Влада не поверила своим глазам, когда увидела, как дверь отворяется…

– Мирна, опусти пистолет… – послышался сзади тихий, но твердый голос Васеля.

– Ооо, а вот и романтический герой! Только тебя нам и не хватало на нашем скромном девичнике, – смеется, истерично, жалко.

– Что ты чудишь? Положи оружие на пол, давай поговорим, – не сводит с нее глаз, медленно наступает, а она тушуется, паникует…

– О чем говорить?! – истерический визг, – о моей испорченной вами судьбе?! За что это всё мне, Васель?! Зачем ты так со мной?! Почему она, а не я?! Я ведь была красива, богата, ровня тебе! Неглупая, образованная! Все было при мне!!! – она разводит руками, показывая на эту странную комнату, увешанную Владиными фотографиями.

– Потому что это жизнь, Мирна. Сердцу не прикажешь… Я ведь никогда не скрывал от тебя, что не любил… Разве не это я тебе говорил в день, когда засватал? Не это говорил каждый раз, когда ты обрушивалась на меня со своими ревностными эскападами? Не это говорил в день, когда женился, когда, наконец, ты приняла единственно верное решение в своей жизни – перестать унижаться и принять мою нелюбовь…

– Что ты в ней нашел? – плачет, жалобно, забито. – За что ее любить?

– Любят не за что – то… Любят вопреки… Любят потому, что любят… Давай заканчивать этот цирк. Ты самодостаточная яркая женщина. У тебя все в порядке. Что тебя не устраивает в твоей жизни? Просто дай мне этот чертов пистолет или положи его на пол и уходи. Я сделаю вид, что ничего не произошло. Давай забудем этот инцидент, ради нашей дочери… Прошу…

– Ради дочери…Ты теперь и про дочь вспомнил…

– Я никогда и не забывал, Мирна. Это ты плетешь интриги против меня, используя ее и шантажируя меня.

– А она? – она ткнула пистолетом в сторону Влады, – перепрыгнула с одного члена на другой? Теперь она твоя? Всё, красивый счастливый финал любовной истории? – столько зависти, столько горечи в ее словах. Влада должна была ее ненавидеть, но почему – то ей было бесконечно ее жаль, так, как обычно жалеют психически больного человека.

– Мирна, хватит! Положи пистолет!

Та лишь замотала головой, взвела курок и направила дуло на Владу…

Девушка зажмурилась. Сейчас, накоенц, все закончится… Скорее бы… Сил больше не было…

В этот момент в комнату заскакивает Адель с охранниками.

– Все кончено, – закричал он ей, – кидай оружие на пол.

– Все кончено… – проговорила Мирна на автомате и выстрелила…



Влада только услышала звук раздавшегося выстрела. Все произошло за толику секунды. В голове была только одна мысль – все как тогда, все повторяется. Васель смог за секунду подорваться и закрыть ее собой. Адель сразу выпустил по Мирне целую обойму. Теперь она нелепо лежала на полу, в неестественной позе, с открытыми, полными боли и сумасшествия глазами. Крепко в холеной окровавленной руке сжимая все еще горячий пистолет. Но это не успело уберечь Васеля от свинцового выстрела…

Влада кричала, хотя сама словно не слышала своего крика… Она сжимала одной рукой льющуюся волнами из груди Васеля алую кровь, а второй- мертвой хваткой вцепилась в его предплечье, так сильно, что все попытки Аделя оторвать девушку от теряющего сознание мужчины не приносили никакого результата.

Она видела раненых, видела тех, кто балансировал на грани жизни и смерти. И ей казалось, что, глядя в глаза, она сможет распознать, уходит ли жизнь из человека или нет, сможет увидеть тень надвигающейся смерти, и она всматривалась с ужасом и страхом в глаза Васеля, но не понимала, что там… Хотя нет, она явственно это видела, но не верила, не давала себе поверить…

Потому что в его голубых глазах, наконец, наступил полный штиль…



Больше суток за жизнь Васеля Увейдата боролись лучшие врачи региона. Наконец, к рассвету следующего дня, ставшего для них для всех испытанием, состояние удалось стабилизировать…

Влада так и осталась у отделения интенсивной терапии в испачканной его кровью одежде. Любые попытки воззвать ее к тому, чтобы отдохнуть, поесть или переодеться не имели никакого успеха. Адель смотрел на эту картину – сидящую у двери операционной скрюченную девушку в грязной футболке и джинсах в красно-коричневых запекшихся разводах- с примесью сожаления и облегчения.

Наверняка, после случившегося эта история должна была, наконец, найти свое логичное окончание. Просто смешно предполагать, что они после всего пережитого продолжат мучать друг друга, -думал он и уже сам не понимал, какой исход был бы лучшим для его друга…

Вышел доктор в годах, подошел к Владе и Аделю.

– Пациент стабилен, пришел в себя. И очень просит Вас зайти, – он обратился к Владе. Та нервно вздохнула, хотя и было видно, что ее сердце успокоилось… По крайней мере, он стабилен…



В палате сильно пахло лекарствами и одиночеством. Влада смотрела на мощную фигуру человека, так сильно вросшего в ее жизнь, и не верила, что еще один вершитель ее судьбы может вот так, лежать беспомощно на больничной койке, обтыканный сотнями проводов, с подключенными мониторами, фиксирующими каждый его биологический показатель. Но такова жизнь. Нужно было привыкать к мысли о том, что она – это хрустальный сосуд, даже у тех, кто, как кажется, сделан из железа…

– Привет, детка. Паршиво выглядишь, – протянул он тихо сквозь слабую улыбку.

– Ты тоже, если честно, – попыталась ответить тем же, слезы на глазах, предательски ломающийся голос… – Как ты?

– Ощущения не очень, но жить буду… Назло всем… Живучий, как видишь… Второй раз баба промахивается, стреляя в меня… Все мимо сердца…

Она присела рядом и взяла его руку в свою…

–Я все знаю, Васель… Дарья, Карим, те посылки с гнилью – это все Мирна. Это она…Ты ведь знал… Всегда знал… Почему молчал? Почему заставлял верить, что это ты? Почему дал мне поверить, что все эти годы я любила чудовище?

Он усмехнулся..

– Заставлял верить? Хабибти, тебе всегда был легче поверить в то, что я чудовище… Ты никогда не давала мне шанса…Никогда… С самого начала…

Она молчала… Думала… Понимала… Это было правдой…Наверное…

– Разве так не легче? У меня куда более проще выходило играть роль мерзавца. Так почему бы и нет… Мирна ни в чем не виновата. Она – плод своей семьи, системы, времени… Она мать моей дочери… Я никогда бы не допустил, чтобы ее посадили в тюрьму или опозорили… И сейчас, Влада, все ее признания умрут вместе с ней… Одному правилу я навсегда останусь верен – никакого сора из дома…

А ты… Ты, малышка, наконец получишь то, к чему так стремилась… Я отпускаю тебя… Освобождаю… Не будет больше никаких низких шантажей сыном. Бери его и спокойно сегодня же вечером улетайте… Самолет я тебе дам. Кипр, Дубай, Москва, Европа… Что пожелаешь… Мой адвокат свяжется с тобой на предмет согласования графика встреч с Микаэлем. Мы будем с ним регулярно видеться, но так, чтобы не беспокоить тебя, чтобы мы больше не пересекались, не попадались друг другу на глаза… Ты достаточно страдала, Влада… И это я идиот, кругом не правый…

Я действительно любил… Любил, как мог… Как умел… И даже если моя любовь была для тебя болезненной, знай, что она была самой сильной, самой искренней, самой чистой… Прости меня за все… Постарайся простить… Если сможешь…

– Почему ты вернулся… обратно… в тот дом? – тихо спросила она…

Он молчал. Влада неотрывно смотрела на него. И даже не понимала, что испытывает. Сердце уже настолько было разорвано в клочья, что новая волна боли отзывалась в нем лишь очередной судорогой…

– Уходи, – глухо ответил он, – уходи, черт тебя дери, пока отпускаю…

Она закрыла глаза, наклонилась и поцеловала Васеля в губы… В последний раз… А потом молча вышла из палаты и направилась к выходу на глазах у ничего не понимающего Аделя…

Уже вечером частный самолет уносил их с Микаэлем из Дамаска в аэропорт Ларнаки. Каких – то полчаса – и она снова в другом мире… Ее мире. Где она свободная, независимая, а главное- Ничья…

ГЛАВА 45

Спустя полтора года



«Да, я счастливая женщина. У меня есть любимый сын, у меня есть любимое дело, у меня есть финансовые возможности на красивую жизнь. У меня есть воспоминания – хорошие и не очень, но они мои, это тоже мое богатство, мой опыт, я сама. Я стала вести преимущественно затворнический образ жизни. Не люблю все эти тусовки и шумные вечеринки, я редкий гость в соцсетях, я почти не мелькаю в прессе, а те фотографии, что есть – сделанные папарацци в попытке поймать меня за моей обычной жизнью.