— Светик, хочу напроситься к тебе в гости, — позвонила она подруге.
— Вот это новость! В пятницу, вечером? А ты разве не в театре или ресторане?
— Отвечай по существу — пустишь или нет?
— Приходи, конечно! Сейчас сооружу праздничный ужин по такому случаю.
На издевки подруги она не обратила внимания. Сама виновата. Почти все нормальные люди собирались по пятницам в тесном привычном кругу, чтобы потусить и расслабиться после трудовой недели. Только она слепила себе искусственные принципы, что в этот вечер нужно окунаться в атмосферу богемы. Тоже мне, богемная дива нашлась. Сейчас Таня сравнивала себя со стрекозой, что «лето красное пропела…»
Накупив целый пакет сладостей для Светиных мальчишек, вина и фруктов для себя с подругой, еле удерживая все эти тяжести, Таня первый раз в жизни почувствовала себя почти счастливой. На плечи не давил груз отношений с Толиком, которые успели надоесть. Она еще довольно молода, чтобы успеть что-то построить в жизни. А почти счастливой, потому что еще очень смутно представляла себе, как будет выстраивать собственное счастье.
— Что ты решила делать с его часами? — вдруг спросила Света, когда первую бутылку вина они усидели и принялись за вторую.
— А знаешь, что? Я, наверное, позвоню ему завтра! Вот возьму и позвоню!
Алкоголь придал храбрости. Сейчас Тане казалось, что нет ничего особенного в том, чтобы позвонить Алексею. Даже если трубку возьмет его «малышка», так что с того? Она же звонит по делу.
— И правильно! — пьяно кивнула Света. — Не понимаю, как ты не сделала этого раньше. Я бы уже давно позвонила. Звони сейчас! — встрепенулась она.
— Нет. Сейчас я пьяная. Боюсь наговорить лишнего.
— А завтра ты передумаешь, — надулась подруга. — Хотя, какая разница? Не попросишь же ты приехать его за часами? Или попросишь?
— Не передумаю и не попрошу. Знаешь, я миллион раз прокручивала в голове наш разговор и каждый раз по-новому. И ты права, я не знаю, что скажу ему. Но и молчать больше не могу. Завтра позвоню… на месте сориентируюсь.
Засиделись подруги допоздна. Тане казалось, что никогда прежде они не разговаривали со Светой настолько по душам. Обсудили все, что только можно. Пожаловались друг-другу на злодейку жизнь, какой она порой бывает черствой и несправедливой. Таня выговорилась наконец-то. Рассказывая подруге о себе, она поняла, что хочет семью, что созрела для этого. Пока еще даже примерно не представляла, в каком направлении будет двигаться, но точно знала, что добьется успеха и в этом вопросе, как делала всегда.
Вернувшись домой, Таня долго еще не ложилась спать. Сидела на балконе и смотрела на звезды. Романтика в душе и предчувствия перемен прогнали сон. Она словно вернулась в юность, студенческие годы, когда перед тобой вся жизнь, и ты можешь выбирать любой путь к счастью. Завтра она подумает обо всем на трезвую голову и решит, как жить дальше. А сейчас она просто откроет душу, подготовит ее для чего-то нового.
Дежавю. Именно с этой мыслью Таня проснулась в субботу утром от звонка в дверь. Так уже было. И если поднапрячься, то можно вспомнить, что последует за этим. Но сонный мозг отказывался напрягаться. Бросив взгляд на будильник, Таня поняла, что уже не такое уж и раннее утро — время приближалось к десяти.
В дверь позвонили еще требовательнее. Скорее всего, пришла мама — проведать блудную дочь, которая вчера ей не позвонила. Накинув халат, Таня поплелась открывать дверь, шаркая тапочками, как столетняя старуха.
На пороге стояла девочка лет десяти. И что она тут делает? Ошиблась дверью?
— Здравствуйте! Вы Татьяна? — спросила девочка, рассматривая ее внимательно, окидывая взглядом с головы до ног.
— Да. А что?
— Примерно так я вас себе и представляла.
К такому заявлению Таня не была готова. Почему какая-то чужая девочка должна представлять себе, как она выглядит? Она не какая-нибудь знаменитость, и к ней не выстраивается очередь за автографами.
— А мы знакомы? — решила уточнить Таня, все еще не поняв, что
испытывает.
— Пока нет. Ну то есть, вы меня не знаете, а я про вас уже устала слушать. Он мне все уши прожужжал, две недели говорит только о вас. Сил терпеть больше нет. Собирайтесь, поехали…
— Куда?
Таня окончательно растерялась. Кто эта девочка, и что ей от нее нужно? Скорее всего, она ее с кем-то перепутала.
— Да ничего я не перепутала, — словно читая ее мысли, не теряя хладнокровия, ответила девочка. — Можно войти? — Не дожидаясь разрешения, вошла в квартиру. — И давайте побыстрее. Внизу ждет такси.
Таня закрыла дверь и решила проявить твердость. Она повернулась к девочке и строго спросила:
— Можешь объяснить мне четко, что тебе от меня нужно?
— А вы прикольная, — усмехнулась та. У Тани мелькнула мысль, что старшая тут девочка, а не она. — И симпатичная, — кивнула она самой себе. — Тогда, начнем со знакомства. Гордеева Маша, — протянула она руку.
— Савельева Таня, — машинально пожала протянутую руку.
— Я дочь Алексея. Знаком вам такой?
Вот тут Тане захотелось куда-нибудь присесть — ноги предательски задрожали. Она оглянулась и обрадовалась пуфику, как синица куску сала.
— Я извиняюсь, но рассиживаться нам некогда. Нас ждет машина, — напомнила девочка.
— А куда ты хочешь, чтобы я поехала?
Сердце вдруг стало вытворять что-то невообразимое. Такие кульбиты выкручивало, что Таня почувствовала, как к лицу прилила краска, а губы сами расплываются в глупую улыбку.
— К нему, куда же еще! — Маша взяла Таню за руку и повела в спальню, безошибочно определив направление. — Одевайтесь, а я подожду в коридоре, — велела она. — Можете не краситься, вы и так красивая.
Как солдат на построение, Таня натянула на себя первое, что попалось под руку. Через пять минут она уже умытая и причесанная стояла перед маленькой командиршей, все еще пребывая в какой-то прострации.
— Отлично! Идем?
Возле подъезда их, действительно, дожидалось такси. Водитель что-то недовольно пробурчал, когда они усаживались в машину. Маша назвала адрес и снова обратилась к пытающейся начать нормально соображать Тане:
— Пора уже кому-то другому позаботиться о нем. В конце концов, мне нужно устраивать личную жизнь. А у меня даже симку из телефона отобрали, где все контакты. Думаете приятно? Так всех друзей можно растерять. Он мою симку вставил в свою трубку и смотрит на нее целыми днями, как идиот, уж извините. Я устала ему говорить, чтобы не смотрел, а позвонил. Да и жалко его, — тише добавила она, — ходит, как робот, даже улыбаться перестал.
Не сон ли все это? Получается, то, как она страдала все эти две недели, не идет ни в какое сравнение с его переживаниями, если верить Маше. Таня чувствовала, как в душе распускаются цветы, а на сердце поют птицы. Если бы не сидела сейчас в душной машине, точно пустилась бы в пляс. Но внезапная мысль быстро остудила радость.
— А где твоя мама? — спросила она у Маши.
— А ее и не было никогда, — без паузы, очень спокойно ответила девочка. — Я живу с папой и бабушкой.
— Как это не было?
Кто-то же ее родил, мелькнула глупая мысль.
— Конечно, где-то живет женщина, что произвела меня на свет, — по-взрослому продолжала Маша. — Но она мне не мама. Согласитесь, трудно так называть женщину, которая отказалась от ребенка, потому что его отец беден. Она меня родила и принесла папе. А сама куда-то укатила. В общем, ну ее, — очень по-детски добавила она. Даже рукой махнула и рассмеялась. — Это сейчас мой папа богатый и знаменитый. Про него даже в журналах пишут. А раньше мы жили бедно.
Но это не мешает ему иметь любовницу. Таня загрустила. Куда она едет? Зачем поддалась на уговоры ребенка? От грустных мыслей ее отвлекло восклицание Маши:
— И вообще! Родите мне уже братика или сестренку, чтобы он переключился на кого-нибудь другого. Как вы это будете делать, решайте сами. Я вмешиваться не буду.
Такси остановилось возле входа в гостиницу. Маша выскочила первая и нетерпеливо переминалась, дожидаясь пока Таня решит вопрос с оплатой. Как оказалось, таксисту заплатили вперед. Ноги казались ей чужими, когда проходила мимо стойки администратора и поднималась на второй этаж. Красная ковровая дорожка приглушала шаги, и сейчас она казалась себе жертвой, что крадется в логово охотника.