Мишель Дуглас - Ни дня без тебя

Но когда она вышла во двор, то обнаружила Луиса, в одиночестве играющего в тетербол.

Половина десятого. Почему он не с няней?

– Привет, Луис.

Он повернулся к ней, и Уинни увидела, что у него заплаканное лицо. Уинни подхватила его на руки и отнесла на скамейку, где дала выплакаться. Потом утерла ему слезы и спросила:

– Расскажи, что случилось.

– Нет, – еле слышно ответил он.

– Хочешь, я позову Паулу?

– Нет!

Уинни насторожилась, но улыбнулась:

– Луис, я же твой друг. Ты ведь знаешь, что я тебя не обижу, да?

Мальчик кивнул.

– А раз я твой друг, то ты можешь все мне рассказать. Почему ты плачешь?

Он поднял на нее лицо:

– Паула говорит, чтобы я не просил папу поиграть со мной, потому что он очень занят.

– Да, он часто бывает занят, но твой папа всегда найдет время, чтобы поиграть с тобой. Он тебя любит. Любит больше всех на свете.

– Любит? А Паула велела, чтобы я обещал ничего папе не рассказывать.

Уинни похолодела:

– Ты можешь рассказывать папе все.

– Она говорит, чтобы я не рассказывал ему о том, что звонит мама. Паула и мама сказали, что если он узнает, то отправит меня в дом для плохих мальчиков.

Уинни затрясло от злости.

– Луис, они ошибаются. Знаешь что? Я смогу тебе помочь.

Личико у него просветлело.

– А сейчас хочешь пойти и раскрасить картинки вместе с тетей Тиной?

Уинни постучала в дверь конференц-зала.

– Войдите! – раздался недовольный голос.

Она открыла дверь и увидела Ксавьера и взволнованную Паулу.

– Луис куда-то убежал, – сказала Паула, повернувшись к Уинни.

– Он внизу с Тиной.

Паула ринулась к двери, но Уинни не дала ей уйти.

– Сядьте, Паула.

В упор глядя на Ксавьера и преодолевая боль в сердце, Уинни рассказала ему то, что узнала от Луиса. Закончив, она вышла.

После ухода Уинни Ксавьер ждал от Паулы объяснений, оправданий, извинений, но их не последовало. Он ходил по комнате, едва сдерживаясь, чтобы не вытрясти из нее хоть какие-то слова.

– Вам нечего сказать?! – рявкнул он.

Она злобно на него посмотрела:

– Мы с Камиллой подружились, привязались друг к другу, еще когда Луис был совсем крошкой… когда вы заявили, что она как мать никуда не годится.

– Значит, вы были верны ей, а не мне. Разве ваша обязанность – не заботиться о Луисе?

– Камилла думала, что если Луис испугается того, что вы отошлете его от себя, то он захочет жить с ней.

– Вы с ней – две… – Он не договорил и сжал кулаки.

В настоящий момент важно, чтобы Луис ничего не боялся.

– Вы сложите свои вещи и немедленно вернетесь в Испанию. Я больше не нуждаюсь в ваших услугах. Водитель будет здесь через пятнадцать минут, а билеты получите в аэропорту. До отъезда не приближайтесь к Луису.

Паула уставилась на него, словно не могла поверить услышанному.

– Уходите! – приказал он.

Паула вскочила и убежала.

Ксавьер организовал ее отлет, а затем пошел искать Луиса.

Найдя, он отвел его на пляж, там они строили замок из песка, и он сказал сыну, как сильно его любит и что они всегда будет жить вместе.

Он осторожно обошел упоминание о Камилле, ничего не сказав о ней плохого. А в мозгу стучало: неужели он слишком сильно давил на нее? А ее ледяное высокомерие – это защита. Почему он этого не заметил? Почему не расспросил ее, а просто счел равнодушной к ребенку – и к нему, – такой же, как его мать и бабушка?

– Папа, тебе грустно?

Он заставил себя улыбнуться:

– Нет, что ты. А вот без тебя мне будет грустно. Я не хочу, чтобы это случилось.

Луис обхватил Ксавьера за шею.

– Я люблю тебя, папа.

– И я люблю тебя, Луис.

Прижимая к себе детское тельце, Ксавьер поклялся стать самым лучшим отцом. А для этого придется пересмотреть отношения с Камиллой.

Спустя два часа Ксавьер нашел Уинни в кладовке – они с Эйприл занимались инвентаризацией. Он попросил ее зайти в конференц-зал.

Она вежливо улыбнулась, а глаза посылали его к черту.

– Я хочу сказать спасибо за то, что сообщила мне о двуличности Паулы, – произнес он, когда они остались наедине.

Уинни смахнула невидимую пылинку с юбки.

– Не стоит благодарности.

– Я и представить не мог, что Камилла наняла Паулу отомстить мне.

Уинни не подняла на него глаз.

– Месть, кажется, определяет многое в твоей жизни.

Ее слова задели за живое. Он выпрямился во весь свой внушительный рост.

– Вижу, тебе хочется еще кое-что мне сказать.

– Нет, нет…

– Выскажись.

– Не стоит, по-моему.

– Я настаиваю.

– Хорошо! – Она решительным жестом откинула назад густую копну блестящих волос. – Учитывая предыдущие обвинения в мой адрес, я понимаю, что тебя, должно быть, сильно удивило, что я осмелилась вступиться за маленького мальчика и помочь ему… О, ты, наверное, решил, что я таким образом демонстрирую полное отсутствие у меня корысти! Меня это оскорбляет, Ксавьер.

– Ничего подобного! – запротестовал он. – Я тебе благодарен. Если бы не ты, то я никогда…

– Я должна все это слушать?

Он содрогнулся от ее ледяного взгляда, но это он пригласил ее на разговор.

– Ты была права. Я использовал Дункана и эту дурацкую газетную статью как предлог, чтобы прекратить наши отношения.

Это не совсем правдиво. Он прочитал о Дункане и почувствовал, что его предали. А имеет ли он на это право?

– Ты теперь хочешь возобновить нашу связь, потому что я помогла тебе и сыну?

Как же трудно подавить охватившее его желание, подавить надежду, от которой кровь быстрее бежит по жилам! Он в опасности – слишком его к ней тянет. Он этого не допустит.

– Нет, – ответил ей он. – Лучше не делать этого.

– Полностью согласна.

Ему хотелось кричать, разодрать что-нибудь в клочья. Вместо этого он произнес:

– Но ты была права. Мне следовало отнестись к тебе более уважительно… и честно.

– Честно? – переспросила она.

– Ты чересчур эмоционально все восприняла. У меня нет желания играть твоей привязанностью.

Она приоткрыла рот. Он не мог оторвать глаз от ее сладких губ, едва удержался, чтобы не обойти вокруг стола и не обнять ее, не поцеловать.

Вместо этого…

Вместо этого вокруг стола обошла она. Если она его поцелует… В ее глазах гнев… они просто пышут гневом.

– Хочешь знать, что думаю я?

Он кивнул, хотя ему лучше бы выбежать вон, не оглядываясь.

– Вот что я думаю, Ксавьер: ты трус! Тебя на самом деле беспокоит то, что это ты слишком эмоционально вовлекся.

Она не права!

– Ты мог бы закончить нашу связь, как полагается нормальному человеку, но ты искал причины, почему я тебя недостойна.

Недостойна его? Да он просто не хотел ее обижать.

– Все предполагалось как легкий флирт! – закричал он. – Никаких любовных страданий!

«Прекрати на нее орать! Она ни в чем не виновата. Она тебя предупредила. Она порядочная девушка».

– Так это я виновата? Это я все не так расценила?

Во рту у него пересохло.

– Нет, разумеется. – Мысль о том, что он никогда снова не обнимет ее, была мучительна. – Но, по моему мнению, наша связь стала для тебя слишком важной… и это означает, что у тебя может быть душевная рана.

Уинни вскинула голову.

– Даже если и так, то я от тебя ничего не потребовала бы.

Возможно, и не потребовала бы… пока не потребовала.

Она рассмеялась, будто догадалась, о чем он подумал.

– Ты считаешь себя очень опытным и изысканным, таким культурным и воспитанным, но ты не свободен в своих действиях. Ты слишком сдержан, чтобы быть крутым парнем! Ты вечно угнетен…

– Хватит! – Она сама не знает, что говорит! И он не унизится до взаимных оскорблений.

Она замолчала, но лишь на минуту.

– Ты на всех смотришь свысока.

Ничего подобного он за собой не замечал!

– Эта твоя сдержанность и отстраненность… только бы тебя никто не трогал. С чего ты вообразил, что ты такой заманчивый куш? Потому что ты богат? Ха-ха!

Да она рисует портрет его собственной бабушки!

– Догадываюсь, что лучше ездить в лимузине, чем на велосипеде, но ни за что на свете я не поменяюсь с тобой местами, Ксавьер. Пусть у тебя будут все эти деньги и ты владелец мотеля, который я люблю, но я, в отличие от тебя, знаю, как любить людей, как показать им, что они нужны и что их ценят.