Карен Хокинс - Ночь в Шотландии

— Старый и дырявый, покосившиеся ступеньки и потертый ковер… Когда-то дом был именно таким.

— Когда-то?

— Обе мои сестры удачно вышли замуж. Последние десять лет они постоянно ремонтируют дом и приводят его в порядок. Теперь ступеньки ровные и больше не скрипят, окна все новые, камины не дымят и почти в каждой комнате — новая мебель и новые ковры. Всякий раз, когда Майкл возвращается домой, он всегда заявляет, что не узнает дом. Неизменным остается только покосившееся переднее крыльцо, его не ремонтировали.

— Ваши сестры удачно вышли замуж? Мне кажется, вы уже упоминали о них.

— Их мужья из клана Маклейнов. Если бы дом мистера Янга не был так близко, я бы попросила поручиться за меня мужа одной из моих сестер.

— Клан Маклейнов? Недалеко от Стерлинга?

—иДа.

— Но это намного дальше дома Янга. Однако если мы не получим от него весточки вскоре, можно послать записку мужьям ваших сестер.

— Но туда и обратно это займет неделю! У меня нет только времени! — Бархатный взгляд карих глаз стал умоляющим. — Майкл в смертельной опасности. Я должна доставить ему этот предмет.

— А я должен этот предмет охранять.

— Ну пожалуйста! Я отвечу на любой вопрос, который вы мне зададите.

— Херст предупредил меня, что кто-то придет за этой шкатулкой. Как вы думаете, почему он это сделал?

— Не знаю, но очень хочу узнать. Должна признать, тон письма был такой, что я бы тоже не стала от него отмахиваться. Майкл не склонен драматизировать. Если он уверяет, будто кто-то собирается прийти за артефактом, я этому верю.

— Так почему я должен верить вам?

— Я думала об этом, — ровным голосом ответила Мэри. — Суть письма состоит в том, что за артефактом может прийти кто-то, кого вы знаете, а вовсе не незнакомый человек.

— Ваше толкование сомнительно. Он предупредил, будто кто-то придет за этим предметом и что, возможно, но совсем не обязательно, этот человек мне знаком.

— Тогда почему он просто не назвал имя человека, если думал, что вы можете знать предателя? Он считает, что за вами следят.

— Кто? Нисон? В этом замке больше никого нет, никого, кто имел бы доступ к моим записям и артефактам.

— Не знаю, что подразумевал Майкл, но, очевидно, он чувствовал невозможность говорить откровенно, — Мэри быстро ходила взад-вперед перед камином. — Если он предупреждал вас о ком-то конкретном, тогда это должен быть кто-то, кого вы оба знаете. Но кто?

— Но это смешно! Вы играете словами, чтобы отвлечь меня.

— Я пыталась рассказать вам что-то из жизни Майкла, но вы все отвергли:

— У газетной колонки Майкла поклонников больше, чем у Байрона. Кто же не знает подробностей его жизни?

— Но должно же быть что-то, что только я знаю о нем и о чем я не писала в этих проклятых статьях.

Мэри закусила губы и склонила голову набок. Ее лицо сердечком и поджатые пухлые губы делали ее похожей на шаловливого ангелочка.

Ангус почувствовал, как его суровый настрой куда-то испарился, и нахмурился. Черт возьми, да ради Майкла он должен любым способом проникнуть в ее прошлое.

— А может, и нет. — Постукивая по подбородку тонким пальчиком, Мэри продолжала беспокойно мерить шагами длину ковра. — Не имеет значения, какие подробности из личной жизни Майкла я могу рассказать, вы ведь этого все равно не знаете. Ваши отношения с моим братом никогда не выходили за рамки профессионального интереса.

Ангус наблюдал за ней, совершенно завороженный. Он не знал, что его так восхищало: ее спокойная логика, которая находила отклик в душе исследователя, или то, как колышется ее полная грудь, или эротичная комбинация того и другого, но ему доставляло удовольствие наблюдать за ней.

— Вы оба знаете мистера Янга. — Мэри опять подвернулась, всколыхнувшаяся юбка открыла лодыжки: — Как вам известно, он был частым гостем в доме викария в Уитберне вместе со своей сестрой Мириам.

— Всем известно, что Янг путешествует со своей сестрой, — постарался вернуться к действительности Ангус. — Она работает его секретарем.

— Точно так, как я для Майкла, когда он дома.

Мэри с рассеянным видом убрала со щеки упавшую белокурую прядь. Пока она ходила туда-сюда по комнате, густые пряди, которые она заколола шпильками, рассыпались. Она не обращала на них внимания, но убирала каждую прядь, если та случайно касалась лица. Ангус решил, что это привычка.

У нее были роскошные густые волосы, уложенные в крупные локоны, касавшиеся плеч. Если их распустить, они закроют всю спину. Интересно, как она будет выглядеть, если раздеть ее и распустить волосы, подумал Ангус и мгновенно почувствовал реакцию собственного тела. Ему пришлось отвести взгляд и мысленно досчитать до тысячи, чтобы дышать спокойно.

Мэри остановилась всего в нескольких футах от него:

— Кроме Янга, вы оба знаете Шампойона.

— В нашей области этих людей знают все. Они стоят ближе всех к раскрытию тайны иероглифов.

— Да, но вам обоим известны о них какие-нибудь факты личной жизни, которые другие не знают. Например, я знаю, что Янг вырос квакером, у него девять братьев и сестер, он — великолепный врач, знает двенадцать языков и, кроме иероглифов, создал теории во многих других областях науки. А еще он написал отличную статью под названием «Египет» для энциклопедии «Британика». Что касается Шампойона, то он намного моложе мистера Янга, знаменитый ученый, востоковед и лингвист, продвигает исследования Янга по иероглифам и скоро должен напечатать перевод, который Майкл и, я уверена, вы тоже с нетерпением ждете. — Мэри повернулась к Ангусу. — Все правильно?

— Я не знал о религиозных взглядах Янга или о возрасте Шампойона, потому что никогда не встречался с ними с глазу на глаз.

— Но… вы уверяли, будто хорошо знаете Янга и Шампойона.

— Я хорошо знаком с их работами, причем работы Янга я знаю лучше, чем работы Шампойона. И сомневаюсь, что Майкл тоже знает о них что-то еще. Теперь мне интересно, откуда вы так много знаете?

— Потому что я разговаривала с ними, когда они приезжали к Майклу! Ради всего святого, разве исследователи не говорят ни о чем другом, кроме памятников древности?

Нет, не говорят. До сих пор Ангус не считал, что это мешает жить. Сейчас у него было такое чувство, будто он не прошел испытание, и это его раздражало.

— И Янг и Шампойон хорошо известны в ученых фугах, — пожал он плечами. — Я уверен, эта информация общеизвестна.

Мэри прищурилась, обдумывая его слова, и Ангус едва не рассмеялся, когда увидел, как она с рассеянным видом намотала на пальцы выбившийся локон, а потом не смогла распутать его.

— О черт! — Мэри покрутила пальцем, пока не выпуталась из волос. Заметив взгляд Ангуса, она покраснела. — У меня такая привычка. Отец рассказывает, что однажды я так запутала пальцы в волосах, что пришлось их обрезать.

— Пальцы?

— Да нет же, волосы, — улыбнулась Мэри.

Взгляд Ангуса скользнул по пышной копне локонов, которые она попыталась заколоть.

— Когда это случилось, вы, наверное, были слишком молоды.

— Я была совсем малышкой и ничего не помню. Я хотела сказать, что могу описать вам мистера Янга, если это поможет. Он среднего роста, с седеющими волосами и серо-голубыми глазами. Его сестра Мириам на дюйм выше брата, со светло-каштановыми волосами, которые собирает на затылке в пучок. Еще она предпочитает практичную одежду и обувь, тогда как мистер Янг следит за модой.

— Все это доказывает только то, что вы встречались с ними, — подал голос Ангус. — Вы могли видеть их на лекции или встретить на постоялом дворе. Янг и с пнем готов разговаривать, поэтому узнать о нем гораздо больше, чем следует знать случайному наблюдателю, не представляет никакого труда.

— О Господи, если у вас такое отношение к Янгу, тогда совсем не стоило просить его приезжать сюда! Кроме того, неужели вы думаете, будто он бросит все свои дела и помчится сюда только для того, чтобы установить мою личность?

— Почему нет?

Мэри могла бы придумать три или четыре веские причины, но не стала.

— Я надеюсь, он скоро приедет, — вздохнула она.

— Если он дома, то приедет. У меня есть несколько артефактов, которые его особенно интересуют.

Когда мистер Янг узнает ее, это решит все проблемы. Эрролу придется признать, что она является той, кем себя называла, и отдать ей ларец из оникса.