Жан Гетрэ - Нищета. Часть вторая

На этот раз опасность увеличилась: балки, по которым шел юноша, зловеще трещали. Напрасно он подзывал к себе старика, оставшегося в одиночестве: тот, скованный страхом, все еще лежал на своей койке, хотя она каждое мгновение могла провалиться вместе с сохранившейся каким-то чудом частью пола. Это был тот самый старичок, который уверял, будто бы он знавал Лезорна. Его руки и ноги, утратившие гибкость от вечной сырости тюрем и от возраста, отказывались повиноваться; у него не хватало силы воли встать. Мнимый преступник был просто-напросто трусом.

— Идите ко мне, дядюшка Бигорн! — крикнул Огюст. — Не можете? Ну, так не шевелитесь, больше от вас ничего не требуется!

Юноша повис над провалом, схватил старика под мышки и поднял вверх. Затем, держа его на весу и балансируя, повернулся и вновь двинулся в опасный путь по балке. Все захлопали в ладоши; некоторые плакали.

Богорн был спасен. Но для Огюста это не прошло безнаказанно; ведь он не привык заниматься тяжелой атлетикой. У него пошла кровь горлом и в течение нескольких дней жизнь его висела на волоске. Молодость одержала верх, но силы юноши были уже надорваны; жить ему оставалось недолго.

За спасение товарищей Огюста Бродара включили в список освобождаемых досрочно.

Лишь через неделю после описанной нами ужасной ночи Клара пришла в себя. Все это время ее организм боролся с нервной горячкой, последовавшей за обмороком.

Наконец к ней вернулось сознание, а вместе с ним и память. Вспоминая о пережитом, она вздрагивала от отвращения.

Комната, в которой она очнулась, была обита матрацами. Это испугало Клару: все необычное напоминало об ужасах, виденных ею в приюте. Сквозь решетчатую дверь, похожую на те, какие бывают в клетках для диких зверей, проникал свет. Клара попробовала пошевелиться и обнаружила, что на ней смирительная рубаха.

Припоминая, что с нею произошло до того, как она упала в обморок, Клара решила, что все еще находится во власти г-жи Сен-Стефан. Вряд ли эта женщина позволит столь опасной свидетельнице выскользнуть из ее рук! Чувствуя свое бессилие, Клара пыталась представить себе, какие беды ей теперь грозят.

Дверь выходила в коридор. Девушка с беспокойством посмотрела туда. Перед ее глазами мелькали какие-то дюжие мужчины, с виду — больничные служители, и женщины в белых передниках, разносившие еду и лекарства. Неужели она в больнице? Кларе не верилось, но все же она несколько успокоилась. Наконец девушка решилась подозвать одну из женщин и спросить, куда она попала.

— Ах, вы очнулись, барышня! — воскликнула сиделка. — Вы были опасно больны, очень опасно!

Встретив вопросительный взгляд Клары, она продолжала:

— Доктор все время говорил, что нервная горячка у вас пройдет; и добрая госпожа Сен-Стефан обещала приехать за вами, как только вы придете в себя.

У Клары застучали зубы от страха. Сиделка рассказывала:

— С вами, по-видимому, случился припадок на вечере, устроенном для приютских детей. У вас закружилась голова; вам почудилось Бог знает что. Силы небесные, о каких гадостях вы говорили в бреду! С тех пор как вас сюда привезли, сознание не возвращалось к вам ни на минутку. Вы очень слабы, не правда ли?

— О да, — ответила Клара, — при всем желании я бы не вышла отсюда.

— Вы, кажется, бросились из окна и расшибли себе голову.

— Мой дядя приехал? — спросила Клара, начиная понимать, какую сеть лжи сплели вокруг нее.

— Ваш дядя? Бедный, святой человек! Госпожа Сен-Стефан постаралась, чтобы он ничего не узнал, ведь он не перенес бы такого огорчения… Начальница приюта приезжает почти каждый день и заботится о вас, барышня, прямо-таки по-матерински. Она нам все объяснила: по ее словам, на вас дурно повлияло чтение скверных книг; вас избаловали; вы, наверное, тайком читали все, что попадалось под руку.

То, что Клара услышала, не могло ее успокоить. Спасение было только в бегстве.

Бегство! Но мыслимо ли бежать из больницы для умалишенных? И в конце концов не лучше ли оставаться здесь? А может быть, ей удастся улизнуть во время переезда из больницы в приют? Грозившая опасность удваивала ее силы. Да, она убежит! Несмотря на свою слабость, она разоблачит подлые козни этих вампиров!

Ей не пришло в голову довериться врачу. Разве Эльмина не стала бы утверждать, что обвинения больной — результат очередного приступа помешательства? Кому бы поверили: Кларе или почтенной даме, облагодетельствовавшей стольких бедняков?

Каким же образом Клара попала в больницу св. Анны?

Ее пронзительный крик услышали только в доме. Привратнику, который не спускал глаз с ворот и решетки, показалось, что завыла бродячая собака. Никто не пытался ни войти, ни выйти: значит, все было в порядке.

Де Мериа сразу догадался, кто закричал. Конечно, их пленница! Вместе с Санблером он выбежал в сад, пока Эльмина поспешно укладывала усыпленных девочек в постели. Лишь две из них не спали. Роза, с платком во рту, и полумертвая от страха Софи, не смевшая вымолвить ни слова.

С фонарем в руках Гектор обшарил кусты возле дома и вскоре наткнулся на лежавшую без чувств Клару. Из раны на ее виске струилась кровь. «Наверное, она уже мертва!» — подумал он и спросил.

— Что нам с нею делать?

— Бросим ее в Сену, черт возьми! — ответил Санблер.

— Как она красива!

— Не будем терять времени: ночи теперь короткие.

Санблер завернул девушку в плащ и поднял ее. Де Мериа собирался вернуться в дом.

— Нет, нет! — возразил урод. — Нечего все сваливать на меня одного! Чур, пополам: и удовольствия и труды! Помогите мне: если нас накроют, вам, быть может, придется назвать свое громкое имя.

Граф кивнул и последовал за ним. По его приказанию тотчас же открыли ворота. Впрочем, Санблер напрасно беспокоился: привратник даже не поинтересовался, что за ношу тащит человек, сопровождавший его хозяина.

Выйдя за ворота, они ускорили шаги. Вдруг их окружило несколько полицейских.

— Ага! — воскликнул один. — Мы их поймали!

Остальные столпились вокруг, держа оружие наготове.

— Ошибаетесь, господа, — возразил де Мериа, струсив, но пытаясь взять дерзостью, — мы не те, кого вы разыскиваете.

Полицейский зажег фонарь и осветил ношу Санблера.

— Труп!

— Да нет, господа, — сказал Гектор, — мы несем эту девушку в больницу; она выбросилась из окна в припадке безумия. Быть может, она еще жива.

— Нечего врать! Вы укокошили женщину и собирались бросить ее в Сену. Это мокрое дело!

— Просто несчастный случай; он произошел в приюте для выздоравливающих, которым руководит госпожа Сен-Стефан. Я — граф де Мериа, председатель благотворительного комитета.

— А я — Габриэль, по прозвищу Санблер, агент полиции нравов. Что, не узнаете?

И урод показал свое ужасное лицо. При свете фонарей полицейские наконец признали Санблера и де Мериа.

— Какая неосторожность! — заметил начальник группы. — Мы чуть не арестовали вас вместо тех убийц, которых ищем.

— Что ж тут удивительного? Порядочным людям нет нужды скрываться от полиции.

— Вы уже сообщили куда-нибудь о несчастном случае?

— Нет еще.

— Мы вас проводим. Но откройте же девушке голову! Если она еще жива, то погибнет от удушья. Вы оказали ей помощь?

— К-конечно…

— В какую больницу вы идете?

— В первую попавшуюся.

— Да ведь в том направлении нет ни одной больницы! Там начинаются укрепления Сен-Клу.

— Мы собирались зайти в ближайший полицейский участок.

В участке Кларе промыли рану; холодная вода привела ее в чувство. Побледнев, де Мериа заявил, что г-жа Сен-Стефан страшно обрадуется, узнав, что девушка осталась в живых. Ему повезло: полицейские поверили, что произошел несчастный случаи.

— Дядя! О, дядя! — прошептала Клара, придя в себя. Она закрыла лицо руками.

Санблер, считая свое присутствие излишним, незаметно скрылся.

— Припадок безумия возобновляется, — воскликнул де Мериа. — В этом нет сомнения.

Вот каким образом, заболев нервной горячкой, Клара попала в больницу св. Анны. Версия о ее помешательстве нашла подтверждение: Эльмина, приехавшая навестить девушку, не преминула зайти к врачу. Это был старик, всецело преданный науке. В больнице он занял должность психиатра, как занял бы всякую другую: все отрасли медицины казались ему равно заслуживающими внимания. Сделавшись специалистом по душевным болезням, он увлекался изучением различных форм сумасшествия.