– Я с нетерпением жду, когда смогу отправиться в Уэймут, – сказала Лили, – но, должна признаться, у меня нет ни малейшего желания таскаться два месяца пешком по Дорсету и Девону, выступая во всех деревнях, изъявивших готовность принять нас.
Ей впервые придется вкусить все тяготы жизни странствующих актеров, стоящих на низшей ступени театральной иерархии Англии. Талант и немного везения помогли Лили избежать этой участи. Ее родителям довелось провести некоторое время в бродячей труппе, и они с отвращением рассказывали об этом детям.
Роджер сочувственно улыбнулся:
– Думайте лучше о том, что ожидает вас осенью – «Ковент-Гарден»!
– Надеюсь, что это когда-нибудь случится, но я отправлюсь в Лондон, только подписав контракт, пока же мне предлагают лишь пробное выступление.
Целью Лили, как и всех английских актеров, была игра в одном из двух великих лондонских театров – «Друри-Лейн» и «Ковент-Гарден». Но молодая женщина видела, какая судьба ждет тех, кто поспешно срывался в Лондон, соблазняясь предложением сыграть пробную роль, а потом, истерзанный критиками, оказывался вышвырнут на улицу без контракта. Таким неудачникам второй возможности выйти на лондонскую сцену больше не предоставлялось.
Лили была намерена ни в коем случае не допустить, чтобы такое произошло и с ней. Именно поэтому она отвергала все предложения исполнить пробную роль, настаивая на контракте. Нельзя допустить, чтобы годы напряженного труда, потраченные на то, чтобы отточить талант и довести до совершенства актерское мастерство, пошли прахом по прихоти какого-нибудь циничного борзописца, решившего за чужой счет поупражняться в злобном острословии.
– Уверен, вам обязательно предложат контракт, – сказал сэр Роджер. – Вчера вечером я видел вашу леди Макбет, вы были просто великолепны! Предсказываю вам триумфальный дебют на лондонской сцене. Возможно, к тому времени ваш брат вернется из Франции и разделит с вами этот успех.
Они задержались перед витриной букинистического магазина мистера Даффилда, помимо книг также торговавшего галантерейными товарами.
Из соседней кондитерской лавки вышла молодая женщина в бледно-лиловой накидке и шляпке с перьями. Лили узнала в ней вздорную склочницу, которую видела несколько раз у источника в обществе трех других молодых светских дам. Но сейчас молодую даму сопровождала одна лишь служанка.
Вдруг надменная ухмылка на лице незнакомки сменилась жеманной улыбкой. Женщина увидела приближающегося с противоположной стороны изысканно одетого господина лет тридцати пяти. Лили стала невольной свидетельницей их разговора.
– Лорд Уэймор, какая приятная неожиданность!
Внезапная теплота в обыкновенно ледяных глазах незнакомки выдала то, что она явно неравнодушна к этому джентльмену, и Лили с любопытством посмотрела на объект ее пылкого интереса.
Судя по всему, безукоризненно одетый мужчина не разделял чувств девушки, однако он вежливо поздоровался с ней и спросил:
– Леди Кассандра, можно ли верить слухам? Правда ли, что ваш брат приехал в Бат?
– Пожалуйста, лорд Уэймор, – желчно поправила его она, – не забывайте, лорд Хокхерст мне всего лишь сводный брат. Прошу вас, не делайте наше с ним родство ближе, чем оно есть на самом деле.
Лили мгновенно встрепенулась, услышав имя знаменитого повесы.
– Да, он приехал вчера вечером, хотя я ума не приложу, почему ему вздумалось утруждать себя путешествием, – продолжала леди Кассандра пронзительным недовольным голосом. – Он такой необязательный человек, к тому же известный скупердяй. Вы не поверите, какой Хокхерст жестокий и жадный по отношению ко мне и остальным членам нашей семьи!
Глаза лорда Уэймора холодно блеснули.
– Леди Кассандра, не могу слышать, как вы совершенно безосновательно обвиняете вашего брата, – с упреком произнес он. – Более преданного и надежного друга, чем Ястреб, нечего и желать.
Лили увидела, что леди Кассандра изо всех сил старается скрыть свое недовольство.
– Знаете, лорд Уэймор, я не понимаю, как вы можете его защищать!
– В этом нет ничего непонятного! Спросите любого человека из общества, и он вам скажет, что Ястреб – человек чести, чье слово надежнее банковского векселя.
Возможно, порядочность лорда Хокхерста и не ставится под сомнение, когда он имеет дело с мужчинами, да еще принадлежащими к его кругу, однако услышанных Лили рассказов о его похождениях хватало, чтобы усомниться, так ли достойно он себя ведет с женщинами.
Лорд Уэймор поспешно раскланялся с леди Кассандрой и быстро двинулся прочь, явно стремясь поскорее сбежать от нее. Девушка, обнаружив, что ее весьма бесцеремонно покинули, вспыхнула и торопливо зашла в букинистический магазин.
– В высшей степени неприятная особа, – заметил сэр Роджер, когда за ней закрылась дверь. – Судя по тому, что я слышал о лорде Хокхерсте, он не заслуживает подобных обвинений.
– Вы с ним знакомы? – спросила Лили.
– Нет, но его знал мой покойный брат, и он очень ценил дружбу с ним. Брат говорил, Хокхерст – самый верный и преданный друг и самый опасный враг. Никто не желает портить с ним отношения.
– На то есть веские причины, – произнесла Лили, размышляя вслух. – Общеизвестно его умение владеть и пистолетом, и шпагой.
Она сомневалась, что Роджер стал бы защищать человека, прозванного «королем гримерных», если бы узнал о нем столько, сколько известно ей. Сестра лорда Хокхерста обозвала своего брата скупердяем, и Лили была готова в это поверить. Говорят, он берет женщину себе в любовницы только в том случае, если она соглашается на знаменитый «ультиматум Хокхерста»: не предъявлять к оплате умопомрачительные счета от портных, не просить купить дорогие украшения и не донимать его упреками после того, как связь закончится.
Лили пришла к выводу, что Хокхерст, учитывая его тягу к актрисам, непременно появится сегодня вечером за кулисами Королевского театра. Лучше сразу же похоронить надежду на то, что этого не произойдет.
А ей в довершение к кузенам Сент-Клерам не хватает только этого знаменитого повесы в качестве поклонника.
Деймон снова и снова прокручивал в памяти прогулку с Лили. Негодование актрисы после его недвусмысленного предложения должно было бы радовать его, если бы только граф смог поверить в ее искренность. Увы, он был слишком хорошо знаком с театральным миром.
Интересно, разыграла ли эта необычная особа перед ним спектакль или же была искренна с ним? Деймон ловил себя на том, что Лили все больше и больше интригует его, ломая устоявшиеся представления о женщинах вообще и об актрисах в частности.
Надо было с самого начала сказать ей, что он – лорд Хокхерст. Деймон с презрением подумал, что это сразу же разрешило бы все вопросы.
Как это всегда бывало в подобных ситуациях.
Деймон решил навестить Эдварда и его жену, надеясь застать их дома и попытаться понять, что же не так с их браком.
Молодые супруги были в гостиной; Эдвард беспокойно листал свежую газету, только что доставленную из Лондона, Сесилия отрешенно смотрела на натянутую на пяльцы ткань. Напряженность между ними можно было буквально почувствовать на ощупь.
Встретив вошедшего кузена взглядом, не оставлявшим сомнений в том, что он отнюдь не рад его визиту, Эдвард неохотно отложил газету и встал.
– Что привело вас сюда, лорд Хокхерст? – натянуто спросил он.
– Значит, ты опять за свое? – язвительно заметил тот. – Я пришел засвидетельствовать свое почтение твоей супруге.
Сесилия неуклюже поднялась из-за рукоделия. С поникшими плечами, молодая женщина медленно двинулась навстречу Хокхерсту.
Деймону еще не приходилось видеть ее в таком плачевном состоянии. Прежде это было кипящее энергией веселое создание со сверкающими карими глазами, безукоризненно чистой кожей и милой улыбкой. Теперь же глаза Сесилии потухли, кожу портили отвратительные красные пятна, а рот угрюмо сжался, придавая ее лицу недовольное выражение.
Изменения, произошедшие с ней, иначе как потрясающими и назвать было нельзя.
– Сеси, что случилось? – искренне встревожился Деймон.
Ее губы задрожали.
– Ничего, – ответила она, отрешенным вздохом опровергая свои слова.
– Ты не больна? – настаивал Деймон.
– Нет, – еще один, долгий деланый вздох.
– Прошу тебя, хотя бы сядь.
Сесилия безропотно опустилась в кресло, словно не в силах была нести бремя своего тела – и самой жизни.