– Поколотить тебя, – хрипло и совсем не сердито ответила она.

Он подошел к ней.

– Я люблю тебя, Уинни. Ты показала мне, каким даром может быть жизнь, если я впущу дружбу и любовь в сердце. Я этого не знал. Я не понимал, что любовь может так меня изменить.

Я знаю, что, вероятно, разрушил окончательно то, что было у нас с тобой. Я пойму, если ты не захочешь дать мне еще шанс, чтобы я доказал, что я тебя достоин.

Она хотела его прервать, но он пальцем зажал ей рот.

– Но знай: даже если я тебе не нужен, я больше не буду закрываться от жизни.

Уинни чувствовала, что сердце у нее готово выскочить наружу.

– Ты на самом деле думаешь то, что сейчас сказал?

Он кивнул.

– Я тоже пришла сюда сегодня поэтому. Я поняла, что нельзя отгораживаться от друзей – это не вылечит разбитого сердца.

– И это стало причиной, почему я назвал новый мотель твоим именем.

– Ксавьер, я продала тебе мотель. Он твой.

Он покачал головой:

– Душа мотеля – ты, Уинни. – Он взял со стола конверт и вложил ей в руки. – Мотель твой. И всегда был твоим.

Слезы подступили к ее горлу.

– Ты отдала мне больше, чем здание из кирпича и бетона. И я надеюсь, что ты позволишь мне разделить жизнь с тобой. – Он встал на колено и открыл маленькую коробочку, где лежало кольцо, сверкающее бриллиантом. – Уинни Стивенс, я люблю тебя. Я хочу провести остаток жизни, доказывая, как сильна моя любовь. Ты окажешь мне честь – огромную честь – и станешь моей женой?

Уинни и не пыталась изображать невозмутимость. Она обхватила его за шею и воскликнула:

– Да!

С радостным возгласом он вскочил, подхватил ее на руки и закружил. Потом медленно опустил на пол, взял в ладони ее лицо и поцеловал.

Снова подхватив Уинни, он подошел к длинному мягкому дивану и уселся, держа ее на коленях.

Уинни едва могла осознать происходящее. «Он меня любит, он действительно меня любит!»

Ксавьер отвел волосы с ее лица.

– Я все обдумал. Я знаю, что ты не оставишь Эгги. Поэтому мы с Луисом будем жить здесь, с тобой.

– Но как же твоя корпорация?

– Я устал от работы. Найму управляющих. Я хочу работать здесь, с тобой.

Неужели он серьезно это сказал?

– Ты поговорил с Луисом? Как он к этому отнесется?

– Я совсем забыл! – Ксавьер вынул из кармана пиджака конверт. – Это от Луиса.

На самодельной открытке было написано: «Пожалуйста, выходи за папу». И рисунок: все трое на пляже строят замок из песка.

Уинни прижала открытку к груди и заморгала, чтобы не заплакать.

– Вероятно, потом мы будем проводить полгода здесь, а еще полгода в Испании. Я знаю, что возникнут трудности, но Камилла все-таки мать Луиса. Я должен дать ей возможность общаться с ребенком.

– И это правильно.

– Из этого может ничего не выйти.

– Но попробовать надо. А если не получится, то у Луиса всегда есть ты… и я. Я тоже его люблю, Ксавьер. И обещаю, что он всегда будет у меня на первом месте.

Его пальцы проложили дорожку от щеки к шее и спустились вниз к вырезу платья. Ей стало жарко и трудно дышать. Она хотела обнять его, но сначала…

– Я люблю тебя, Ксавьер. Теперь у тебя есть я, поэтому ни ты, ни Луис никогда не будете одиноки.

Глаза у него подернулись дымкой. Он поцеловал ее в уголок рта.

– У тебя буду я и Луис… и все остальные дети, которые обязательно появятся.

Он замер:

– Ты хочешь детей?

– Я хочу кучу детей.

– Кучу? Это сколько?

– Четверых, по крайней мере.

Он улыбнулся и посмотрел на нее… как на чудо.

– У тебя буду я и Луис… и Саманта.

– Саманта?

– Это мое любимое имя для девочки. Тебе нравится? Потом будет…

– Карлос? – предложил он.

– И маленькая Эгги, и Лоренцо-младший, – закончила она.

Он расхохотался:

– И Либби, и Эйприл, и Тина, Блейк и Хит, и…

– И все остальные, – расхохоталась Уинни.

Сколько любви в его глазах!

Она нагнула его голову и прижала к себе.

– Значит, «Радушная Уинни»? Давай проверим, смогу ли я оказать тебе незабываемый радушный прием?

Низкие перекаты его смеха ласкали так же, как и его губы, скрепившие молчаливое обещание, которое они давали друг другу: жить и любить. Чего бы ни приготовила им жизнь, они смогут удержаться на плаву, потому что они вместе навсегда.