Стряхнув с себя сладостно-горькие воспоминания, Кристен трясущейся рукой распахнула решетчатую дверь, осторожно спустила коляску по двум ступенькам и покатила ее в направлении парадного крыльца.
На подъездной дорожке в тени огромного дуба Джошуа возился с ее автомобилем. Капот был открыт, и Джошуа с гаечным ключом в руке, нахмурившись, склонился над внутренностями маленькой «тойоты». Он был в тех же обрезанных джинсах и майке, но это не помешало Кристен представить его зад, так нагло возникший перед ней всего через несколько секунд после того, как она вспоминала их занятия любовью. Она с трепетом обнаружила, что ей предстоит пройти как раз мимо Джошуа, чтобы попасть на пешеходную дорожку, и призвала себя к спокойствию.
– Привет! – подойдя ближе, окликнула она мужа.
Выпрямившись, он, как ни странно, немного смущенно улыбнулся Кристен, его голубые глаза с любовью посмотрели на крошечное дитя в широком желтом костюмчике, надежно пристегнутое к коляске. Потом Джошуа снова перепел взгляд на Кристен, задержав его на джинсах, обтягивавших женственные бедра, на трикотажной блузе, подчеркивавшей пышную грудь, и на чистых, блестящих темных волосах, стянутых в «конский хвост».
– Привет, – отозвался он, положив гаечный ключ на крыло автомобиля и отряхивая руки. – Собрались на прогулку?
– Да. Пытаешься задобрить мой автомобиль? – попыталась она пошутить с вымученной улыбкой.
– Вообще-то я пытаюсь починить кондиционер, – хмыкнул Джошуа, смахнув со лба пот, и Кристен обрадовалась, что он принял ее шутку. – Я думаю, новый ремень и хорошая порция фреона пойдут ему на пользу.
– Чудесно. Знаешь, Джошуа, с твоей стороны это большая любезность, – поблагодарила она.
Возникло неловкое молчание, и какое-то время они просто смотрели друг на друга, встревоженные тем невысказанным, что явно светилось в глазах у обоих.
– Крис... – несмело начал Джошуа.
– Не нужно ничего говорить, – быстро перебила она.
– Хорошо, не буду. – Он с виноватым видом приблизился к ней на шаг и положил руку на ее голый локоть. Кристен, предчувствуя свою реакцию на его прикосновение, постаралась не отодвинуться, понимая, что отодвинься она от Джошуа, и все станет намного хуже. – Признаюсь, что все утро я вел себя как последний идиот, но это потому, что, увидев тебя с малышом в постели, когда ты так посмотрела на меня... – Он не закончил фразы.
– Ладно, – выпалила Кристен, вспыхнув до корней волос, – значит, Джошуа все же заметил утром ее блуждающий взгляд! – Я признаю, что повела себя неправильно. – Она мучительно подыскивала слова объяснения. – Просто то, что мы не можем жить вместе, не означает, что уже нет... нет чувства...
– Верно. – Джошуа подошел так близко, что она ощутила его затрудненное дыхание, а ее легкие наполнились его мужским запахом. – Но больше не смотри на меня так, Крис, – прошептал он, сжав пальцами ее локоть и заглянув ей в глаза, – не смотри, пока не будешь готова дойти до конца. Понятно?
– Понятно, – пролепетала Кристен, не справившись с дрожью под его выразительным взглядом.
– Составить тебе компанию на прогулке? – Выпустив ее руку, Джошуа с улыбкой наклонился и поцеловал Тедди в макушку.
– Я, право, не думаю...
– Все верно, ты всегда любила гулять одна, так ведь, Крис? – с неожиданной горечью спросил он и, видя, что Кристен уже открыла рот, чтобы возразить, предостерегающе поднял руку. – О'кей, ты права, не будем начинать все снова. Заботься о моем сыне, хорошо?
– Конечно. – Натянуто улыбнувшись, Кристен уже собралась уйти, когда Джошуа, кашлянув, остановил ее:
– Гм, Крис, для меня очень важно, чтобы ты вечером поехала со мной к моим старикам.
– Конечно, Джошуа, с удовольствием. – На этот раз Кристен почувствовала, что он на самом деле просит ее.
– Спасибо, Крис, – сердечно поблагодарил Джошуа и вернулся к автомобилю.
Кристен не смогла устоять перед тем, чтобы не задержаться на мгновение и не порадовать глаз видом загорелого, полуодетого тела, склонившегося над ее машиной. Ягодицы, обтянутые старыми обрезанными джинсами, напряженные в работе бицепсы и эти взъерошенные золотистые волосы... Господи, она совсем забыла, как он прекрасен! Каждый мускул ее тела, казалось, завязался в болезненный узел напоминания о желаниях, отказывающихся признавать невозможность их осуществления. Кристен поджала пальцы внутри теннисных туфель и, сдержав вздох разочарования, вместе с коляской направилась к пешеходной дорожке.
Тедди нравилось гулять, он гукал, улыбался, поводил, голубыми глазками во все стороны и маленькими кулачками молотил влажный летний воздух. Дом Джошуа находился в самом центре исторического района Галвестона, и Кристен с Тедди двигались мимо бесчисленных роскошных старинных домов, располагавшихся на небольших участках. Каждое здание не было похоже на соседнее и могло похвастаться то спиральными верандами, то очаровательными башенками, то, необычными остроконечными крышами. Город бережно хранил свое наследие, и Кристен знала, что чарующая историческая аура притягивает ее к этим местам.
Но еще сильнее притягивал ее сюда Джошуа, и теперь, когда она снова увидела его, Кристен прекрасно понимала почему: он был не только ослепительно красив, временами он бывал очень заботлив и добр, «Не каждый мужчина станет готовить жене завтрак или чинить ее автомобиль, – размышляла Кристен, – а его любовь к недавно обретенному сыну просто не может не вызвать симпатии». Она должна была признать, что Джошуа, безусловно, обладал многими замечательными качествами, за которые она с самого начала и полюбила его. Однако Кристен тут же напомнила себе, что этот неотразимый красавец много месяцев назад деспотически управлял ее жизнью, отводя ей только роль жены и пресекая все попытки установить равноправие и добиться независимости. И он снова будет вести себя так же, если дать ему хоть полшанса. Джошуа Брейди являлся серьезным противником, и она была бессильна против его магнетизма, даже по прошествии столь долгого времени сексуальное притяжение между ними все еще не потеряло своей силы. Вспомнив, как она этим утром смотрела на Джошуа, Кристен мысленно выругала себя за свое поведение. «Я никогда не стану личностью, если буду идти на поводу у своих эмоций. С этого момента, – твердо сказала себе Кристен, – я буду смотреть на что угодно, только не на Джошуа, будь он в обрезанных джинсах или даже без них!»
Кристен была уверена, что возвращение к работе поможет ей занять свои мысли делом, и поэтому решила, что в понедельник утром она прежде всего позвонит миссис Снайдер в «Галвестон газетт» и узнает, не возьмут ли ее на прежнюю работу. Кристен полагала, что, вероятнее всего, миссис Снайдер давно взяла кого-нибудь на ее место, но посчитала, что нужно попытать счастья. Если же в редакции не найдется работы, то она изучит соответствующую рубрику объявлений, обойдет местные агентства по найму работников и все-таки найдет себе работу. Ей было крайне необходимо получить финансовую самостоятельность, иначе она неизбежно попадет в полную зависимость от Джошуа.
Завернув за угол, Кристен остановилась, оглянулась по сторонам и, обнаружив, что забрела на Семнадцатую улицу, печально улыбнулась: эта улица была для нее словно маяк. Она покатила коляску по тротуару к знакомому дому – дому, бывшему причиной ее появления в Галвестоне, и с каждым шагом ее сердце стучало все сильнее. Наконец Кристен остановилась перед ним – домом Пятьсот один на Семнадцатой улице, домом Ричардса. Это был старинный двухэтажный особняк с верандами на обоих этажах, с покрытой черепицей крышей, с темно-зелеными ставнями, с блестящими белыми деревянными рамами и серо-голубым приветливым крыльцом. Со странной смесью облегчения и разочарования Кристен отметила, что сегодня никого поблизости не было.
Только один раз Кристен осмелилась подняться и постоять на этом крыльце, а потом постучать во внушительную дверь с витражами. Это было десять месяцев назад, всего за несколько часов до ее бурной стычки с Джошуа в ту дождливую ночь. Момент, когда она постучала в эту дверь, явился кульминацией ее многолетней тоски и упорной борьбы со своей нерешительностью. На ее стук ответили, но ответ разом уничтожил ее мечты и надежды. Кристен вздрогнула, мысленно снова увидев перед собой старую женщину, которая, выйдя на крыльцо, крикнула ей: «Убирайся! Такие, как ты, нам не нужны!» В течение бесконечно долгих десяти месяцев воспоминание об этом преследовало Кристен, не давая ей покоя. Даже по ночам во сне она слышала тот грубый окрик. «Убирайся... Убирайся! Такие, как ты, нам не нужны...» И сейчас при одном только взгляде на этот дом Кристен снова бросило в дрожь. Она не хотела его видеть, не хотела когда-нибудь оказаться там. И почему же все, что она узнавала, действовало разрушающе, опустошало ее душу?