себя счастливой. Одуревшей. Потерявшей голову. Всласть ублаженной. Разнежившейся, как сытая кошка. – Он остановился, чтобы поцеловать, потом убрал ее руки, чтобы избавиться от сюртука. – А теперь, миссис Марвуд, вы позволите мне приступить к осуществлению всего этого?

– С радостью, доктор Баумен. Жду с нетерпением, – отозвалась она и приподнялась, глядя в его голубые глаза.

Он же незнакомец, и она знала, что он никогда не перестанет ее удивлять.