Я провожу рукой по лицу и вздыхаю.
Нет, Кэтрин должна быть счастлива. Я в лепешку расшибусь, но не допущу, чтобы с ней что-нибудь случилось. Мне больше не двадцать пять, и она не Мануэла.
Я люблю ее. Как никого никогда. И это единственное, что сейчас важно.
Расстегнув пуговицу, я сбрасываю с себя пиджак и отправляюсь на поиски своей притаившейся девушки. В спальне включен ночник, на кровати какие-то книжки и ди-ви-ди. Учеба… неужели ей нравится? Иногда мне кажется, что она сама не понимает чего хочет, однако я с уважением отношусь к ее стремлению стать великим режиссером. Главное, чтобы это доставляло ей удовольствие.
Я заглядываю в ванную: зеркало заволокло паром, в душевой кабинке запотели стекла. Моя Китти-Кэт принимает душ, и я не могу пройти мимо такого искушения.
Не раздумывая, я снимаю с себя одежду, открываю дверцу и пристраиваюсь к ней сзади.
– Черт! – она испуганно оборачивается. – Ты напугал меня!
– Извини, не удержался.
Притянув ее мокрое обнаженное тело к себе, я впиваюсь в ее мягкие губы, и она охотно отвечает мне, обвившись вокруг моей талии.
Господи, неужели я когда-нибудь смогу пресытиться ею? Это нереально.
Я жадно целую ее, завороженный запахом апельсинового шампуня и ее собственным пьянящим ароматом, и у меня кружится голова.
Я хочу ее. До смерти!
С трудом оторвавшись от ее рта, я спускаюсь поцелуями по ее шее, ключицам, груди. Захватываю упругий сосок, посасываю и прикусываю.
– Ай! – выдыхает Кэтрин, положив пальчики мне на затылок.
Бросив на нее короткий взгляд, я расплываюсь в злорадной усмешке и встаю перед ней на колени. Ее руки заметно напрягаются, она знает, что сейчас будет приятно, и ждет, притаившись.
– Хочешь, чтобы я просто поцеловал ее или вылизал как следует? – интересуюсь я, зная, как ее заводят эти разговоры.
– Последнее, – не решаясь повторить это вслух, отвечает Кэтрин. Маленькая ханжа.
– Что последнее? Скажи, я не понимаю.
– Чтобы вылизал… как следует.
От ее хриплого низкого голоса мой член мгновенно твердеет, и я уже сам мечтаю, чтоб она поскорей отсосала мне.
Притянув ее за бедра, я ласкаю языком ее мокрую, набухшую киску и щекочу клитор. Вверх-вниз, вверх-вниз.
Кэтрин стонет, вцепляется в мои волосы, и тогда я просовываю один палец внутрь нее.
– О боже мой, да! Да! – ее отчаянный крик звонким эхом разносится по кабинке. – Быстрее!
– Быстрее? – спрашиваю я тоном истязателя, вставляя и вынимая из нее палец. – Ты такая вкусная… не могу оторваться. – Я вновь облизываю ее клитор, добавив второй палец. Она шипит и умоляет меня не останавливаться. Будто я в состоянии это прекратить…
Поцеловав ее лобок, я засовываю в нее пальцы настолько глубоко, насколько это возможно. Она дрожит, стонет и извивается, а значит, пора. Прижав ее к стенке, я быстро выпрямляюсь, погружаю в нее свой член и, подхватив ее за задницу, начинаю по-настоящему трахать ее.
Сердце стучит мощной барабанной дробью, пульс колотится в ушах, разгоняя несущуюся по венам кровь, и я уже плохо ориентируюсь в реальности, слепо подчиняясь своим животным инстинктам.
– Я кончаю… кончаю! – Кэтрин сжимается вокруг меня, сжимается и разжимается, снова и снова, и у меня окончательно сносит крышу. Я зажмуриваюсь, изливаюсь внутрь нее и едва не роняю нас обоих, потерявшись в сокрушительном оргазме, который вышибает из меня остатки разума.
Черт подери!
Нет ничего лучше, чем я в ней. Чем ее руки, обвитые вокруг моей шеи, и ее губы, тронутые в благодарной улыбке за наше общее наслаждение.
– Бог мой, я задыхаюсь, – шепчет она с придыханием.
– Я тоже.
Вытащив из нее член, я аккуратно ставлю ее на ноги и, распахнув дверцу кабинки, снимаю широкое пушистое полотенце с крючка.
Завернув в него Кэтрин, я набрасываю второе на себя, и мы оба возвращаемся в спальню.
– Надеюсь, ты не против, что я украсила гирляндами и спальню тоже? – спрашивает она, обратив мое внимание на три мигающие полоски на потолке.
– Конечно, нет. Если тебе это нравится… – я сажусь на кровать и, обхватив ее за талию, прижимаюсь щекой к ее животу.
– А почему тебе это не нравится?
Хм, занятный вопрос. Может, потому, что девушка, которая также обожала этот праздник, погибла по моей вине?
– Мне все равно, Кэт. Не принимай это близко к сердцу, хорошо? Если тебе хочется что-нибудь украсить или изменить, тебе не обязательно спрашивать моего разрешения. Я не особо акцентирую внимание на интерьере.
– Не особо? – изумляется она, перебирая мои взъерошенные волосы. – Ты ненавидишь пестрые цвета и заставляешь своих сотрудников придерживаться дресс-кода.
– Верно, – соглашаюсь я, – но дресс-код – это скорее вклад в дисциплину. А пестрые цвета… – я задумываюсь. – Желаешь внести красок в наше бесцветное жилище?
– Не-а, – она виляет подбородком. – Я просто пытаюсь узнать тебя получше.
– Разве ты недостаточно меня знаешь?
– Недостаточно.
– Тебя это расстраивает?
Она вытягивает губы трубочкой, якобы подбирая ответ.
– Немного. Но я рада, что ты такой покладистый в быту. Спасибо, что не выбросил елку из окна, – мы смеемся.
– Ну, я не настолько сумасшедший…
Выпустив ее из своих объятий, я откидываюсь на спину, подобрав один из ее учебников.
– Как успехи в режиссуре? Тебя уже можно номинировать на «Золотой глобус»?
Она бросает в меня расческу, но я ловко уворачиваюсь.
– Не ехидничай! Я ведь еще студентка.
– Самая способная студентка, – подлизываюсь к ней я.
Кэтрин крутится возле зеркала и параллельно делится со мной своими успехами. Мне остается лишь тупо кивать, ведь я ни черта не смыслю в кино, и мне по барабану, где лучше снимать сцены – в помещении или на улице. Я завожу руки за голову и просто любуюсь ею. Обернутая в полотенце, растрепанная и размякшая после секса, она кажется мне невероятно прекрасной.
Мои губы растягиваются в идиотской улыбке влюбленного дурака. Именно тогда, когда я решил, что недостоин счастья, в моей жизни появилась она. Почему? Чем я заслужил такой бонус?
– …можно спокойно обойтись без компьютерной графики, представляешь? – она поворачивается. – Роберт… чего ты молчишь?
Я мотаю головой, мол, ничего, и она продолжает свой рассказ.
Я пулей пронесся на второй этаж, неуклюже отворил дверь и буквально ввалился в квартиру, стерев пот со лба.
Дерьмо, ну и жарища!
– Ману, ты дома?
– Я готовлю!
Готовит?
Швырнув куртку на вешалку, я поплелся на кухню, удостовериться в услышанном. На плите стояло целых четыре кастрюли с бурлящей водой, столешница была завалена продуктами, всюду тарелки, ложки, миски… Охренеть! Что она задумала? Королевский прием?
Подкравшись к ней со спины, я обнял ее за талию и поцеловал в макушку.
– Погоди, вымою руки, – хихикнула Ману, потянувшись к мойке. Сполоснув руки, она весело запрыгнула на меня, уцепившись за мои плечи.
Черт, даже в моей старой футболке, с собранными в пучок волосами, она была самой красивой женщиной на свете!
– Где ты пропадал все утро?
– Забирал свой сюрприз.
– Сюрприз? – ее черные глаза расширились, и она слезла с меня, – какой сюрприз?
– Для тебя, – мне уже не терпелось вручить ей свой подарок.
На днях я сделал ей предложение, она согласилась, и теперь нам предстояла тщательная подготовка к свадьбе. Я решил, что лучшего момента не найти.
– Ну же, Роберт, скажи мне! Ты ведь знаешь, я ненавижу ждать! – заныла Ману, по-детски топнув ножкой.
Рассмеявшись, я выудил из кармана брелок и протянул ей.
– Держи, это тебе. Спортивная, красная, как ты мечтала, и «Мерседес».
Мануэла беззвучно раскрыла рот, моргнула, потом завизжала и бросилась мне на шею.
– А-а-а! Спасибо-спасибо-спасибо!
Я обнял ее покрепче, и мы закружились на месте.
– Где она?! Когда я смогу на ней прокатиться? Я хочу сейчас!
– Когда захочешь. Только осторожно, о’кей?
– Да… да! Боже, ты такой милый! Спасибо! Спасибо!
Она снова закружила нас, ее звонкое хихиканье разлетелось по кухне, вперемешку с бульканьем воды и моей радостью.