Мой принц…
Справедливости ради должна сказать, что Роберт никогда не выдавал себя за положительного героя. Более того, он неоднократно предупреждал меня, что наши отношения не принесут мне счастья, однако я безрассудно шла напролом, не задумываясь о последствиях. Фактически я сама навязалась ему и в итоге сама же от него открестилась, предательница.
Уткнувшись носом в подушку, я тихонько плачу.
Предательница?
У тебя, видно, крыша поехала, Бэйли! Этот сумасшедший установил за тобой слежку, набросился на тебя, будучи пьяным, и принудил к сексу, а ты еще выгораживаешь его? Очнись!
На тумбочке пищит айфон. Я протягиваю руку и уныло читаю входящее сообщение.
«Мой дом без тебя похож на пустыню. Пожалуйста, вернись ко мне, Китти-Кэт, иначе я пропаду».
Черт.
Я подтягиваю колени к груди и от безысходности плачу сильнее.
Зачем он поступает так со мной? Разве ему недостаточно? Гнусный манипулятор!
Я всхлипываю и всхлипываю, и в конце концов моя истерика перетекает в удушливую икоту. Мне приходится подняться с постели и открыть окно. Холодный зимний ветер бьет по лицу. Я дышу полной грудью и постепенно успокаиваюсь.
«Возьми себя в руки, не раскисай», – твержу я себе, изучая шагающих по тротуару прохожих. По комнате гуляет свежий морозный воздух, я прикрываю окно и залезаю обратно на кровать, мечтая поскорей забыться.
Лана дель Рей обреченно поет: «Я буду любить тебя до скончания века», а я стою у светофора и рукавом пальто вытираю нос.
Слезы не заканчиваются. Кажется, я уже выплакала целый колодец, и мне все мало.
Доковыляв до академии, я машинально здороваюсь с сокурсниками, захожу в аудиторию и киваю Марку.
– Кэтрин? Все хорошо? – спрашивает он, уставившись на меня во все глаза.
– Да, мистер Лестрейд. Простите, что пропустила два дня – мне нездоровилось.
– Ничего, я понимаю, – задумчиво произносит он, – сегодня порепетируем? Я разбил диалоги на части, так тебе будет проще освоить материал.
– Отлично, спасибо.
В холле звенит звонок, студенты рассаживаются по своим местам, а я незаметно вытаскиваю айфон и разочарованно смотрю на дисплей. От Роберта ни слуху ни духу.
Может, он уже адаптировался к жизни без меня, или, чего доброго, нашел мне достойную замену?
В четыре мы с Марком отправляемся в актовый зал. Я никак не могу сосредоточиться, постоянно путаю текст. Лестрейд трижды терпеливо исправляет меня, но на четвертой попытке все-таки сердится.
– Кэтрин, в чем дело? Я же сказал – спрыгиваешь с качелей и читаешь свой монолог. Без запинок.
– Я поняла, извините.
– Если тебе некомфортно, давай сделаем перерыв.
– Нет, не нужно, – упрямо возражаю я. – Заново.
Я возвращаюсь к исходной позиции, спрыгиваю с воображаемых качелей и повторяю все сначала.
– К черту Эрика, я сама в состоянии справиться с его отчимом! И вы не дождетесь от меня… – я запинаюсь, – не дождетесь от меня… – лепечу я, с опаской взглянув на Марка.
Он молча стоит и ждет, а меня вдруг бросает в жар, и актовый зал начинает кружиться.
– Кэтрин.
– Сейчас, – шепчу я, почувствовав, как пол подо мной расползается и тело неудержимо тянется вниз.
– Кэтрин! – Марк мигом подбегает ко мне, подхватывает меня на руки и подзывает каких-то ребят.
– Что случилось? Эй, вызовите «Скорую»!
– Не надо, – отказываюсь я. – Все прошло, прошло.
– Кэт, – из темноты доносится бестелесный голос Селест. – Трубку возьмешь?
– Кто там?
– А ты как думаешь?
Я приподнимаюсь на локтях и с надеждой вглядываюсь в темноту. Роберт?
Сэл быстро передает мне трубку и тактично выходит за дверь.
– Алло, – сиплю я.
– Что с тобой?
Он даже не поздоровался. Тон резкий, укоризненный. Злится?
– В смысле?
– Какого черта ты упала в обморок, Кэтрин?
А, это. Ему уже доложили…
Я вздыхаю.
– Не твое дело.
– Мое, отвечай.
Ну и ну!
– Я не твоя собственность, и мы не на допросе.
Он усмехается.
– Кэтрин, ты моя собственность, и мы на допросе. И если ты не ответишь мне, в чем причина твоего недомогания, я сейчас же приеду, запихаю тебя в машину и отвезу в больницу, где тобой немедленно займутся мои личные квалифицированные специалисты, ясно?
От такой наглости я беззвучно разеваю рот.
Как он смеет называть меня своей собственностью? Совсем рехнулся?!
– Кэтрин, – настаивает Роберт, угрожающе зашипев в трубку.
– Я ничего не ела с утра, плюс перенервничала на занятиях. Доволен? – оскаливаюсь я, не в силах противостоять его напору.
– Ты скучаешь? – его голос смягчается, наполняя мою и без того растерзанную душу отчаянием.
Я почти изрекаю «да», но моментально прикусываю язык.
– Скажи только, что я нужен тебе, и все прекратится. Потому что мне тоже хреново без тебя, детка. Очень.
К горлу подкатывает ком, я жмурюсь от нестерпимой боли в груди и молю бога не разреветься.
Держись. Не сдавайся!
– Кэтрин… почему ты молчишь?
– Я устала спорить, – с напускным безразличием говорю я, и, разумеется, он мне не верит.
– Ты скучаешь и хочешь вернуться, маленькая лгунья. А я умираю от желания вцепиться в тебя. Так к чему вся эта возня, детка?
Возня?
Он ведет себя так, будто той отвратительной ночи никогда не было, и это действует на меня отрезвляюще. Сэл ошиблась, он совершенно не раскаивается.
– Ты прав, я скучаю, – честно признаюсь я, – скучаю так, что не могу жить. Но лучше мне сдохнуть от тоски, чем позволить тебе вновь…
– Прости меня, – он перебивает. – Этого больше не повторится, я обещаю. И ты вовсе не обязана с порога прыгать ко мне в постель. Я лишь прошу тебя находиться рядом. Пожалуйста, Кэтрин.
Я откидываю одеяло, подхожу к подоконнику и размышляю над его предложением. Слишком поспешно.
– Прошло всего три с половиной дня, Роберт. Ты согласился на неделю, а то и на две. Мне необходимо побыть одной.
Из динамика раздается нервный смешок.
– Тебе это нравится, верно?
– Что именно?
– Издеваться надо мной. Зачем ты будоражишь во мне этого монстра, зачем?
Монстра?
– Ты угрожаешь мне?
– Нет, господи, – произносит он почти испуганно. – Ни в коем случае. Но тебе не обязательно брать паузу, чтобы до меня дошло, насколько гадко и низко я поступил. Я и так это знаю, поверь мне.
– Дело не только в тебе, Роберт. Это мне нужно время, пойми! Я не могу просто взять и простить тебя. Мои чувства к тебе… я должна разобраться в них.
– Разобраться в них… – обиженно проговаривает он. – Значит, они прошли?
– Нет. К сожалению.
– К сожалению?
– Послушай, этот разговор ни к чему не приведет. Я хочу отдохнуть, завтра рано вставать.
– Ты опять прогоняешь меня?
– Выходит, что так, – самодовольно отвечаю я.
Кто бы мог подумать, что мы поменяемся ролями, а?
– Ладно, – сквозь зубы цедит он. – Позвони мне, когда разберешься в своих… чувствах. Если разберешься.
– Спокойной ночи, Роберт.
– Пока, – сухо выплевывает он и отключается, обрушив на меня давящую тишину.
Селест приготовила для нас самый настоящий завтрак. Поджарила бекон на сковороде, омлет, отжала апельсиновый фреш и даже умудрилась сварить кофе в турке.
Вау!
– Итак, милая моя соседушка. Отныне ты будешь питаться подобно королеве, иначе твой невозможно сексуальный миллионер снесет эту несчастную хибару к чертям собачьим. Вместе со мной, Джо и всеми нашими жалкими, нищенскими пожитками.
Я смеюсь.
– Это ты от страха столько наготовила?
– А ты думала: из любви к тебе? – хихикает рыжая, вынув из ящика салфетки. – Как тебе мой омлет? Вкуснее, чем у мистера Секса?
– Вообще-то мы с ним редко едим омлет. Я ненавижу готовить, а миссис Кларк появляется около десяти утра.
– Почему?
– Потому что Роберт не выносит посторонних в своем доме и старается избегать ненужной компании.
Селест фыркает.
– Боже мой, ну и затворник. Как ты его терпишь?
– Сама удивляюсь, – я отпиваю немного сока и с удовольствием жую бекон, поскольку это моя первая полноценная еда за последние сорок восемь часов.
– Слушай, насчет обморока… ты случайно не беременна?