Влада сокрушенно кивнула, зная, что Анна Петровна права.
– Я боюсь за него, – сказала она, погладив живот, – что я дам ему? Что скажу?
– Вы станете для него прекрасной мамой, дадите любовь и замечательную семью…
Влада горько усмехнулась…
– Семью? Я даже не знаю, что ждет меня… Кто держит меня здесь все эти месяцы… Зачем… Я зависла здесь, словно в чистилище… Я убила Его? Что с другими ранеными? С Бэллой и Авадом… Это тоже на мне? Ничего не знаю… Вы тоже одна из них? Тех, кто платил все эти годы за симуляцию моей лжежизни?
– Влада, я не могу ответить на все Ваши вопрос при всем моем желании. То, что я сейчас скажу, моя инициатива. Считайте, что это между нами, моя симпатия к Вам, так сказать… Я не должна это говорить, но мне известно, что Васель выжил… Пуля не задела жизненно важных органов. Он под домашним арестом. По крайней мере, так говорят… Но что реально с ним, мне неизвестно. И Авад Али, и Бэлла Константиновна мертвы… Но к Вам это не имеет никакого отношения… Ваша задача – думать о благополучии своего ребенка и себя самой… И теперь ответьте мне не как психологу, а как женщине – есть ли на свете кто – то с кем бы Вы могли связать себя и понятие безопасности… Кому бы могли довериться?
Она задумалась… Ответ был на поверхности, но она стеснялась его, чуралась, словно он мог запятнать ее страдания по Васелю… Теперь, когда она знала, что он жив, она словно выдохнула, боль немного утихла, уступив место горькому пониманию, что их история закончилась… По крайней мере, на ней нет греха его смерти…
– Вы не должны стесняться своих чувств к Кариму, какими бы они ни были… Почему Вы вините себя во всем? Почему приписываете себе вину за его поражение? Вы ни в чем ни перед кем не виноваты. Вы просто слабая женщина, оказавшаяся в мире больших амбициозных мужчин. Мой Вам совет, не отталкиваете протягиваемую руку… Даже если Вам кажется, что Вы снова пешка на поле, помните, что даже пешка при правильной игре становится ферзем… Я все сказала. Думаю, это наша последняя встреча, Влада. Я искренне рада, что познакомилась с Вами… Эта Глава Вашей жизни навсегда теперь останется в моей памяти. Но это далеко не конец истории… Вашей истории… Идите, Вас ждут…
ГЛАВА 20
Она медленно шла к свету, исходящему из большого старого окна в пол. Потрескавшаяся рама с кучей слоев белой краски, немного дребезжащее от пробирающегося через него сквозняка… Она узнала бы эту статную фигуру из тысячи. Широкие плечи, длинные ноги. Даже сейчас, стоя спиной к ней, смотря в окно, заложив руки за спину, он выглядел угрожающе и внушительно. И все – таки непривычно было видеть его не в военной одежде.
Подошла как можно тише. Встала рядом, но все равно немного на отдалении. Он неотрывно смотрит в окно, за которым степенно и грациозно падают большие хлопья снега, как по заказу. Просто не верится, что он тут. Карим. На фоне зимы. На фоне снега… Нужно ущипнуть себя, чтобы поверить….
Тишина. Только их дыхание. А еще ее малыш пинается в животе. Чувствует ее волнение. Или стыд. А ей стыдно… За всё.
– Удивительная сила природы, не находишь? Вода превращается в снег, а он опять в воду… Все циклично, все повторяется…
Наконец, перевел взгляд на нее. Смотрит в глаза, потом на губы, потом спускается к животу. На нем задерживается дольше всего.
– Вода дает жизнь… Поэтому сама она бессмертна, способна перерождаться…
– Рада, что с тобой все в порядке… – проговорила она почти шепотом, хотя ее голос все равно отражался от белых крашенных стен гулом.
– В порядке? – переспросил он, приподняв бровь и снова внимательно посмотрев на нее…
Пауза, затянувшееся напряженное молчание. Снова взгляд на падающие за окном хлопьях снега и выстилающие сказочный пушистый ковер под ногами… В отличие от улиц города, здесь он красивый и белый, нетронутый грязью цивилизации, не изможденный едким химическим реагентом, заставляющим нежные снежинки биться в предсмертной агонии прежде, чем превратиться в грязную жижу…
– Зачем ты приехал, Карим? – тихо сказала она, не желая ходить вокруг да около.
– Не рада меня видеть, асфура? – в голосе напряжение, хоть он и пытается казаться расслабленным.
– Разучилась радоваться… и надеяться… – тихо отвечает она, концентрируясь на хлопьях снега.
– А на что надеяться, Влада? Что вселяет в тебя надежду?
Молчит, глубоко вздыхает.
Поворачивается к ней. Внимательно смотрит в глаза. Подходит вплотную, но все равно так, что между ними расстояние в метр.
– Ничего со мной не в порядке, Влада… Без тебя не в порядке… Я приехал за тобой.
Она нервно сглатывает.
– Меня не отпустят… Я под следствием… Или уже в тюрьме… Не знаю… Я снова пленница… Наверное, такая у меня судьба… Из плена в плен… И так с самого рождения… Я не знаю, кто те люди, в чьих играх я фигурирую, но они явно опасны, Карим. Не стоит с ними связываться. Уезжай, пока не поздно… У тебя и без того было достаточно неприятностей из-за меня…
– Со мной отпустят, – перебивает ее, – это часть сделки. Только перед тем, как ее заключить, хочу посмотреть в твои глаза и поговорить с тобой.
– Насмотрелся? Я не одна теперь, Карим. Со мной его ребенок… – отчаяние в ее голосе, неизбежное, кричащее…-зачем тебе нужен этот балласт…
– Если ты сейчас скажешь мне «да», то я заберу тебя отсюда. Вас заберу. Но только обратно пути не будет, Влада.
Прижался ближе, обнял, теперь шепчет на ухо, почти бесшумно. Она по ходу его слов понимает, что конспирируется, чтобы не услышали.
– Даже если скажешь «нет», сделай вид, что согласна. Я вытащу вас отсюда… Ты станешь свободна…
Она молчала, слушала. А он был таким серьезным, каким она его еще не видела…
– А что означает мое «да», Карим? Теперь мне нужно знать… Прошло время для безответственных шагов…
– Ты станешь моей женой, – снова подошел ближе, коснулся лица, убрал прядь за ухо. – Ты станешь лучшей женой в мире. А я буду тебе хорошим мужем. Воспитаем вместе нашего ребенка. И родим еще столько, сколько пошлет Аллах. А еще ты навсегда забудешь Его имя. И всю свою жизнь «до». И это не рекомендация. Это приказ, называй как хочешь… если пойдешь со мной, то только по моим правилам…
– Он в курсе?-она не могла не спросить, хоть это и прозвучало потухшим, сиплым голосом…
– Он все еще под домашним арестом. С ним все будет хорошо. Семья примирилась. Трагедию с Авадом замяли. И он ни о чем не в курсе, в том числе о твоем положении. Так что имей это ввиду при принятии решения. Не буду тебя обманывать. Не хочешь быть со мной-не будь. Я люблю тебя, поэтому приму любое твое решение… Но это был последний вопрос про него, Влада. Тебе понятно? Я больше не буду третьим… Если «да», то только со мной, только моя…
Молча кивнула. Ей больше ничего и не было нужно знать… Главное, что он жив и у него все хорошо…
– Значит, ты в курсе всего этого дерьма вокруг меня? – горько усмехнулась, закрыла лицо руками. Ей было стыдно за себя. Сама себе она казалась жалкой…– Просто не могу понять, с чего бы им меня сейчас отпускать с тобой… Что ты им пообещал, Карим? Ответь…
– Ничего не бывает просто так в этом мире, Влада. Все, что произошло – мактуб (араб. – судьба). Значит, таким был путь нам встретиться… И я благодарен всем, кто так или иначе этому способствовал… Влада, то, что пообещал- мое дело… Ответь на мой вопрос… Это сейчас важно…
–Почему меня должны отпустить с тобой, Карим? Не верь им… Это снова уловка…
Он усмехается.
–Какая же ты наивная, асфура… Те, кто по той или иной причине затевает войны, вкладывают в нее миллиарды долларов, бросают в расход сотни тысяч человеческих жизней, наносят ущерб инфраструктуре, который нужно восстанавливать десятилетиями… Неужели ты и правда думаешь, что эти люди, готовые тратить такие деньги и средства для реализации своих интересов, видят сколь-либо существенную ценность в твоей жизни? Ты сыграла свою роль… Пускай это вышло не совсем по их задуманному сценарию, но они ведь добились того, чего хотели… Я отказываюсь от претензий на власть в Сирии. Васель становится преемником президента или премьером…Не знаю… Это неважно. Главное, они посадят его у руля…
Значит, все-таки он добился чего хотел… Ей больно… Ей все равно ужасно больно. И только тяжелое дыхание Карима возвращает ее к реальности. Он напряжен, ждет ее ответа.