От того, как он произнес ее полное имя, и при этом улыбаясь, сердце у нее запрыгало.
– Договор?
– Допейте чай, и потом я пойду и узнаю что только можно о состоянии Серены и ее ребенка.
Этот новый босс все больше нравился Уинни.
– С чего вы взяли, что вам скажут все?
Он высокомерно изогнул бровь. Этот человек привык добиваться своего. Завтра это может обернуться бедой, но сегодня будет полезно.
Уинни сняла крышку с чашки.
– Ксавьер Матео Рамос, я согласна.
Они улыбнулись друг другу, и день уже не казался Уинни сумрачным и холодным.
– Не пейте залпом, – предупредил он. – Можете обжечься. Чай горячий.
– Простите, Ксавьер. Такого в ваш первый день я не планировала.
– Это не ваша вина. – Он задумчиво на нее смотрел. – А вы вели себя просто потрясающе – такая спокойная и собранная.
У нее внутри опять все затрепетало.
– И вы тоже.
– Но вы знали, что делать, а я нет.
– Серена – наша постоянная клиентка, поэтому мне известны ее проблемы.
– Диабет и беременность?
– А как вы поступаете в подобных случаях? Такое ведь бывает?
– К счастью, редко. Почему Эйприл пришла за вами? Она же занята уборкой комнат.
– У нас правило: если на двери номера давно висит табличка «Не беспокоить», то входить в комнату должны двое служащих.
Ксавьер кивнул:
– Это разумно.
– Эйприл сначала попросила Тину позвонить в номер, но, когда телефон не ответил…
– Она пришла за вами?
– Да.
Ксавьер наморщил лоб.
– Но я не понимаю, почему Эйприл настолько забеспокоилась, что подняла тревогу?
– Я уже говорила, что Серена – наша постоянная гостья. Она визажист и стилист, и вчера у нее был показ на Золотом Берегу. Обычно завтрак ей приносят в половине восьмого, а поскольку было уже начало двенадцатого…
– А если бы Серена Гладстон просто хотела побыть одна и отдохнуть? Вы решили рискнуть и вызвать недовольство клиентки, желая убедиться, что с ней все в порядке?
– Да, это так.
– Серене повезло, что вы выбрали менее профессиональный способ, – заявил он.
Он ее критикует?
«Прикуси язык, Уинни Антония Стивенс, – приказала себе она. – Не лезь на рожон».
– А как долго не стали бы входить вы? – Уинни постаралась, чтобы в голосе не прозвучали обвиняющие нотки.
– Я нанимаю таких служащих, которые способны принимать правильные решения.
Уинни прикусила-таки язык, и до крови. Надо кончать этот разговор. Сейчас же. Она допила чай – до противности сладкий. Но, как ни странно, от этого сладкого чая ей стало лучше.
Она отдала ему чашку и сказала:
– Я сдержала свою часть договора.
Тогда он, не говоря ни слова, встал и ушел – выяснять все подробности о состоянии Серены.
Уинни была не в силах усидеть на месте и начала ходить по приемной.
Ксавьера не было уже двадцать минут.
Уинни продолжала ходить взад-вперед и молиться. Если Серена потеряет ребенка, то для нее это будет страшным ударом.
Уинни почувствовала появление Ксавьера… почувствовала кожей. У нее пересохло во рту.
– Что? – выдавила она.
– Врач настроен оптимистично, считает, что с Сереной и с ребенком все в порядке. Но, возможно, Серене придется лежать до родов и…
Дальше Уинни уже не слушала – она успокоилась и опустилась на скамью.
– Ох, Ксавьер…
И вдруг… расплакалась.
Он мгновенно сел рядом, обнял ее за плечи, крепкое бедро прижалось к боку. Плечом и коленом она ощущала его тепло, впитывая в себя.
– Простите…
– Уинни, того, чего вы боялись, не произошло. Ваши слезы вполне понятны. Пойдемте. Я отвезу вас домой.
В его глазах не было и намека на осуждение. У нее кольнуло сердце.
– Я обещала сестре Серены дождаться ее. Но вам вовсе не нужно оставаться, Ксавьер.
Он кивнул, сжал ей руку и внимательно посмотрел в глаза. Эти глаза… они пронзили ее насквозь, дыхание перехватило. Он немного отстранился, и она смогла выдохнуть.
– Я тоже подожду.
А хочет ли она этого? Тем не менее его присутствие успокаивало, и… пусть уж он сидит с ней здесь, чем находится в мотеле, выискивая недочеты. Хотя на самом деле ей просто приятно его общество.
– Мы едем не в мотель, – сказала Уинни.
Ксавьер искоса бросил на нее взгляд.
– Я велел Рейесу отвезти нас в приморский ресторан. Вы не завтракали, а уже третий час. Вам нужно поесть.
Она посмотрела на часы и спорить не стала – хотя ему показалось, что поспорит, – и откинулась на мягкое сиденье лимузина. Она, кажется, не замечала роскоши автомобиля, но сам-то он с удовольствием сидел на пружинистом кожаном кресле после того, как не один час промаялся на жесткой больничной скамье.
Но кто действительно устал, так это Уинни.
– Мне сказали, что ресторан «Клементин» – замечательный.
– Да, я слышала самые лестные отзывы.
Автомобиль остановился перед одним из модных новых ресторанов на Золотом Берегу, но радостной улыбки Уинни Стивенс он не увидел. А он хотел доставить ей удовольствие после всех ее переживаний и хлопот с Сереной Гладстон. Выходит, что такого рода развлечения не для нее.
– Вы бы предпочли пообедать в другом месте?
– Я бы вполне удовольствовалась горячими чипсами где-нибудь на пляже. – И бросила взгляд на его ноги. – Но у вас обувь не для пляжа.
Да. На нем кожаные итальянские ботинки и шелковые, в тон, носки. Слова сами выскочили изо рта:
– Это легко исправить. Я разуюсь.
Она с неподдельным изумлением смотрела, как он нагнулся, снял ботинки и носки. Засмеявшись, она тоже скинула туфли. Он увидел, как заискрились ее глаза. Это та награда, которая ему нужна.
Он купил два бумажных кулька с чипсами, и они не спеша побрели по песку, пока не нашли удобное место на пляже. Золотистый песок тянулся на многие мили, над головой синее небо, легкий ветерок обвевает лицо. Ксавьер вдыхал запах соли и жасмина – соль с океана, а жасмин от женщины, сидящей рядом с ним.
– Я снова хочу сказать, что сегодня вы были потрясающей, – сказал он.
Уинни сдвинула брови.
– Вы имеете в виду, что ваше прежнее критическое замечание надо считать комплиментом?
– Какое замечание?
– То, что я проигнорировала табличку «Не беспокоить».
– Я не это имел в виду!
– Вы именно так сказали. – Она пожала плечами и стала смотреть на волны.
Ксавьер старался побороть неожиданную злость. Он – ее хозяин и не обязан объяснять ей каждое свое слово.
– Мне жаль, что это произвело на вас такое впечатление. Я хотел сказать, что восхищаюсь вашим пониманием клиентов и вашим вниманием к их нуждам.
Уинни повернулась к нему:
– Я работаю с людьми. Меня учили предвосхищать их желания.
– Я тоже работаю с людьми.
У нее вырвался смешок, который она моментально подавила.
– Наша сфера деятельности одна и та же, но мы живем в разных мирах. Я говорю не о Северном и Южном полушариях. Вы лично не заняты тем, чтобы предвосхищать чьи-либо желания. У вас для этого есть персонал. Вы привыкли отдавать приказания, которые должны выполняться мгновенно и без вопросов. – Сказав это, Уинни поморщилась. – Я не хочу выглядеть непочтительной. Просто у нас с вами разные роли в гостиничной отрасли.
Он поверил, что она не хотела его обидеть. И еще понял, как далек он от каждодневного управления своими отелями. Но не вникать детально в работу этого отеля он не может. Слишком многое стоит на кону.
– Вы это имели в виду, когда сказали раньше, что я не изучал гостиничный бизнес с самых азов?
Она кивнула.
– И вы это не одобряете?
Она снова отвернулась и молча покачала головой.
– Я бы хотел, чтобы вы все-таки ответили.
– Да? Но если я выскажу свое мнение, не укажете ли вы мне на дверь?
– Укажу на дверь?
– Уволите меня, – уточнила она.
– А-а! Я не могу вас уволить за то, что вы сейчас скажете. Особенно в день, когда вы были героиней, фактически спасли жизнь Серене Гладстон.
У нее приоткрылся от удивления рот.
– Я не уволю вас за честность – это не благородно. Я ведь сам попросил честного ответа.
Она сглотнула слюну, а он не отводил глаз от ее шеи, длинной, нежной, матовой.
Уинни сложила ладони и кашлянула.
– Мистер Рамос…
– Ксавьер, – поправил он.
Грудь у нее учащенно поднималась и опускалась – она волновалась.
– Ксавьер, для меня не секрет, что я вам не нравлюсь.