Джо Беверли - Ночи без сна

— А твой брат Дэвид? Он, наверное, мой дворецкий?

— Разве вы не знаете, что он ваш управляющий?

— Очевидно, Суон забыл упомянуть об этом. Ведите меня в Китайские комнаты, миссис Карслейк. Насколько я помню, они отличались варварским великолепием, но я надеюсь привыкнуть.

Китайские комнаты располагались в дальнем конце дома, построенного, подобно крепости, вокруг просторного двора, и путь туда был неблизкий. Узкие коридоры тянулись вдоль внешних стен, поэтому окна комнат выходили в разбитый на крепостном дворе сад В коридорах были лишь узкие окна, похожие на бойницы.

Даже в солнечные дни здесь было мрачно. А сейчас, после полуночи, коридор, отделка стен и пола которого создавала иллюзию необработанного камня, выглядел зловеще, тем более что по стенам было развешано старинное оружие. Сьюзен к этому привыкла. Не привыкла она только к присутствию угрозы за спиной.

Оружие было не только декоративным. Кон мог схватить меч или топорик и расчленить ее на части. Она знала, что он не сделает этого, но нервы у нее были напряжены, — Старина Йорик все еще здесь, — заметил он, когда они свернули в коридор, в углу которого висел закованный в цепи скелет.

Он прикоснулся к цепям, и вся конструкция застучала, загремела. Сьюзен и сама была иногда не прочь потешиться этой детской забавой, но сейчас стук костей за спиной заставил ее похолодеть от страха. Ну и ну! Она-то думала, что уже привыкла к этому месту, а сегодня оно снова вселило в нее ужас — как явное свидетельство безумия графов Уайвернов. Слава Богу, что Кон происходит от другой ветви генеалогического древа.

Они шли бесконечно долго, но наконец она с облегчением распахнула дверь, ведущую в Китайские комнаты. В свете лампы золотые драконы, обнажив в улыбке клыки, злобно ухмылялись с ярко-красных стен, обрамленных черным лакированным деревом.

— Боже всемогущий! — хохотнув, воскликнул Кон. — Я только что вспомнил, что мне в свое время хотелось поселиться именно в этих комнатах. Очевидно, надо осторожнее относиться к своим желаниям.

Он сбросил свой плащ на спинку кресла и остался в костюме в коричневато-желтых тонах.

— При этих апартаментах есть комната для прислуги?

— Здесь есть гардеробная, в которой имеется постель для камердинера.

— Дальше по коридору находятся Скандинавские комнаты, не так ли? Я помню, что мой отец занимал эти комнаты, а мы с Фредом жили в Скандинавских.

Воспоминания сверкнули, как падающая звезда. Она постаралась не обращать на это внимания.

— Да.

— Поместите там моего секретаря. Его зовут Рейском де Вер, и он большой шельмец. Моего слугу зовут Диего Сарми-енто. Он отлично говорит по-английски, но предпочитает пользоваться этим языком, чтобы жаловаться или соблазнять женщин. Еще двое слуг — Пирс и Уайт — остались в конюшне, в деревне. На конюшне удивительно мало лошадей.

Она ничего не ответила. Он ведь прекрасно понял, что лошади из Крэг-Уайверна сегодняшней ночью были позаимствованы контрабандистами, как и большинство других лошадей в этом районе. Интересно, как он отреагирует, когда узнает, что в течение многих лет в Крэг-Уайверне держали десятки лошадей, хотя старый граф никогда не покидал пределов дома? «Драконовой шайке» будет крайне тяжело, если она не сможет больше пользоваться превосходными, выносливыми лошадьми графа.

Ей показалось, что он вздохнул.

— Зажгите свечу и отправляйтесь по своим хозяйственным делам, миссис Карслейк. На ужин мне подойдет любая еда, но ванна должна быть готова в течение часа, какие бы другие дела вас ни отвлекали.

Сьюзен почему-то не хотелось уходить, она лихорадочно подыскивала слова, которые могли бы послужить мостиком через разъединявшую их пропасть. Да и существуют ли такие слова?

Наверное, нет. Она зажгла свечу возле его постели и ушла, плотно закрыв дверь и оставив всех драконов внутри.

С того времени как фигура Сьюзен возникла перед ним на вересковой пустоши и Кон узнал ее, он впервые вздохнул полной грудью.

Прошло одиннадцать лет.

Кажется, это не должно было произвести на него столь сильного впечатления. У него были и другие женщины.

Но их образы исчезли из памяти, как призраки, тогда как Сьюзен всегда жила в его воспоминаниях.

Видимо, тот факт, что его отвергли самым жестоким, самым безжалостным образом, был чем-то вроде клейма. Вероятно, ему никогда от него не избавиться. Как от татуировки. Он рассеянно потер правую сторону груди. Там была еще одна несмываемая отметина.

Он прошелся по комнате, бесцельно открывая пустые ящики. И повсюду, куда ни глянь, ухмылялись драконы. Сердито взглянув на одного из них, он оскалился ему в ответ.

Черт бы побрал сумасшедшего графа Уайверна. Черт бы побрал всю эту линию, особенно последнего из них, за то, что слишком рано умер. Если бы этого не случилось, он бы сейчас жил в тишине и покое в Сомерфорд-Корте, в Суссексе.

Шторы и балдахин над кроватью были сшиты из великолепного черного шелка с вышитыми по нему драконами, а кровать, как и вся мебель, была сделана из черного лакированного дерева. Пол в комнате покрывал толстый шелковый ковер более светлых тонов, но и в его рисунке присутствовали изображения извивающихся драконов. Ему не хотелось ступать на ковер в сапогах, но без помощи слуги он не мог их снять.

Его армейские сапоги были гораздо практичнее, но ему показалось, что титул графа обязывает его одеваться соответственно положению. Это кончилось тем, что он приобрел слишком узкие сапоги, которые невозможно снять без посторонней помощи.

Он подошел к окну и выглянул в тесный внутренний садик. Две лампы отбрасывали тусклые круги света на дорожки и нижние ветви деревьев. Насколько он помнил, это было самое приятное местечко посередине двора этого своеобразного дома.

Парнишке, каким он был одиннадцать лет назад, Крэг-Уайверн казался местом, где его только и ждут приключения, а сумасшедший граф — забавным персонажем. Теперь он в этом не был уверен. Кон покачал головой, вспомнив камеру пыток. Девонширские Сомерфорды все были сумасшедшими, начиная с первого графа, который любил, чтобы его называли Убивший Дракона. Он утверждал, что убил здесь дракона.

Ходили слухи, что Сомерфорды занимались черной магией. Что ж, они, несомненно, были сказочно богаты и имели возможность потворствовать своим безумным причудам. Тем более досадно, что теперь ^лх казна была почти пуста.

Интересно, чем особенным отличались апартаменты, в которых обычно жил граф? Ему захотелось пойти туда и посмотреть. Он усмехнулся, В мужчине всегда сохраняется нечто мальчишеское. Он и сейчас с радостью поддался бы детскому любопытству.

Жизнь сыграла с ним жестокую шутку. Его отрочество кончилось, когда его безжалостно уничтожила Сьюзен Карслейк и он самостоятельно принял решение пойти служить в армию. Нельзя сказать, что он сожалел об этом. Как младшему сыну, ему все равно нужно было выбрать себе занятие. Но ни морской флот, ни церковь его не привлекали. В то время требовались добровольцы, чтобы воевать с Наполеоном, и он решил стать одним из них.

Кон прослужил восемь лет и гордился тем, что выполнил свой долг, но все-таки был рад, когда Наполеон отрекся от престола и война закончилась. К тому же он нужен был дома, потому что умер его отец, а потом в результате несчастного случая утонул его брат Фред. Он стал лордом Эмли и хотя горевал по отцу и брату, но понимая, как сильно ему повезло, что он выжил на войне и стал владельцем прекрасного суссекского дома.

Те золотые денечки закончились год тому назад, когда Наполеон бежал с Эльбы, чтобы снова захватить власть и вернуть себе корону. Победоносная, закаленная в боях армия Веллингтона была к тому времени распущена по домам, но любой опытный офицер считал своим долгом вернуться для решающей битвы.

Битвы при Ватерлоо — так потом стали ее называть.

Как он и предполагал, это была кровавая бойня. Ему казалось, что за несколько месяцев мирной, счастливой жизни в Англии он утратил черствость, которая необходима солдату, чтобы убивать и убивать, шагать по колено в грязи и крови, карабкаться по трупам — в том числе и по трупам друзей, — продвигаясь к единственной цели — победе.

Нет, он не утратил эту способность. Он разучился праздновать победу.

И где-то в этой грязи и крови он потерял себя.

Его жизнь до армии казалась ему теперь мифом. Возможно, он даже никогда не был счастливым ребенком в Хоук-ин-зе-Вейле, любознательным учеником в Харроу, наивным юношей на скалистом побережье в Девоне.