Анастасия Эльберг - «Ночь, когда она умерла»

Мы с Уильямом даже успели пару раз позавтракать вместе и побеседовать на не касающиеся работы темы. Он был приятным в общении человеком, вежливым, тактичным и интеллигентным. Хотя я знал, что обманываться не стоит. Во-первых, я видел его глаза каждый раз, когда я подходил к Изольде слишком близко – даже если это происходило случайно. Во-вторых, в первую же неделю работы на новом месте я стал свидетелем того, как Билл, воспользовавшись знанием закона – а закон он, похоже, знал лучше самого Дьявола – прижал к стене одного из конкурентов и вышел победителем из, казалось бы, безвыходной ситуации. В их с Изольдой кругах ему дали прозвище «Люцифер», и выбрано оно было метко, отражая контраст его приятной внешности, располагающей улыбки и манеры вести дела.

Вопрос касательно финансовой стороны бизнеса у меня был только один. Я тщательно изучил документы, сверил все суммы. Тут не было ни намека на нечестную игру или отмывание денег. Изольда владела тремя ночными клубами, которые причислялись к разряду элитных. Клубы приносили большие деньги. Но указанные в финансовых документах суммы были не просто большими, а гигантскими. Речь шла о тысячах и тысячах долларов. Годовой оборот бизнеса Изольды Паттерсон и Уильяма Барта был чем угодно – но только не годовым оборотом бизнеса хозяев трех ночных клубов, пусть и элитных.

Наркотики? Азартные игры? Проституция? Я был плохо осведомлен о том, что происходит в сфере бизнеса ночных развлечений, но, как и все городские жители, знал о том, какими путями владельцы ночных клубов зарабатывают деньги. Сейчас ситуация была другой. Я видел перед собой всю бухгалтерию. Она была чиста, как самый чистый алмаз. Изольда и Уильям платили налоги со всех сумм. Обычно в таких случаях существует так называемая теневая бухгалтерия – деньги, которые удается утаить от налогоплательщиков. Как правило, эти деньги заработаны не совсем законными путями. И бухгалтер всегда в курсе теневой бухгалтерии. Но у Изольды и Уильяма таковой не было.

Скоро нам предстояло сменить лист календаря с апреля на май, и это означало, что близится Апрельская ночь. Этот праздник был аналогом Хэллоуина, который в Треверберге очень любили из-за традиции переодеваться в темных существ, и поэтому решили, что праздновать его будут не один, а два раза в год. К тому времени я работал с Изольдой и Уильямом уже полгода, но мне не приходилось бывать в их заведениях. Несколько дней до Апрельской ночи, сама ночь и несколько дней после нее традиционно считались одним из самых активных периодов в среде любителей ночной жизни, и поэтому все подчиненные Изольды, не покладая рук, хлопотали, организовывая торжества и вечеринки. На одну из них пригласили и меня. Я должен был идти туда с Изольдой, Уильямом и Юлией. Как сказал Билл, мне «уже давно пора узнать, каково это – выйти в свет». Ночную жизнь я не любил, хотя из уст жителя Треверберга эти слова звучали странно: многочисленные таблоиды гордо именовали его «Раем для грешников» и «городом разврата», а приезжавшие сюда туристы шли, в первую очередь, именно в ночные клубы и казино. С другой стороны, я отдавал себе отчет в том, что кардинально поменял сферу деятельности, и, если хочу надолго остаться на этом месте, то мне стоит ознакомиться со сферой развлечений хотя бы поверхностно. И, если уж на то пошло, было бы неплохо отдохнуть: последние недели выдались тяжелыми, и усталость брала свое.

В клуб мы отправились вечером, около восьми. Мы ехали на черном «ягуаре» Изольды, но за рулем сидел Билл – я только пару раз видел, как она водит машину самостоятельно, и, наверное, она делала это только потому, что была одна.

– Для полного комплекта тебе только не хватает нацепить рожки, Билл, – сказала ему Изольда, когда я сел на заднее сиденье и закрыл за собой дверь.

На Уильяме, как и на мне, был черный фрак – считалось, что хозяева клуба должны выделяться из толпы гостей, и поэтому нам не нужно было ломать голову над выдумыванием костюма. Изольда была одета в длинное платье из нежно-розового бархата, а Юлия, сидевшая рядом со мной, остановила свой выбор на коротком черном платье из легкого шелка.

– Готов развлекаться, Саймон? – спросила она у меня. – Нас ждет длинная ночь.

– Постараюсь не подвести.

Изольда подняла голову и посмотрела в зеркало заднего вида, пытаясь разглядеть мое лицо.

– Сейчас ты посмотришь, что делается «на кухне», – сообщила мне она. – Я познакомлю тебя с новыми людьми. В нашей сфере знакомства имеют огромное значение. Кого вы с Юлией пригласили, Билл?

Он несколько секунд молчал, изучая стоявшие на светофоре машины.

– Мэр, Франческа, Оливия, несколько художников и писателей. Стандартная тусовка.

– Мэр? – переспросил я.

– Конечно, – ответил Билл. – Ты ведь не думаешь, что он только и делает, что сидит в своем кабинете и дает интервью газетчикам.

– Просто я не думал, что мэр… ходит в подобные заведения.

Изольда рассмеялась и закурила, предварительно открыв окно.

– Мой дорогой Саймон, – сказала она. – У нас появляются даже полицейские, занимающие руководящие должности. Или ты думаешь, что кормимся мы исключительно с денег туристов и олигархов?

Я подумал о том, что даже мэр и начальник полиции не оправдывают те огромные суммы, которые значились в финансовых документах, но предпочел согласиться и промолчать.

В клубе было столько известных людей, что мне сначала показалось, будто это светский прием. За небольшим исключением: ни на ком не было галстуков, только костюмы по случаю праздника. Меня представили паре телеведущих, радиоведущему, какому-то важному человеку, связанному с программой новостей, а также модельеру Франческе Уинстон и писательнице Оливии Сандерс, которой принадлежало издательство «Сандерс-пресс». После этого меня познакомили с мэром, причем Изольда представила меня не как бухгалтера, а как компаньона, а Уильям согласно кивнул. Мэр пожал мне руку и пожелал удачи, а потом отправился на сцену – ему предстояло произнести речь.

Изольда взяла меня под локоть и кивнула Биллу.

– Я покажу Саймону клуб, – сказала она. – Не скучай.

Билл, как оно всегда бывало в таких случаях, гневно сверкнул глазами, но быстро совладал с собой.

– Хорошо, – ответил он, бросив на меня взгляд, от которого его конкуренты обычно примерзали к полу. – Не задерживайтесь, скоро будет угощение.

На первый взгляд небольшой, клуб оказался заведением приличных размеров. Тут было несколько комнат, каждую из которых заполняли гости.

– Здесь курительная, – говорила Изольда, кивая на помещения. – Здесь – коктейльная. Здесь так называемая мужская комната – можно поговорить о делах без присутствия дам. Здесь – женская комната, где можно поговорить о женском без присутствия джентльменов.

Мы остановились возле последней двери. В отличие от предыдущих, она была закрыта. Изольда положила руку на ручку двери и повернулась ко мне.

– А тут, Саймон, – сказала она, – наш основной секрет. Ты далеко не глуп, и, конечно же, не раз спрашивал себя: откуда берутся такие большие суммы? За этой дверью кроется ответ на твой вопрос.

Я кивнул.

– Я хочу объяснить тебе кое-что, – продолжила Изольда. – Когда ты увидишь то, что находится за этой дверью, обратной дороги не будет. Ты станешь частью нашего с Уильямом общего дела.

– Ну, если все так серьезно, – улыбнулся я, – то, наверное, мне стоит подумать?

Она пожала плечами.

– Конечно, ты можешь подумать. Подумай о том, что кто-то копит деньги на буханку хлеба, а ты живешь в дорогой квартире и носишь дорогую одежду. И делаешь ты это потому, что не боишься открывать двери.

Не дожидаясь ответа, Изольда повернула ручку двери и вошла.

Комната была на порядок меньше, чем остальные. Стены, покрытые красно-коричневым деревом, визуально уменьшали пространство, но создавали ощущение уюта. То же самое можно было сказать и о мягких коврах, а также о темно-красной – в тон стенам и коврам – мягкой мебели. Тут, в отличие от других комнат, практически не было людей: всего лишь несколько пар, мужчины и женщины, которые сидели на диванах и вели неспешные беседы.

Один из мужчин, пожилой джентльмен во фраке, попросил прощения у своей собеседницы, поднялся, подошел к Изольде и поцеловал ей руку.