Перспектива прихода Патрика к ней взбудоражила Луси не меньше, чем ее собственный приход к нему.
— Тебе не придется никуда идти. — Она прерывисто вздохнула. — Я сама к тебе приду. Но лишь при том условии, что во время ужина ты не станешь делать ничего, что могло бы вызвать подозрения. К примеру, не будешь флиртовать со мной или... смотреть на меня так, как ты смотришь сейчас.
— Когда ты придешь?
— Когда весь дом уснет. Мне очень важно, чтобы никто не узнал о нашем свидании, Падди.
— Понимаю. В таком случае тебе не следует стучать в дверь. Я оставлю ее незапертой и вставлю ключ изнутри. Тебе останется только проскользнуть в мою спальню и повернуть ключ в замочной скважине. Это избавит нас от неожиданных визитов, потому что Кении иногда просыпается ночью и приходит ко мне. Если же ему понадобится что-нибудь, он позвонит Кэтти, которую я попросил сегодня лечь в спальне, расположенной по соседству с детской.
— Очень хорошо, — кивнула Луси.
На самом же деле она знала, что во всем этом нет ничего хорошего. Ей с трудом приходилось удерживать себя от того, чтобы не расплакаться и не обратиться к Патрику с мольбой не заставлять ее переступать через себя и делать то, что претит ее представлениям об отношениях между мужчиной и женщиной.
— Лу, не стоит так беспокоиться, — заметил пристально наблюдавший за ней Патрик. — Это большой дом с толстыми стенами и крепкими дверями. Уверяю тебя, что никто ничего не узнает. Лучше скажи... — Он прикоснулся кончиками пальцев к ее щеке и медленно провел вниз, до самой шеи. Его нежное прикосновение показалось Луси обжигающим. — Ты знаешь, где находится моя комната? Я боюсь, как бы ты в потемках не заблудилась в здешних коридорах.
— Не заблужусь, — ответила Луси, отстраняясь от его руки, которую он тут же опустил. — Мне точно известно, где расположена твоя спальня. Кении и Кэтти устроили мне познавательный тур по всему дому. Кстати, экономка особенно гордится тем, с каким шиком убраны хозяйские апартаменты.
И действительно, спальня, о которой говорил Маккинли, поражала воображение. Апартаменты хозяина поместья состояли из обширной гостиной, собственно спальни и ванной комнаты. Все это было устроено с большой элегантностью и обставлено дорогой мебелью. Как не преминула заметить Кэтти, огромная хозяйская кровать некогда принадлежала самой королеве Виктории. Луси не слишком в это поверила, но кровать, по ее представлениям, была действительно королевской. Выполненная из резного дуба, она была украшена медными инкрустациями. Сверху над ней нависал богатый балдахин с поблескивающей золотом бахромой и тяжелыми кистями на витых шелковых шнурах. По бокам кровати находились полупрозрачные занавеси, которые днем были раздвинуты.
Это была самая величественная кровать из всех, которые Луси довелось увидеть в жизни. И самая соблазнительная. От нее трудно было отвести взгляд. Луси пришлось приложить немало усилий, чтобы запретить воображению наполнить ее голову новыми фантазиями, на этот раз еще более волнующими, потому что она уже знала, где им суждено реализоваться.
Ей нужно было благодарить судьбу за то, что эти комнаты показывали ей Кэтти и Кении. Если бы на их месте оказался Патрик, Луси непременно залилась бы краской и не знала бы куда девать глаза от смущения. Правда, она все равно покраснела, очевидно пробудив тем самым подозрения видавшей виды экономки.
Одно лишь воспоминание о восхитительной постели вновь вызвало краску смущения на лице Луси. Патрик заметил это и заключил ее в объятия. Она даже не успела воспротивиться.
— Перестань изводить себя ненужными сомнениями, — тихонько шепнул он, прижимая ее всем телом к себе.
Зрачки Луси сразу расширились из-за разлившейся внутри нее пронзительной волны желания, с губ слетел сдавленный стон... Этот стон и выдал ее состояние Патрику. Услыхав этот преисполненный страсти звук, он сжал ее крепче, чтобы и она ощутила, как велико его собственное желание. Луси мгновенно осознала, что Патрик жаждет близости столь же сильно, как и она, но проявляется это куда более мощно.
Охваченная внезапной паникой, Луси резко оттолкнула его от себя. И оказалось, что как раз вовремя, потому что в этот момент Кен зевнул и потянулся.
— Долго я спал? — спросил он, садясь на постели.
— Нет, не очень, — ответила Луси, делая неудачную попытку улыбнуться. Опасаясь встретиться с Патриком взглядом, она подошла к кровати и нагнулась за валявшейся на полу книгой. — Но думаю, тебе пора подниматься, потому что скоро будет ужин.
— Который конечно же накроют в столовой. Верно, дядя Падди? — судя по тону вопроса, Кен явно был не в восторге от подобной перспективы.
— Разумеется, — подтвердил Патрик. — Но если ты предпочитаешь поужинать на кухне вместе с Кэтти и Реем, то никто возражать не будет.
— Да, пожалуйста! Именно там я и хочу ужинать! Терпеть не могу сидеть за этим дурацким длинным столом, где никого не видно из-за подсвечников, цветов и всего остального.
Патрик рассмеялся, и Луси воспользовалась этим, чтобы украдкой бросить на него взгляд. Ей показалось, что он ничуть не смущен и прекрасно владеет собой. Стороннему наблюдателю даже в голову не пришло бы, что еще минуту назад он переживал сильнейшую вспышку страсти.
— В твоем возрасте, Кении, я рассуждал точно так же, — обронил он через плечо, направляясь к двери. — Значит, я скажу Кэтти, чтобы она накрыла стол только для нас с Лу.
— Я хотела спросить, — отозвалась Луси. — Нужно ли переодеваться к ужину?
Втайне она очень волновалась из-за того, как будет сидеть за столом наедине с одетым в смокинг Патриком, зная, что их ждет впереди.
Маккинли остановился на пороге, задержав руку на дверной ручке, и медленно оглядел Луси с ног до головы. Когда его взгляд скользнул по выпуклостям груди, она не выдержала и опустила глаза, потому что отвердевшие и явственно выступающие из-под тонкого трикотажного джемпера соски свидетельствовали о том, что желание все еще не покинуло ее.
— Не нужно, — усмехнулся Патрик. — Оставайся в чем есть. Тебе идет этот джемпер.
Луси метнула на Патрика возмущенный взгляд. Их глаза встретились, и она сразу поняла, что ошиблась. Спокойствия у Патрика не было и в помине. За его внешней маской невозмутимости бушевало пламя страсти, и он сейчас испытывал то же, что и Луси, только ему лучше удавалось скрывать свое состояние.
К началу десятого Луси уже едва выдерживала напряжение. Ужин, несмотря на обилие превосходных блюд и изысканность сервировки, оказался так мучителен, как она и предполагала. Хотя многие женщины, наверное, были бы в восторге от ужина в столовой, отделанной ореховым деревом и обставленной антикварной мебелью. А некоторые из них были бы просто счастливы отправиться затем в постель с графом Уэндейлским, не задаваясь при этом глупым вопросом, любит он или нет.
К сожалению, Луси не относилась к числу подобных женщин. Она всем сердцем желала, чтобы чувство, сквозившее во взгляде Патрика все время, пока они находились за столом, оказалось любовью. Он не переставая смотрел на Луси через столь нелюбимые Кеном подсвечники и вазочки с цветами, хотя она просила его не смущать ее во время ужина. Ей даже трудно было есть под этим взглядом. Впрочем, у Луси и не было большого аппетита. Все ее мысли сейчас были отнюдь не о еде.
Часам к одиннадцати, когда Кен уже лежал в постели и Луси пожелала ему спокойной ночи, ее чувства пребывали в полном беспорядке. Она устала противиться одновременно нервному напряжению и страстному желанию. Желудок ее сжимался, ладони были холодными, а тело горело.
Едва оказавшись в своей роскошной комнате, Луси направилась в ванную и вскоре уже лежала в теплой воде, пытаясь справиться с неприятной мелкой дрожью. Здесь на нее с новой силой нахлынули сомнения. Не собирается ли она совершить ужасную глупость? Подумать только, докатиться до того, что пообещать Патрику прийти ночью в его спальню, как будто она какая-нибудь... шлюха!
Хотя, с другой стороны, Луси даже хотелось быть шлюхой, чтобы иметь достаточный опыт в постели. Потому что с Фредом она просто ложилась на спину и предоставляла ему делать все остальное, а сама только стонала от удовольствия. До романа с Фредом у Луси не было большого сексуального опыта. Некоторое время — весьма непродолжительное — она встречалась сначала с одним парнем, потом с другим, но обоих не интересовало ничего, кроме быстрого достижения собственного удовлетворения. Они не просили Луси ни о чем, разве что только чтобы она не останавливала их.