Мишель Дуглас - Ни дня без тебя

Лоренцо с головой ушел в работу, потому что домой его не тянуло. Но Ксавьер не собирался рассказывать об этом Уинни.

– А это означает, что он мог бы выкупить «Дом Эгги» в любой момент, пока был жив… если ему это было так важно.

«Если?»

– Он был гордый человек!

– Если он действительно любил Эгги, но из гордости не стал ее добиваться, то… то разбитое сердце он заслужил.

– Вы такая же бессердечная, как и ваша бабушка!

Уинни прикрыла глаза и тяжело вздохнула.

– Я всего лишь указываю вам, что вы знаете только одну сторону истории. Могу вам сказать прямо сейчас, что Эгги любила мужское внимание и никогда не делала из этого секрета. И также могу сказать, положа руку на сердце, что она ни за что не стала бы мошенничать в делах чести. Но вы ее не знаете, и поэтому я не жду, чтобы вы мне поверили. То, что произошло между Эгги и Лоренцо, не имеет к нам с вами абсолютно никакого отношения – нас это не касается. И у меня нет никакого желания беспокоиться по этому поводу в дальнейшем.

Сердце у него жгло.

– Вы не любите свою бабушку?

– Наоборот – я ее обожаю.

– Неужели вам все равно то, что я собираюсь стереть любой след Эгги, вашей обожаемой бабушки, в этом мотеле?

Нахмурившись, она приблизилась к нему.

– Ксавьер, Эгги живет в сердцах всех тех, кто ее любит: в моем, в сердце моей матери… в сердце Лоренцо. А это, – она указала на конференц-зал, имея в виду весь мотель, – это будет лишь кучей старого кирпича, когда вы тут все разрушите.

У этой женщины нет ни капли сентиментальности! Но из-за нее он чувствует, что в чем-то виноват, словно он мальчишка, совершивший плохой поступок, который надо исправить.

Ксавьер вскинул голову с таким властным видом, что Уинни захотелось стукнуть его.

– Я могу принять ваше увольнение в любое время, мисс Стивенс.

– Что же вы не назвали меня Уинни Антония? Ведь полное имя имеет больший вес.

Он сердито посмотрел на нее, но не успел открыть рот, как она продолжила:

– Я не собираюсь увольняться. Я знаю, что в мотеле грядут изменения. Это не предмет спора – некоторые изменения назрели уже давно. Что касается истории с нашими дедушкой и бабушкой, то, как я и говорила, я не намерена этим заниматься.

Ксавьер испепелил ее гневным взглядом, но в дверях в этот момент появилась Эйприл.

Уинни встала и извинилась.

– Надеюсь, что это важно, – пробормотала она себе под нос.

Эйприл зашептала Уинни на ухо. Повернувшись к Ксавьеру, Уинни коротко заявила:

– Простите, но мне совершенно необходимо срочно уйти.

– Неужели нельзя?..

– Нет, никак нельзя.

Времени на спор не было. Уинни быстро шла по коридору к комнате под номером двенадцать. Не обращая внимания на табличку «Не беспокоить» на двери, она постучала.

– Миссис Гладстон? – Уинни постучала громче. – Серена?

Ответа не последовало.

Не раздумывая, Уинни открыла дверь своим магнитным ключом. Дыхание застряло в горле, когда она увидела Серену, лежащую на полу.

– Эйприл, немедленно вызывайте скорую. – Уинни кинулась к женщине, опустилась на колени и взяла за руку. – Скажите, что она диабетик и у нее беременность двенадцать недель.

Дрожащими пальцами Уинни нащупала у Серены пульс. Пульс был, но слабый. Слава богу! Она взяла холодную руку в свои и принялась растирать.

– Серена… Серена, милая, вы меня слышите?

Серена не шевелилась.

И тут Уинни увидела Ксавьера – он опустился на колени рядом с ней и взял Серену за другую руку.

– Dios, да она вся холодная.

Уинни не заметила, что он пошел за ней следом. Вероятно, хотел сказать, что уволит ее – как только догонит, – за непокорность.

Ксавьер хотел поднять бессознательную женщину, но Уинни его остановила:

– По-моему, не надо ее трогать.

Серена была беременна. Что, если они случайно навредят и ей, и ребенку?

Не говоря ни слова, он стянул с кровати стеганое одеяло и укрыл Серену, аккуратно подоткнув одеяло со всех сторон.

– Чем еще я могу помочь?

– Подержите ее за руку. – Уинни проглотила ком в горле – она не ожидала от него такой… заботливости.

– Она вас хорошо знает? – спросил Ксавьер.

Уинни кивнула.

– Если она придет в сознание, то знакомое лицо ее успокоит, – сказал он.

Это разумно. А то, что она сейчас попросит его сделать, крайне неприятно.

– Вы не могли бы проверить ванную? Нет ли там следов рвоты или крови?

Но он даже глазом не моргнул, пошел в ванную и вернулся через минуту.

– Рвота есть, а крови нет.

Значит, Серена не потеряла ребенка. Пока не потеряла.

– Надо сказать об этом парамедикам, когда они приедут.

В дверях появилась Эйприл.

– Скорая будет через пять минут. Тина проводит врачей сюда сразу же. Я вам здесь нужна?

– Спасибо, Эйприл. И еще: я бы хотела поменьше любопытных глаз, насколько это возможно. Мы обязаны уберечь от этого миссис Гладстон.

– Сделаю все, что смогу, – пообещала Эйприл и закрыла за собой дверь.

Уинни осторожно отвела волосы с лица Серены.

– Серена, милая, вы меня слышите? Сожмите мне руку, если слышите.

Но Серена не двигалась.

Неожиданно в руке оказалась влажная салфетка. Присутствие Ксавьера придало Уинни уверенности. Она обтерла Серене лоб, щеки, продолжая с ней разговаривать.

– Ксавьер, вы не могли бы посмотреть, какая еда на буфете? Я хочу знать, что она ела сегодня утром.

Он пересек комнату в два шага и сообщил:

– Один кусочек ветчины, два яйца и два тоста.

– Получается, что она съела кусочек ветчины с фасолью.

Ксавьер указал еще на апельсиновую кожуру:

– Об этом тоже надо сказать парамедикам?

Уинни кивнула. Она заметила, что Серена под одеялом пошевелилась.

– «Скорая» здесь, – сказал Ксавьер, глядя в окно.

– Привет, дорогая. – Уинни улыбнулась, увидев, что Серена открыла глаза. – Вы снова с нами.

Серена растерянно моргала и озиралась. Стиснув руку Уинни, она прохрипела:

– Ребенок?

– Не волнуйтесь. Ничего не произошло такого, что указывало на опасность для ребенка. «Скорая» уже здесь. Вот увидите – все будет хорошо.

– Уинни, пожалуйста, не оставляйте меня. Пожалуйста, я…

В глазах Серены было столько мольбы…

– Я поеду с вами. И позвоню вашей сестре. Не беспокойтесь. Думайте о том, что скоро вам станет лучше.

Серена кивнула:

– Благослови вас Бог, Уинни… Парамедики позволили Уинни поехать вместе с Сереной, и Ксавьер успел всунуть ей в руку дамскую сумочку Серены.

– Возможно, понадобятся ее данные и телефон.

Его предусмотрительность удивила Уинни.

– Спасибо, – сказала она.

– Я здесь займусь делами.

Ей совсем не хотелось оставлять его наедине с персоналом, но выбора нет. Уинни скрестила на удачу пальцы.

Уинни опустилась на скамью в приемной больницы. Посмотрев на часы, она поняла, что сидит здесь всего полчаса, но минуты тянулись бесконечно. Медики сказали, что состояние Серены стабильное, но отказались сообщить, потеряет ли Серена ребенка.

Серена безумно хотела ребенка. Если она его потеряет…

Уинни вздрогнула, увидев у себя под носом пластиковую чашку. Она машинально взяла ее и подняла голову – с ней рядом уселся Ксавьер с чашкой в руке.

– Чай, – сказал он. – Я подумал, что вам захочется выпить горячего.

– Что… вы здесь делаете? – удивленно спросила Уинни.

– Я привез вещи миссис Гладстон. Они могут ей понадобиться. Я оставил их у медсестры.

Уинни кивнула:

– Да… очень предусмотрительно.

Ксавьер наклонился к ней. От него пахло ванилью, сосновыми шишками и морем – ее любимыми запахами. Прежняя надменность куда-то делась. Вместо этого…

Вместо этого она увидела беспокойство и теплоту и что-то еще непонятное, но от этого у нее стянуло живот, а по телу с головы до ног разлился жар.

– Медсестра сказала, что ее состояние стабильное, – произнес Ксавьер.

Ох уж этот акцент! Просто проникает в душу… особенно когда он не строит из себя требовательного босса или ангела-мстителя.

– Ни к чему так волноваться, – продолжал он.

Уинни вскочила.

– Мне сказали то же самое! А что с ребенком не сказали, выживет ли он.

Ксавьер осторожно взял ее за руку и усадил обратно.

– Я заключу с вами договор, мисс Уинни Антония Стивенс.