Анна Тодд - Ничего больше

Хардин вскрикнул так, что мне стало не по себе:

– Если бы она только поговорила со мной… Ненавижу это всё!

Я кивнул. Я знаю, что ему тяжело. Как и ей. И мне. Но он сам во всем виноват, и с моей стороны нечестно помогать ему, если она не хочет возобновлять отношения.

– Попробуй передать ей трубку, – попросил он.

– Ты знаешь, что я не могу этого сделать.

– Черт побери!

Я представил, как он запускает пальцы в волосы.

Хардин повесил трубку, и я не стал перезванивать.

Я подождал несколько минут и постучался в комнату Тессы. Она открыла почти сразу, и я отступил в коридор. Взглянув на портрет полосатого кота, я вновь задумался, почему я раньше не обращал внимания на эти чудные картинки.

– С тобой все в порядке? – спросил я свою подругу.

Она посмотрела на свои ноги, потом подняла глаза на меня.

– Ну да.

– Ты ужасная врунья.

Тесса сделала шаг назад, оставив дверь открытой, и жестом пригласила меня войти. Она села на край кровати, а я огляделся. Безукоризненная чистота. С тех пор как я был здесь в последний раз, Тесса добавила некоторые элементы декора. На туалетном столике больше не стоял телевизор. На его месте лежали стопки книг, сложенные по фамилиям авторов. В глаза бросились три потертых экземпляра «Гордости и предубеждения».

Тесса легла на кровать и уставилась в потолок.

– Я не возражаю против того, чтобы он приехал. Он твой родственник, и я не могу запретить тебе видеться с ним.

– Ты тоже моя семья, – напомнил я ей и сел на кровать, к обитой синим материалом спинке в изголовье, подходящей под цвет занавесок. На подоконнике – ни пылинки.

– Я все жду, и жду, и не знаю, как перестать… – Ее голос казался унылым и отстраненным.

– Чего ждешь?

– Когда он перестанет причинять мне боль. Больно даже слышать его голос.

Я сделал паузу, пока она переводила дыхание, и сказал:

– Думаю, на это понадобится некоторое время.

Хотел бы я тоже его ненавидеть: тогда бы я сказал Тессе, что Хардин – ужасный человек и ей без него будет лучше. Но я не мог. Я не стану притворяться, что вместе они несчастливы.

– Можно тебя спросить? – тихо проговорила Тесса.

– Конечно. – Я закинул ноги на кровать, надеясь, что она не обратит внимания на мои грязные носки на своем белом стеганом одеяле.

– Как ты пережил расставание с Дакотой? Я чувствую себя куском дерьма, зная, что ты чувствовал тогда, и вспоминая, как я почти не пыталась тебя утешить. Я была так погружена в свои проблемы, что только сейчас поняла, каково было тебе. Мне стыдно, что я такой ужасный друг.

Я тихо рассмеялся.

– Ты не ужасный друг. Моя ситуация сильно отличается от твоей.

– Это в твоем духе. Я знала, что ты так скажешь. – Она улыбнулась, не помню, когда последний раз видел ее улыбку. – Ну, а серьезно, как ты это пережил? Тебе все еще не по себе, когда ты видишь ее?

Хороший вопрос. Как я смог пережить расставание с Дакотой?

Я даже не знал, как ответить. Неприятно признавать, но я никогда не чувствовал себя таким несчастным, как Тесса. Когда Дакота порвала со мной, было больно особенно из-за того, как она это сделала. Я не унывал и продолжал жить своей жизнью, хотя всегда был готов помочь ей, насколько возможно.

– У меня было все по-другому. Последние два года я редко виделся с Дакотой, и мы с ней не были так близки, как вы с Хардином. Мы никогда не жили вместе, думаю, я привык к одиночеству.

Тесса повернулась на бок и положила локоть под подбородок.

– Тебе было одиноко, когда вы встречались?

Я кивнул.

– Она жила в другой части страны, ты помнишь об этом?

– Да, но тогда вы еще были вместе.

Я не знал, что ответить. Я чувствовал себя одиноким, даже когда мы с Дакотой разговаривали целыми днями напролет. Не знаю, как это характеризовало меня и наши отношения.

– Ты и сейчас ощущаешь себя одиноким? – спросила Тесса, пытливо глядя на меня своими серыми глазами.

– Ну да, – ответил я честно.

Она легла на спину и опять уставилась в потолок.

– Я тоже.

Занятия сегодня тянулись слишком долго. И так всю неделю: после того, что произошло между мной и Дакотой, я никак не мог сосредоточиться. К тому же Хардин сообщил, что приедет в ближайшие выходные.

Ближайшие выходные…

Чтобы подготовить Тессу к тому, что он будет жить здесь, в ее квартире, осталось совсем немного времени. Когда Хардин перезвонил, я не ответил. У нас с Тессой наконец-то установился контакт, и мы были слишком заняты, упиваясь своим одиночеством. Быть с ней рядом было грустно, но вместе с тем чудесно.

И чудо из чудес: вместо того чтобы без конца перезванивать, Хардин оставил голосовое сообщение. Удивительно! Размышляя о его визите, я вспомнил, как он утверждал, что должен приехать, потому что у него деловое свидание, которое он не может пропустить. Вероятно, ищет работу. Какое еще неотложное деловое свидание может быть в Нью-Йорке? Скорее всего, это связано с поиском места…

Или он устал быть вдали от Тессы? Он не может подолгу оставаться без нее, он в ней нуждается.

Когда я подошел к своему дому, шумный грузовик стоял посреди улицы. Магазин на первом этаже получает продукты круглосуточно. Голоса и грохот то и дело закрывающихся и открывающихся дверей сначала сводили меня с ума, потому что я привык к тишине и покою вашингтонского пригорода, к шотландскому «замку» на вершине холма. До сих пор помню, каким большим мне показался дом, когда мамин «универсал» впервые остановился рядом с ним. Мы выбрали дешевый способ путешествия через всю страну – на автомобиле, хотя Кен много раз предлагал купить билеты на самолет и переслать вещи. Когда я вспоминаю тот период, то думаю, что мама была слишком горда и хотела дать понять, что единственная причина, по которой она с Кеном, – это любовь.

Я помню, когда впервые заметил, как она смеется, когда он рядом. Это был новый смех – у нее менялись и голос, и выражение лица. Уголки глаз поднимались, и казалось, из глубины ее души вырывалась звенящая радость и наполняла комнату светом и свежестью. Я видел другую, счастливую версию моей мамы.

Конечно, сейчас она за меня беспокоится и всегда говорит о моих проблемах. Например, что с тех пор, как я переехал в Нью-Йорк, я плохо сплю. Она постоянно спрашивает, когда я схожу к врачу, но я не готов к практическим шагам, чтобы наладить жизнь в новом городе. Визит к доктору и получение новых водительских прав могут и подождать, а сейчас меня волнует реальная проблема – мусоровозы в три часа ночи.

Вместо того чтобы идти к врачу, я купил генератор белого шума. Он очень помог. Тессе тоже понравились звуки, которые производит этот прибор, но она сказала, что выросла рядом с железной дорогой и по ночам скучает по стуку колес. В последнее время мы оба часто вспоминали все, что было связано с детством. В Нью-Йорке я как-то особенно остро почувствовал, что мой дом – это действительно моя крепость, а если и не крепость в буквальном смысле этого слова, то уютное место, где ты сам себе хозяин. Должно быть, то, что мы с Тессой могли выбирать окружающие нас звуки, позволяло нам думать, что мы контролируем все вокруг.

В подъезде было пустынно и тихо.

Когда я вышел из лифта на своем этаже, я учуял запах сахара и специй. Наверное, Нора пришла и они с Тессой что-то пекут. Я открыл дверь. На всю квартиру играла музыка: модная певичка напевала песенку «Нью Американа» о никчемной современной молодежи. Я сбросил ботинки и оставил их у двери. Вошел в кухню, поставил пятилитровый пакет молока, который купил по дороге, на стойку рядом с Тессой, но первой меня поблагодарила Нора.

– Не за что, – ответил я, снимая куртку.

Должен ли что-нибудь сделать для Эллен в ее день рождения? Сегодня, когда я поинтересовался, будет ли она его праздновать, она казалась еще менее взволнованной.

– Я проходил мимо магазина и тут получил эсэмэску от Тессы, – добавил я.

Нора все еще улыбалась. Господи, она даже красивее, чем в моей памяти, хотя я видел ее только неделю назад.

Нора взяла молоко и пошла к холодильнику.

– Ты пропустил грандиозное кулинарное фиаско. Тесса добавила в тесто для лепешек взбитые сливки вместо сливок для взбивания.

– Мы договорились, что это останется нашей тайной, – шутливо пробубнила Тесса. Она взглянула на меня. – Тесто удалось раскатать.