Будь она проклята, она также говорила, что не продается за драгоценности, а затем тайно сбежала от него, чтобы сделать именно это.
– Или ты передумала?
Лили, потрясенная выражением глаз Деймона, смотрела на него, не в силах вымолвить ни слова. Что случилось с нежным заботливым возлюбленным, каким он был ночью? Она не раздумывая отдалась ему, потому что любит его, а он, похоже, испытывает к ней только вожделение пополам с презрением.
Распахнулась входная дверь, и вошедшая Труда едва не налетела на Лили и Хокхерста, все еще стоявших в тесной прихожей.
Лили приложила все силы, чтобы ее голос прозвучал естественно.
– Надеюсь, ты успешно справилась с моим поручением? – спросила она служанку.
– Да, как вы и говорили, я вручила его лично ей в руки, – ответила та, протискиваясь в коридор.
– Давай продолжим этот разговор в гостиной, – шепнула Хокхерсту Лили.
Закрыв за ними дверь, она спросила:
– Зачем ты хочешь взять меня в Хокхилл?
От его взгляда у нее в жилах застыла кровь.
– Чтобы быть уверенным в том, что ты больше не сможешь покинуть нашу кровать, как это случилось сегодня утром, чтобы отправиться продавать свои ласки моему кузену.
– Что?! – в ужасе воскликнула Лили.
– Не отпирайся, сегодня утром ты была вместе с ним в ювелирном магазине. Я видел тебя там собственными глазами. Ты не сможешь отрицать, что обещала сделать моего кузена счастливейшим из смертных, если он подарит тебе этот помпезный перстень.
– Но я буду отрицать! – воскликнула Лили. Как он может оскорблять ее, бросая в лицо подобные обвинения? Неужели за эти две недели и особенно за прошлую ночь он совершенно не узнал ее? – Я сказала ему вовсе не это! Как ты мог подумать, что я…
– Сначала я не мог в это поверить, – с горечью прервал ее Деймон. – Но затем продавец подтвердил мне, что смысл твоих слов был именно таким.
Лили не могла поверить собственным ушам. Неужели Деймон действительно верит в ее вероломство? Как он может обвинять ее, полагаясь лишь на слово этого ухмыляющегося дурня продавца? От такой несправедливости гнев Лили вспыхнул, словно сухая солома от искры.
– Этот продавец – такой же болван, как и твой кузен! – с негодованием воскликнула она.
– Нет, если уж кто здесь болван, так это я! – прорычал Деймон. – Так как на одно мгновение поверил, что в твоей продажной лживой душе есть хоть немного искреннего чувства.
Лили с мучительной болью смотрела на мужчину, еще несколько часов назад бывшего таким ласковым и великодушным возлюбленным, не в силах поверить в то, что сейчас он бросает ей в лицо подобные обвинения. Еще ничто и никогда не ранило ее так сильно.
Хокхерст с горечью усмехнулся.
– Как ты обманула меня своими заявлениями, что тебе от меня ничего не нужно… Но ты такая же алчная и лживая, как и другие актрисы!
Лили внезапно стало дурно. Деймон был первым мужчиной, которому она отдалась, и вот сейчас он, вместо того чтобы по достоинству оценить ее дар, обвинял ее в жадности и лживости.
Хокхерст грубо схватил Лили за руку.
– Ты делаешь мне больно! – воскликнула она, тщетно пытаясь вырваться из стального капкана рук, так нежно и умело ласкавших ее ночью.
Ее сердце разрывалось от ненависти и презрения, выплеснутых на нее Деймоном.
Внезапно он отпустил ее руки и, прежде чем Лили успела что-либо сообразить, обхватил ее голову. Она судорожно дернулась, пытаясь высвободиться из стиснувших ее клещей, но силы были слишком неравны.
Его рот, даривший Лили вчера такое наслаждение, обрушился на ее губы безжалостным варварским поцелуем, не имеющим ничего общего со страстью, а несущего лишь наказание и унижение.
И свою задачу он выполнил отменно.
Лили почувствовала себя втоптанной в грязь; она отчаянно пыталась сдержать слезы обжигающей боли и ярости. Еще ни один мужчина не смел так обращаться с ней! И Деймон не останется безнаказанным. Да, он дорого заплатит за все!
Наконец Хокхерст ее отпустил. Лили взглянула в его лицо, искаженное гневом и презрением. Как она могла быть настолько глупа, что по своей воле отдалась этому человеку?
– Назови цену, которую ты назначаешь за свои ласки, – язвительно произнес Деймон.
Лили ахнула. Так он считает ее шлюхой, готовой отдаться любому, кто ей заплатит? Взбешенная, она на какое-то время лишилась дара речи.
Как ей хотелось преподать этому надменному высокомерному мерзавцу урок, который он запомнит на всю жизнь! Внезапно ее озарила счастливая мысль.
Он считает ее алчной и продажной? Что ж, она станет для него именно такой, какой он предпочитает ее видеть.
Сегодня ее актерскому таланту выпало серьезное испытание.
Лили изобразила на лице лицемерную, хитрую улыбку.
– А сколько вы готовы выложить за то, чтобы я стала вашей любовницей?
Ей было невыносимо тяжело перенести появившееся в его глазах выражение омерзения. Однако Лили была слишком хорошей актрисой, чтобы показать ему свои чувства.
– Должна вам сказать, ваш кузен…
– Не думай, что тебе удастся устроить между мною и Эдвардом торги за право получить твою благосклонность!
– Значит, вы и впрямь так скупы, как о вас ходит молва?
– Осторожнее! – предостерегающе произнес Деймон. – Не заходи слишком далеко.
Лили беспечно отмахнулась от его угрозы.
– Сказать по правде, я предпочитаю щедрых мужчин – вроде вашего кузена. Думаю, я все же остановлю свой выбор на нем.
Она знала, что Деймон будет взбешен, но успех превзошел ее самые смелые ожидания. Лили не могла вспомнить, когда в последний раз видела настолько разъяренного человека.
– Лживая, продажная тварь! – прорычал Хокхерст.
Неужели это правда? – с горечью подумал он, не в силах поверить, что так жестоко обманулся в этой женщине. Даже после проклятой записки его кузену, написанной ее почерком, даже после всего сказанного Эдвардом и продавцом ювелирного магазина Деймон цеплялся за надежду, слабую, как дрожащий огонек свечи, что Лили не такая мерзавка и все как-то объяснится.
Увы! Она оказалась гораздо хуже!
– Неужели тебе доставит удовольствие разрушить брак, который, если бы не ты, мог бы быть счастливым? – ледяным тоном спросил Деймон.
Лили промолчала, и он продолжал:
– Ты сильно ошиблась, оценивая размеры наследства Эдварда. Он больше не сможет позволить себе подобных подарков.
Она небрежно пожала плечами:
– Разделавшись с его состоянием, я подыщу себе кого-нибудь другого.
– Будь ты проклята! Вот когда открылась истинная Лили Калхейн!
Хокхерст едва удерживался от желания придушить эту жадную коварную стерву.
Лили жеманно улыбнулась:
– Поскольку вас так беспокоит благополучие несчастного ягненка, сколько вы сами готовы заплатить мне за то, чтобы я оставила бедного мальчика в покое?
Деймон был потрясен до глубины души. Значит, вот как поставлен вопрос!
– Тысячу фунтов, – бросил он.
Похоже, Лили была оскорблена этим предложением.
– А вы действительно такой жмот, как о вас говорят! Неужели вы так дешево цените своего бедного родственничка?
– Две тысячи!
– Скупердяй! Двадцать тысяч!
– Пять!
После долгих гневных препирательств Лили согласилась на десять тысяч фунтов.
Деймон потребовал, чтобы она принесла перо и бумагу и написала расписку в том, что по получении десяти тысяч фунтов обязуется отказаться от всяческих попыток увидеться или связаться с Эдвардом.
Лишь когда она выполнила его требование, Хокхерст выписал банковское поручение. Отдавая ей поручение, он приказал вернуть подаренный Эдвардом перстень.
Лили вдруг смутилась, но быстро взяла себя в руки и одарила его фальшивой улыбкой.
– Нет-нет! Я хочу оставить что-нибудь на память о милом мальчике.
– Не верю! У тебя чувств не больше, чем у булыжника из мостовой.
– Да, мне следовало знать, что вы в это не поверите, – усмехнулась она. – Если честно, я надеюсь получить за него в ломбарде кругленькую сумму.
Хокхерст грубо выругался.
Лили помахала у него перед носом банковским поручением.
– Предлагаю вам поскорее убраться отсюда, пока я не решила, что этого недостаточно!
Хокхерст глухо зарычал:
– Не переусердствуй! Мой кузен сразу же остынет к тебе, узнав, что я тебя бросил!
После этого он с грохотом захлопнул за собой дверь.