Марлен Сьюзон - Незнакомка в красном

– Разве кто-то может по-настоящему ответить на этот вопрос?

– И ты все еще любишь его?

– Нет, это было много лет назад, вскоре после смерти его жены. Судя по тому, что я о ней слышала, она способна была отвратить от брака любого мужчину.

– И каким надо быть человеком, чтобы порочить свою умершую жену? – возмущенно спросила Джорджина.

– Он ее не порочил. Я слышала это от его друзей, а не от него. Джастин ни разу не упомянул о ней при мне.

– После того, как он с тобой обошелся, я поражена, что ты еще его защищаешь.

– Он хороший человек, но сложный. Тебе стоит это запомнить, Джина. Я не хотела бы иметь его в числе своих врагов.

Представив себе на минуту смуглое волевое лицо Рэвенстона и силу, исходящую от него, Джорджина нисколько не усомнилась в словах Нэнси. При воспоминании о его темных выразительных глазах по ее телу пробежала легкая дрожь.

Но при этом она странным образом мечтала опять заглянуть в них.

Джастин с трудом оторвался от мыслей об Алой Леди, которую встретил прошлым вечером, и опять сосредоточился на стопке писем и приглашений, ждущих его ответа. Для него было совсем не характерно задумываться о чем-то постороннем в то время, когда он разбирал почту и давал указания своему секретарю, как отвечать на то или иное письмо.

Он просмотрел верхнее письмо в пачке. Управляющий в Рэвенкресте просил, чтобы лорд приехал и принял работу, которую сделали там по его приказанию.

Время визита в его корнуэльское имение давно пришло, но Джастин все время откладывал его. Хотя он любил тамошнюю природу, но ненавидел неудобный, полный сквозняков дом, построенный еще при Тюдорах. Дом почти весь состоял из беспорядочных пристроек и был неудачно расположен. Хуже того, он был полон для Джастина тяжелых воспоминаний, связанных в основном с его умершей женой.

Секретарь наблюдал за ним со смущенным выражением на круглом юношеском лице.

– Почему вы так смотрите на меня, Теренс?

– Вы кажетесь на редкость рассеянным сегодня, милорд. Просто это так на вас не похоже. Должно быть, вчерашняя лекция мистера Лайела дала вам много пищи для размышлений.

– Да, это так, – уклончиво ответил Джастин. Как только он избавится от этой скучной кучи бумаг на столе, он обязательно посетит истинный источник своей рассеянности.

Он не понимал, почему так стремится опять увидеть эту женщину, но стоило ему подумать об этом визите, как тоска, которая постоянно мучила его в последнее время, пропадала начисто. Его нетерпеливое желание увидеть незнакомку заставило его поскорее расправиться с делами.

Последнее письмо в пачке было от леди Недлейн, руководительницы привилегированной школы, где училась его сестра.

«Мне неприятно сообщать вам, милорд, что леди Мелани слишком молчалива и замкнута для девочки ее возраста. Она все время стремится к уединению и не делает попыток завязать дружбу с кем-либо из воспитанниц.

Она не проявляет никакого интереса ни к рукоделию, ни к музыке, ни к танцам – предметам, жизненно необходимым для успеха молодой леди в свете. Ее учителя уже начинают приходить в отчаяние.

Я убедительно прошу вас, милорд, посетить вашу подопечную и убедить ее приложить больше усилий в учебе».

Этого только не хватало. Меньше всего на свете ему хотелось ехать в Кент, чтобы уговаривать свою угрюмую, неразговорчивую сестру лучше заниматься, особенно если учесть, что он был уверен в ее полной неспособности к этому. Как некстати, что Мелани унаследовала не острый ум своего отца, а птичий умишко матери. Он протянул письмо Теренсу.

– Напишите леди Недлейн, что я постараюсь найти время для визита в школу. – Наверняка это будет не скоро. – И попросите ее тем временем держать меня в курсе успехов моей сестры.

– У вас свободен вторник на следующей неделе, милорд, – с готовностью подсказал секретарь. – Если желаете, я помечу это в вашем календаре и напишу леди Недлейн, что вы приедете во вторник. – Хотя Теренс был прекрасным секретарем и Джастин высоко ценил его, сейчас он страстно пожелал, чтобы молодой человек умерил свое старание.

– Нет, – произнес он несколько резче, чем сам того хотел.

Секретарь посмотрел на него с таким недоумением, что Джастин счел нужным пояснить:

– У меня уже есть другие планы на этот день.

Теренс слегка смутился.

– Понятно, милорд.

Вряд ли ему было понятно. Судя по его смущению, он решил, что хозяин проведет этот день со своей теперешней пассией. Ну что же, он жестоко ошибался, Джастин был бы счастлив никогда больше ее не видеть. Как и многие из ее предшественниц, она становилась со временем слишком жадной и неискренней, два качества, которые Джастин совершенно не переносил в женщинах. Она заслужила свою отставку.

Джастин избавился бы от нее и раньше, если бы нашел подходящую женщину. Но таковой пока не было.

Нэнси Уайлд все еще вызывала его интерес, но ее покровителем сейчас был лорд Конингтон. Джастин никогда не покушался на собственность другого мужчины, неважно, какого рода была эта связь.

Однажды, довольно давно, они с Нэнси уже были любовниками, но все закончилось довольно печально. Конечно, вина целиком лежала на нем. Раны, нанесенные Клариссой за время их брака, все еще были свежи, а ее лживость научила его не доверять женщинам вообще. Вот если бы они с Нэнси встретились несколько лет спустя, тогда... Но Джастин не любил размышлять о том, что могло бы быть.

– Мы уже закончили с письмами милорд? – спросил Теренс.

– Не совсем. – Послание леди Недлейн напомнило Джастину о письме мисс Пенфорд, и он взял его со стола. Джастин задаст мисс Джорджине Пенфорд величайшую в ее жизни трепку за ее непрошеное вмешательство в его дела и за несправедливые обвинения в равнодушии к интересам сестры.

Но так ли они несправедливы на самом деле? Он почувствовал неожиданный укор совести. Трудно было отрицать, что за те годы, которые он был ее опекуном, он встречался с Мелани лишь изредка, но из ее писем, а также от ее бабки и деда он знал, что она была вполне счастлива у них в Сассексе. Мисс Пенфорд была очень возмущена тем, что Джастин не взял свою осиротевшую сестру в свой дом, или в Корнуэлле, или в Лондоне.

«Мелани – дочь вашего отца и имеет такое же право жить в фамильных особняках, как и вы», – писала она. Но Джастин не мог послать сестру в Рэвенкрест, потому что дом был закрыт. Да и не мог он допустить, чтобы она жила там одна, без присмотра. Не ехать же туда самому! Он поежился, представив себе жизнь в этом сыром, неуютном доме, где был когда-то так несчастен.

Что касается Лондона, то Джастину меньше всего хотелось жить под одной крышей с замкнутым, нелюдимым подростком. Впрочем, насколько он знал, и сама она вряд ли будет в восторге от такой перемены обстановки, уж слишком явно она тяготилась его обществом.

Когда родители ее матери умерли, он тщательно расспросил знакомых обо всех школах-интернатах для девочек, и его уверили, что Академия леди Недлейн является лучшей, туда устраивали девочек из самых знатных семейств Англии.

Взгляд Джастина упал на другую фразу письма мисс Пенфорд, которая особенно раздражала его. «Если вы предпочитаете быть настолько жестоким, что вообще отказываете вашей сестре в праве на дом, то хотя бы позвольте ей жить со мной».

Нет, он никогда не позволит своей сестре попасть под влияние этой несносной гарпии! Гневно сверкая глазами, Джастин прокашлялся, приготовившись диктовать ответ, но потом передумал и решил написать его собственноручно, чтобы не шокировать своего секретаря. – Ладно, Теренс, я сам напишу ответ. Вы можете идти.

Когда за секретарем закрылась дверь, Джастин схватил гусиное перо и, не стесняясь в выражениях, излил на мисс Пенфорд весь свой гнев, вызванный ее наглым, непрошеным вмешательством в чужие дела.

Сложив письмо, он запечатал его сургучом и надписал, затем сунул его в карман, собираясь отдать потом секретарю для отправки, но совершенно забыл об этом, полный нетерпения опять увидеть свою Алую Леди.

Джастин не стал приказывать, чтобы заложили карету. Дама жила не так далеко от его дома. Если учесть напряженное уличное движение в Лондоне, он быстрее доберется туда пешком. Но стоило ему направиться в сторону Честерфилд-стрит, как два человека тут же оказались рядом с ним, по обе стороны от него.

– Я уверен, что вы не будете возражать, если мы присоединимся к вам, лорд Рэвенстон, – сказал лорд Инглэм, семеня с левой стороны от него.