– Пора уже. Хотя могли бы и подождать, пока не станете снова похожи на самого себя, плут.

– И оставить мою жену тосковать? – Большим пальцем он обводил круги на ее запястье, не закрытом перчаткой. Ее щеки приятно порозовели. – Я не мог бы так долго ждать, – сказал он таким тоном, что даже тетушка Элеонора покраснела.

– Кто ты? – прошептала Мередит, когда они вышли. – Где же Ник?

– Ты не получишь от меня никаких объяснений, – ответил он, таинственно улыбаясь. – Пока.

Затем Мередит с изумлением наблюдала, как Ник беседовал с мистером. Брауном и хвалил его проповедь.

– Э, благодарю, милорд, – заикаясь, произнес молодой викарий, раздувая хилую грудь, а его лицо сияло от удовольствия.

Ник направился здороваться с другими соседями, волоча за собой безмолвную Мередит. Его даже не смущало общение с теми людьми, которые не сказали и слова, когда выгоняли из дома его и его мать. Пока его пальцы переплетались с пальцами Мередит.

– Уйдем отсюда, – шепнул он ей на ухо. – Нам надо поговорить.

– Мы должны подождать тетю Элеонору. – Она с беспокойством взглянула на него, как будто не была уверена, что ей хочется ехать куда-либо с сумасшедшим.

– Поверь мне, – заверил он, поймав взгляд тетушки Элеоноры и многозначительно подмигнув ей, – она не возражает.

– Но мы не можем оставить тетю. Она сейчас разговаривает с мистером Брауном…

– Разве он не обедает с нами?

Мередит кивнула.

– Прекрасно. Она поедет с ним. Или, – добавил с усмешкой Ник, – с любым из дюжины людей, кого она пригласила.

– Ник, мы не можем… – Мередит замолчала, когда его слова дошли до нее, и воскликнула: – О нет, она не могла!

– Боюсь, что могла. – Он кивнул в сторону тетушки Элеоноры, которая оживленно болтала с большой группой дам, до них доносились ее слова:

– Я настаиваю. Вы должны прийти. Граф больше всего любит знакомиться с соседями поближе.

– О нет, – простонала Мередит, закрывая глаза. Он схватил ее и потащил к своему коню.

– Мы не можем ехать на Соломоне, – возразила она, когда он обхватил ее за талию и посадил в седло.

– Почему же? – Он сел позади нее.

– Люди смотрят…

– И что они видят? – Он посмотрел в ее зеленые глаза, такие теплые и манящие. – Граф и графиня Брукшир так влюблены и так хотят быть вместе, что ездят в одном седле. Они подумают, что это романтично.

– Глупости, – не согласилась она.

Ник заколебался, глядя на ее затылок. Провел рукой по ее шее и прижался губами к ее уху.

– Это правда.

Она замерла в его объятиях и, повернувшись в седле, чтобы посмотреть на него, еле слышно сказала:

– Ник.

Он ласково погладил ее по щеке.

– Я люблю тебя, Мередит. Я давно это знаю. Только такой дурак, как я, долго не мог признаться в этом.

У нее вырвался из горла приглушенный звук, похожий на рыдание, она обхватила руками его шею и прямо у всех на глазах поцеловала его. Вот вам и уединение.

Когда они оторвались друг от друга, чтобы вздохнуть, Ник провел пальцем по ее губам.

– Давай потрудимся над тем, чтобы заполнить ту детскую, которая так мила твоему сердцу.

Она широко улыбнулась и с сияющей улыбкой ответила:

– Мы уже потрудились, милорд.

У него замерло сердце, и он услышал свой задыхающийся голос:

– Ты хочешь сказать…

– Да, – ответила она, пристально глядя на него. – Ты доволен?

– Мередит, – выдохнул он, с нежностью беря в ладони ее лицо. – Не думаю, что еще может так переполнить радостью мое сердце. – Глядя в ее сияющие зеленые глаза, он чувствовал, что погибает… от счастья. – Я люблю тебя.

Она еще крепче обняла его шею и прошептала, касаясь губами его губ:

– Я люблю тебя.

Кто-то захлопал в ладоши, и они, отстранившись друг от друга, увидели тетушку Элеонору со съехавшим набок тюрбаном, она с азартом хлопала в ладоши, предлагая двум дамам присоединиться к ней. Обе женщины последовали ее примеру, и скоро весь церковный двор гремел аплодисментами. Ник сомневался, что все знают об истинном поводе для этих аплодисментов, кроме того факта, что лорд и леди Брукшир устроили весьма неуместное представление в церковном дворе Эттингема.

Но Ник знал этот повод.

Он был дома.