— Тебе что, больше нечем было заняться?

Ева первой приходит в себя и возобновляет шаг. Под ее ногами шуршат пожухлые листья каштанов, а солнце путается в волосах.

— Нечем. Я думал о тебе. А ты?

— Думала ли я о тебе? Нет. У меня было полным-полно других забот.

Врет. Врет! Я же вижу!

— Это каких же? — интересуюсь, осторожно касаясь пальцами, разбегающихся по ее коже мурашек.

— Я работала. — Ева отдергивает руку и бросает на меня сердитый взгляд.

— Еще один банкет?

— Нет. Две смены в пекарне.

— Ужас.

— Да нет… Ничего ужасного. Мне это нравится больше, чем…

— Международные отношения?

— Будь уверен.

— Зачем же ты пошла учиться на эту специальность?

Ну, да… Вопрос на миллион. Знал бы я сам, что там делаю.

— А ты? Мечтаешь стать дипломатом?

— Не то чтобы. На самом деле меня увлекает программирование. Да и вообще все, что связано с компьютерами.

— Так почему же ты пошел совсем по другому пути?

— Мы сейчас о тебе или обо мне говорим? — невольно хмурюсь я.

— А какая разница?

— Да никакой, — подкидываю носком туфли каштан и снова гляжу на Еву: — Так отец хотел.

Не знаю… Почему-то с ней я могу говорить об этом свободно. Я уверен, что Ева меня поймет. И не станет нести бред о том, что мы сами хозяева своей судьбы. Потому что это не так. Мы… зависимы. Мне так и вовсе кажется, что я сам себе не принадлежу. Дерьмовое ощущение. Правда.

— А у меня бабушка, — вздыхает Ева. — Она думает, что учеба на таком престижном факультете — гарантия моей лучшей жизни.

Ну, не знаю. Вполне возможно, бабушка Евы права. Какое будущее ждет, скажем, выпускницу кулинарного техникума?

Почему-то перед глазами всплывают дородные фигуры поварих, работающих в универской столовке. Примеряю этот образ на Еву и морщусь. Уж лучше международные отношения… Так у нее действительно появится шанс. Нет, понятно, что без связей ни о какой дипломатической карьере не может идти и речи, но… Она могла бы устроиться секретарем в какую-нибудь хорошую международную фирму или мелким клерком на государственную службу.

Опускаемся в метро. Смешиваемся с толпой. Беру Еву за руку, чтобы не потерять ее, и зажмуриваюсь на мгновение.

Наверное, мне уже пора привыкнуть к тому, как меня рядом с ней ведет. Но пока не получается. И каждый раз торкает.

Будто обухом по голове.

— Эй! Нам туда!

— Это тебе — туда. А мне в другую сторону.

— Опять работа?

— Угу!

— Постой! Погоди… Мобильник-то у тебя есть?

— Да, но…

— Просто дай мне свой телефон! — оттесняю Еву к стене, чтобы нас не затоптали. Прикрываю ее собственным телом.

Ева нервно сглатывает. Нерешительно стаскивает с плеча потрепанный рюкзачок и достает древний Сименс. Где только откопала такой раритет? Впрочем, вслух я ничего не спрашиваю. Просто забираю трубку из ее рук, быстро вбиваю свой номер и нажимаю на кнопку вызова.

— Ч-что ты делаешь?

Связь в метро — хуже некуда. Вызов срывается. И дозвониться получается далеко не сразу.

— Сохраняю твой номер…

— Я могла бы просто продиктовать его, — хмурится Ева и снова кусает губы.

— Ничего. Так надежнее, — отхожу в сторону, делаю несколько шагов назад по направлению к нужной мне ветке и на прощание кричу: — Я позвоню!

Ева что-то мне отвечает, но ее слова тонут в грохоте подъезжающего поезда. В принципе, так и было задумано.

Касаюсь пальцами ушей, давая понять, что ничего не слышу, и вливаюсь в плотный поток людей. Что ж… по крайней мере, я не дал ей отвертеться. Это уже победа. Пусть и маленькая. Не думал, что это будет так сложно.

Телефон звонит, едва я выхожу на своей станции. Почему-то сердце екает. Будто и впрямь существует хоть какая-то вероятность того, что Ева позвонит мне первая. Но, конечно же, это не она, а Бестужев.

— Ну, наконец-то! Ты куда свинтил? Я только хотел с тобой перетереть по поводу вечера…

— Да что тут говорить? Завтра семинар у ведьмы. Буду грызть гранит науки.

— Ну, ты задрот! — ржет этот придурок. — Ничего не знаю! Я уже договорился. Будет большая толпа. И тебя мы тоже ждем. Угадай, кто в особенности?

— Понятия не имею.

— Да? А мне показалось, вы с Леркой нашли общий язык.

Ну, в принципе, так и есть. Удивительно, но та, кого мне пытался сосватать Ник, оказалась на самом деле нормальной девчонкой. По крайней мере, с ней можно было поговорить о чем-то кроме новой коллекции Balenciaga или ее коллаборации с Gucci. А еще она была одной из немногих, кто был трезвой.

— Не знаю, Ник. Не буду обещать. Мне действительно нужно подготовиться к этому семинару.

Понятия не имею, как там у Бестужевых, а вот с меня отец спросит по полной. И случись что — ни за что не станет за меня вписываться. Так что… Гулянки гулянками, а учиться мне тоже надо.

Я просиживаю за учебниками до самого вечера. В принципе, учеба всегда давалась мне довольно легко. Другое дело, что меня совсем не интересует предмет. Толстый учебник теории государства и права — довольно сомнительное чтиво. Я то и дело отвлекаюсь. То попить, то поесть, то залипнуть в телефоне.

Отец возвращается, когда я в очередной раз спускаюсь в кухню, чтобы налить себе чаю. С того пятничного вечера мы с ним толком не виделись. Он уезжал рано и возвращался со службы, когда я уже спал. Что-то серьезное у них там происходило, потому что обычно он не задерживался до такого времени.

— Ты сегодня рано.

— Да? — отец бросает взгляд на часы и пожимает широкими плечами. — Мне теперь, очевидно, надо предупреждать тебя о времени своего возвращения?

— Зачем? — удивляюсь я. Отец с намеком вскидывает бровь и открывает холодильник.

— Ах, ты о Еве… — чешу в затылке. Я испытываю довольно смешанные чувства. Ну, во-первых, потому что никогда раньше отец не заставал меня в подобной ситуации, а во-вторых, потому что я не знаю, как на это реагировать в принципе. Я взрослый парень, и, по идее, у него не должно возникнуть ко мне вопросов. Ну, не думает же он, что я до сих пор девственник? И вообще, учитывая то, куда катится этот мир, ему бы радоваться, что он застукал меня с девушкой. А то, мало ли… Почему-то эта мысль меня веселит.

— Угу… О ней. У вас как, серьезно?

— Пока не ясно.

— Чьих кровей барышня будет?

Вопрос отца, конечно, относится к тому, какой семье она принадлежит. Но тут мне его нечем порадовать.

— Испанских, — пожимаю плечами я и окунаю чайный пакетик в кипяток. Отец такой чай чаем не признает категорически. Но я пью исключительно Липтон. Глупо, но в этом выражается мой протест. Это все, на что меня хватает.

— Испанских? — темная бровь поднимается еще немного выше. Мы с отцом черной масти, и на этом наше с ним сходство заканчивается. Он ниже меня на полголовы и такой… заматеревший. На первый взгляд даже может показаться, будто у него имеется лишний вес, но это не так. Там сплошные литые мышцы. В отжиманиях батя меня и сейчас запросто сделает. Я и не соревнуюсь. Но к зарядке приучен с детства. Раньше мы частенько занимались вместе, а сейчас как-то не до того.

— Ну, да… Испанских. Наверное. Гонсалес — ведь испанская фамилия?

Отец давится кефиром, который только что достал из холодильника.

— Что? Гонсалес?

— Угу. А что? Что-то не так?

— Нет… Ничего такого. — Он стирает тыльной стороной ладони кефирные капли и отворачивается к окну. — И что же… ты знаком с родителями этой… Евы?

— Мы с ней еще не настолько близки, — хмыкаю я.

— Не паясничай.

— Я не паясничаю. Просто не понимаю, к чему этот допрос.

— Неплохо бы знать, с кем тебе доводится общаться.

— Мне же не пять лет, отец.

— Да… не пять.

Отец оборачивается ко мне через плечо, и почему-то я опять теряюсь под его тяжелым изучающим взглядом.

Сдаюсь…

— Своего отца Ева не знает. Матери у нее тоже нет. Она живет с бабушкой.

— Даже так… — протягивает отец, и прежде чем он снова отворачивается к окну, я замечаю странное выражение, написанное на его лице.

— Что-то не так? Я не понимаю…

— А тут и понимать нечего. Все нормально. Но я бы на твоем месте был более разборчивым в связях.