Шокейн затих, только дозорные бодрствовали на своих постах. Аррен не ожидал, что понадобится священнику в такой поздний час.
– Вас ужасает, святой отец, что мы ограбили мертвых? – поинтересовался он, небрежно прислонившись стене. Летняя ночь была прекрасной, на удивление теплой, и он пришел сюда отдохнуть. Если бы не каменные стены, впитавшие холод веков, можно было бы не разводить огонь даже в предрассветные часы. На черном куполе неба сияли яркие звезды, легкий ветерок ласкал кожу.
– Я слышал, что вы сказали по этому поводу леди Кайре, сэр. Мы совершаем куда более тяжкие преступления по отношению к живым.
– Только не вы, святой отец. Служителя Господа вряд ли можно упрекнуть в каких-либо преступлениях.
– Что мы знаем о людях, сэр Аррен? И у меня есть в прошлом тайные грехи.
Священник был высоким брюнетом с атлетической, как у воина, фигурой.
– Против живых или мертвых?
– Существуют разные грехи, сэр. Например, гордыня.
– Убийство.
– Похоть, тщеславие. Но гордыня – один из тягчайших грехов и весьма опасный по своим последствиям. Однако священнику негоже облегчать душу, каясь в грехах мирянину, каким бы мудрым и сильным тот ни был.
– Вы смеетесь надо мной, святой отец.
– Отнюдь, сэр Аррен. И поверьте, не осуждаю вас за грехи против мертвых.
– А против живых?
– Только против леди Кайры.
– Это вы и хотели мне сказать?
– Отказывать ближнему в прощении – величайший грех, сэр.
– Леди Кайра не просила у меня прощения.
– Но она и не согрешила против вас.
– А как насчет Кинси Дэрроу?
– Лорд Дэрроу ответит перед Господом.
– О нет, святой отец, передо мной.
– Возможно.
– А Эдуард? Что он скажет Всемогущему?
– Любой смертный в конце концов предстанет перед Божьим судом. Даже король.
– Мне отмщение, и аз воздам?
– Истинно так, сэр Аррен.
– Значит.., мы должны склониться перед Эдуардом?
– Я бы не смог. И виной тому – моя греховная гордость, – улыбнулся священник.
– Я уже говорил, что, когда уйду отсюда, оставлю леди в добром здравии. И клянусь вам, сдержу обещание.
– Этого недостаточно.
– Чего же вы хотите?
– Возьмите ее с собой.
– На поле боя? Невозможно! Бог знает, сумеем ли мы победить, не говоря уже о том, что миледи верна Эдуарду и Дэрроу.
– Сэр Аррен…
– Достаточно, святой отец. Спокойной ночи.
Поскольку священник уходить не собирался, ушел он и направился в башню, уверенный, что Кайра там. Они ведь заключили сделку, пусть даже без каких-либо обещаний. Наверное, сидит, по своему обыкновению, в кресле перед камином.
Но огонь едва теплился, а кресло оказалось пустым. Аррен огляделся, всматриваясь в темные углы, пока не сообразил, что Кайра лежит в постели, укрытая меховыми одеялами.
Тело мгновенно отреагировало.
Нельзя, чтобы она догадалась, как действует на него! Он стал неторопливо раздеваться, но Кайра не шевельнулась.
Притворяется спящей!
Избавившись от одежды, Аррен подошел к кровати, откинул мех. Она лежала к нему спиной, обнаженное тело золотилось в свете угасающего пламени Она возбуждала его, как ни одна женщина на свете, но, против собственной воли погладив ее по спине, он насмешливо спросил:
– Полагаете, миледи, ваш отец согласился бы отдать свой меч в обмен на вашу честь?
В мгновение ока к его горлу было приставлено острие меча.
В изумрудных глазах Кайры сверкало торжество. Он замер, проклиная себя за глупость. Ему не суждено увидеть Шотландию свободной или хотя бы сложить за нее голову. Он умрет, причем как последний дурак.
– Вставайте, сэр Аррен! – приказала она.
Сжав зубы и подчиняясь нажиму острия, Аррен медленно выпрямился.
– Как видите, сэр, вам удалось завладеть не всем оружием в замке, Аррен не шевелился.
– Выходит, ты солгала, что мои люди забрали оружие, которого ты лишилась в честном поединке?
– Честном? Вы смеете говорить о чести?
– Мне не до разговоров. Собралась убивать, так убивай, иначе я отберу у тебя меч и ты пожалеешь об этом дне.
– Возможно, сэр. Но убить? Так быстро? Вы отказались меня повесить, заявив, что это слишком легкая, слишком милосердная смерть. Нет, сэр Аррен! – Клинок пощекотал ему грудь, задержался на животе и двинулся вниз. Медленно, едва касаясь, словно лаская. – Изменников, сэр, вешают и полузадушенными потрошат, кастрируют, а затем четвертуют.
– Я не изменник, поскольку никогда не присягал королю Эдуарду. Но какое это имеет значение? Англичане наслаждаются пытками и убийствами. Ты бы сама охотно проделала это, верно? Чтобы не отставать от Кинси.
– Сэр, хочу заключить с вами сделку. Ваша жизнь в обмен на мою свободу.
Страсть и волнение, звучавшие в ее голосе, поражали.
Она стояла перед ним обнаженная, с мечом в руках, невыразимо прекрасная, с распущенными волосами, живая, как огонь. И все же… Аррен уловил колебание, чуть заметный признак слабости.
Он схватился за лезвие и отвел от своего горла, не обращая внимания на впившиеся в ладонь острые края. Кайра попыталась удержать меч, но теперь, когда непосредственная угроза его жизни миновала, Аррен так стиснул ее руки, сжимавшие рукоятку, что едва не раздавил кости. Обезоружив ее, Аррен забросил меч в дальний угол, потом схватил ее за волосы и повернул лицом к себе.
– В следующий раз не медли ни секунды! Никогда не угрожай мужчине, если не готова убить.
Он подошел к камину, где теплился слабый огонь, и присел на корточки, рассматривая глубокие порезы на пальцах и ладони.
– Иди сюда!
Кайра не шелохнулась. Он моментально оказался рядом, опять схватил ее за волосы, грубо подтащил к камину и толкнул на шкуру.
– Придется вам позаботиться о моих ранах, миледи!
Кайра встала, ощущая гулкие удары сердца.
– У меня есть мазь, – начала она.
– Яд, полагаю.
– Я не хотела причинять вам боль.
– Кастрация – болезненная процедура, миледи.
– Если бы я хотела вас убить, вы были бы уже мертвы!
Неужели вам не хватает ума понять, что сила на стороне того, у кого меч?
Верно, черт побери! Она не воспользовалась своим преимуществом. Женщина вроде нее не способна на хладнокровное убийство.
Или он не прав?
– Давай свою мазь.
– Возможно, порезы нужно зашить.
– Возможно, ты пытаешься быть доброй, чтобы я не решил, что тебя устроит обычное повешение!
– Я умею накладывать швы…
– Порезы не такие глубокие. Неси мазь. Но если раны загноятся… – Аррен многозначительно умолк.
Она вернулась с небольшой баночкой, села перед ним на колени и занялась его рукой. Аккуратно перевязав ладонь полосками льняной ткани. Кайра подняла голову, но, встретив его взгляд, опустила глаза.
– Я сожалею, – тихо произнесла она.
– Конечно. Ведь ты не хотела меня убивать.
– Я никогда…
– Так хотела или нет? С тех пор как я захватил Шокейн, я никогда не знаю, что у тебя на уме. – Кайрa сидела потупившись. Тогда он заставил ее поднять голову и посмотреть ему в глаза. – Я настолько груб и отвратителен?
Она судорожно сглотнула. В изумрудных глазах сверкнул огонь.
– Нет, идиот, ты не отвратителен!
– Идиот? – Его голос был опасно приятным.
– Нет, ты не настолько отвратителен.
– Я бы не стал ничего требовать за меч твоего отца. Я знал его и восхищался им.
– Ты вынудил меня заключить сделку.
– Я тебя не принуждал, если помнишь. Только позволил торговаться.
– Боже праведный! Значит… – начала Кайра, выходя из себя.
– Моя рука по-прежнему болит, миледи! – быстро перебил ее Аррен.
– Мазь хорошая, клянусь, – возразила она.
– Верю, и, значит, я правда дурак.
– Я пыталась облегчить твое состояние.
– Могла бы получше расстараться. – Он подошел к кровати, откинул здоровой рукой одеяло и лег.
– Ты же сказал, что не заключал никакой сделки!
– Да, не заключал.
– А теперь…
– Ты пыталась меня убить.
– Клянусь, у меня и в мыслях этого не было.
– Почему нет?
– Потому что.., я…
– Это вполне естественно. Я захватил Шокейн, погубил тебя из-за твоего драгоценного жениха, который рыщет по окрестностям, убивая старых воинов. Я испортил тебе жизнь.
– Да! – отозвалась Кайра с удивившей его горячностью.