Он поднял голову, и я увидела слезы в его нежных карих глазах.
Наклонившись, я прижала ладони к его щекам.
– Так и есть.
– Так что я подумал… – он покачал головой. – У меня были слишком большие ожидания. А теперь я вообще растерялся. С тобой, со всеми этими разговорами о женитьбе и детях, я захотел большего. Понимаешь? Той жизни, которой мы могли бы жить все эти годы.
По моей собственной щеке скользнула слеза. Гектор смахнул ее большим пальцем.
– Ох, милая моя Миа, ты во всем этом не виновата.
– В самом деле? Но я ведь здесь.
– Да, потому, что мы привезли тебя сюда, – нахмурился он.
– Ах да, и в самом деле. Ты прав. Я совершенно в этом не виновата, – ухмыльнулась я, и Гектор негромко рассмеялся.
Лед был сломан.
– Идем, мы с Тони решили пригласить тебя на свидание. Нам надо кое-что тебе показать.
Гектор сунул руку в шкаф и вытащил оттуда ярко-зеленый шарф. Настолько яркий, что я никогда не надела бы его по собственной воле.
– К чему вся эта зелень?
Гектор выпучил глаза и громко ахнул.
– Миа, но сегодня же День святого Патрика. Весь город закатывает грандиозную вечеринку в честь святого Пэдди, и мы тоже! Это наш любимый праздник. Никакой печали, никаких тревог – сегодня только веселье, дружба и любовь. Ты как, в деле?
Потрясающее чувство облегчения наполнило мою грудь, легкие и сердце.
– Еще как в деле!
– Тогда вперед, señorita!
Когда мы выходили из машины, порыв ветра отбросил волосы мне за спину.
– Святой карась, ну и ветрюга! – выдала я двум парням, подхватившим меня под руки.
– Вот почему Чикаго называется Ветреным городом. Не волнуйся: пройдет полчаса и погода изменится.
Я подняла глаза на Тони и смерила его своим лучшим взглядом в стиле «не-парь-мне-мозги».
– Серьезно, это природный феномен. Я прожил здесь всю жизнь. И не помню ни одного дня, чтобы погода не менялась.
– Тебе стоит переехать в Калифорнию. Там погода каждый день идеальная, – ухмыльнулась я, и он покачал головой.
– Эй, я вижу местечко там у перил.
Гектор указал на островок травы вдалеке, огражденный металлическими перилами. У перил выстроилась целая толпа зрителей. Все они смотрели на широкий водный поток.
Мы двинулись туда и остановились у поручня.
– Где это мы? – спросила я, глядя на волны.
Вода была неспокойной и сердито плескалась о бетонированные берега внизу. Мы стояли по меньшей мере в трех метрах от реки или около того, но все равно, чем ближе к воде, тем сильнее чувствовалась разница температур.
– Река Чикаго, – объявил Тони, гордо выпятив грудь.
Я взглянула на Гектора, и он закатил глаза.
– Не смотри на меня. Это фишка Тони. Я родом из Сан-Диего.
Он обвел свою фигуру рукой в перчатке.
Я пихнула его в плечо.
– Эй, я не знала, что ты из Калифорнии.
Склонив голову к плечу, Гектор взглянул на реку.
– Ага, я уехал учиться в колледж, встретил Гектора в Колумбийском университете, а после окончания переехал сюда с ним.
– Колумбийский? Ого.
Я знала, что эти парни умны, но понятия не имела, что они достаточно умны для Лиги плюща. Что касается меня, то я так и не окончила колледж. С другой стороны, сейчас я зарабатывала сто тысяч в месяц. Не так уж и плохо для бывшей официантки из казино в Вегасе.
Тони встал между нами и обнял нас обоих за плечи.
– Это произойдет прямо сейчас. Миа, смотри на лодку!
Его голос звенел от возбуждения. За всю эту неделю я не видела Тони таким счастливым. У него была прекрасная улыбка, и я очень по ней соскучилась. Сильные руки крепко сжимали нас обоих. Вдруг ни с того ни с сего Тони оглянулся через плечо, внимательно осмотрелся и со словами: «Какого черта!» – повернулся и быстро поцеловал меня в губы, как брат мог бы поцеловать сестру. Затем он развернулся к Гектору и впился в его губы страстным и отнюдь не братским поцелуем. Это продолжалось долго. Так долго, что даже я покраснела.
Глаза Гектора стали размером с гляделки котят.
– Счастливого Дня святого Патрика, Papi, – сказал Тони и снова легонько поцеловал его в губы.
Гектор ответил на это изумленной, восторженной и любящей улыбкой.
Радость. Чистая радость – Гектора, моя и Тони – воцарилась в нашей маленькой группке, когда моторная лодка промчалась по реке Чикаго, разбрызгивая по воде зеленую краску.
– Какого хрена он загрязняет воду этой мерзостью? – ткнула я пальцем в лодку, придя в ужас от разворачивающегося перед нами действа.
Тони мотнул головой.
– Они красят реку в зеленый! – объявил он, чуть не выпрыгивая из собственных туфель. – Это традиция, а краска не ядовита.
Сощурившись, я ждала, что он скажет дальше.
– Реку Чикаго красят в зеленый в честь Дня святого Патрика, и это часть более чем пятидесятилетней традиции. Пройдет несколько дней, прежде чем краска рассеется. Они используют растительный краситель, который не загрязняет воду и не отравляет рыбу. Это даже спонсирует местный союз водопроводчиков.
Должна признать, что выглядело это действительно круто. Лодка разбрызгивала смесь вдоль всей реки, носясь вверх и вниз по течению. Ярко-зеленые флуоресцирующие водовороты смешивались с волнами, разнося краситель все дальше. То, как эта зелень закручивалась в спирали на воде, напомнило мне «Звездную ночь» Ван Гога. Ничего подобного я еще не видела. Город окрашивал целую реку в честь праздника, который даже не был официальным.
Я покачивала головой, все еще не в силах осмыслить, что стала случайной свидетельницей абсолютно уникального зрелища.
– А что вообще за история с Днем святого Патрика?
Тони притянул нас ближе к себе, не отрывая взгляд от воды.
– В этот день празднуется крещение Ирландии. И в честь него католическая церковь снимает запрет на употребление алкоголя и скоромного во время великого поста.
Пару секунд я обдумывала то, что он сказал.
– Ты ирландец?
Я взглянула на Гектора, но он с улыбкой тряхнул головой. Я повернулась и перевела взгляд на Тони.
– Не-а, – ответил он.
– Тогда почему это так много для тебя значит?
Я абсолютно не понимала, почему это так для него важно.
Тони указал на реку таким жестом, как будто изображал Ванну Уайт в «Колесе фортуны».
– Всю реку красят в зеленый в честь святого моей церкви. Все, что относится к вере, много для меня значит, – с каменным лицом произнес он.
Уголок его губ чуть подрагивал в усмешке. Я чувствовала, как его пальцы сжались на моем бицепсе, словно он старался сдержать смех.
– Тебе просто нравится хорошенько гульнуть. Признай это!
Я ткнула его локтем в ребра.
– Ой!
Он громко расхохотался, и Гектор его поддержал.
– Идем, Миа, нас ждет паб, на котором написано наше имя.
Я широко распахнула глаза. Прохладный ветер швырнул в лицо Гектору прядь моих волос.
– Извини.
Он моргнул, не замедляя шага.
– Вы что, парни, владеете еще и пабом?
– Ты всегда все понимаешь настолько буквально? – хмыкнул Тони.
– Вообще-то нет, но обычно я не тусуюсь с богатыми и знаменитыми. Когда вы, мальчики, играете в «Монополию», всего можно ожидать.
– Идем, пора уже воздать должное классному ирландскому парню по имени Джемисон.
Широкая спина Тони заслонила меня от беспощадных ударов ветра.
– Знаете, этот Джемисон – мой старинный приятель. Приятно будет возобновить нашу дружбу, – ухмыльнулась я.
– Вот теперь ты говоришь дело! – просиял Тони, подводя нас к машине.
Парни привезли меня в заведение под названием «У Деклана». Мы вошли через гигантскую красную дверь с полоской черного дерева по краю. Вывеска, висевшая снаружи, тоже была черной, а слово «Деклана» выделено золотым курсивом. Внутри было темно. Со всех сторон доносился неясный гул человеческих голосов. Мы пробрались через зал и подошли к бару. Три стула у стойки были свободны. Перед каждым стояла стопка, накрытая бумажной салфеткой, на которой черным маркером было выведено слово «Резерв». Тони отодвинул стул, и я уселась.
– Зарезервированные места у бара? – покачав головой, рассмеялась я.
– Каждый год, chica[5], – подтвердил Гектор.
– Я знаю владельца, – протянул Тони с тем сильным итальяно-чикагским акцентом, к которому я уже успела привыкнуть за последние три недели.
– Ты думаешь, что знаешь владельца, ты, чертов макаронник!