Полина судорожно всхлипнула, машинально обняла себя за живот, успокаивая малыша. Слезы уже стояли в глазах, но ей надо выговориться, сказать все, как есть, как думает.

— Ты не знаешь, каково это, пожинать ошибки своей молодости. Каково это, когда тебя считают женщиной второго сорта, которой место только в любовницах, удел которой — одиночество. Я не думала, не надеялась, перестала мечтать, что когда-то у меня будет ребенок, но это случилось. И я очень счастлива. Мне стоит сказать вам спасибо.

Слезы все-таки потекли по щекам, она их и не замечала, а для Германа они, как кислотой по сердцу. Он думает только о себе, о своей боли, если вновь начнет терять близких и любимых, чертов единоличник. А девочка на самом деле не врала, он это видит, он это чувствует. Такая открытая, ранимая, янтарные глаза полны слез, от них в груди давит острой болью. Он что, на самом деле стал бы принимать меры? Он на самом деле такое чудовище?

После того, как она сказала, что счастлива, улыбнулась, так искренне, опустила глаза, но тут же снова посмотрела, но уже с вызовом.

— Мне и малышу ничего от вас не надо, я просто считаю, что вы вправе знать, это честно. Уходя, вы оставили деньги, три тысячи евро, я их верну, мы с сыном не нуждаемся в ваших подачках.

Сын? У него будет сын?

Одно слово, а Германа сразу накрывает тысяча эмоций. Боль, что была до этого в груди, растекается горячей лавиной по телу. Во рту пересохло, ведет подбородком, Полина что-то еще говорит, так уверенно метая в него молнии гнева. Такая дерзкая девчонка, такая красивая и желанная. А он в несколько шагов оказывается рядом, берет ее лицо в ладони, Полина затихает, смотрит большими глазами. Герман долго вглядывается в них, а потом целует, как целует только он.

Дико.

До боли.

До ярких вспышек перед глазами.

— Прости меня, прости, девочка.

С жаром шепчет на ухо после поцелуя, прижимая Полину к себе, а она совсем перестает соображать от этих слов. Это точно говорит Герман? Тот самый мужчина, с татуировкой ворона на кисти и ледяным взглядом, способным убить.

— Прости, что нас не было рядом, так надо было.

Когда его руки касаются живота, замирают оба. Герман смотри вниз, как его крупная рука с мистической птицей накрывает выпуклый животик девушки. Проводит несколько раз по нему, словно успокаивая, но сам так и не может успокоиться. Невероятные ощущения, непередаваемые, но продолжает гладить животик, целует шею девушки.

— Прости, малыш, что я так долго. Что мы так долго.

* * *

— Что это за баба?

— Не знаю, просто баба какая-то.

— Ты считаешь, что Соболь будет просто так таскать каких-то баб по парку на руках? Я, сука, просил вас узнать все, все, блядь, о них. Где они, что они, чем живут, что жрут и кого и как трахают.

Молодой мужчина, сидящий на удобном кожаном диване, откинул в сторону трубку кальяна. Отпихнул ногой девушку, что до этого активно сосала его член, заправил его в джинсы, поднялся.

В помещении дым от дури стоял густым туманом, две голые девушки лежали на разбросанных подушках, прямо на полу. В дальнем углу слышались хрипы и уже тихое завывание, дружки Амирова снова кого-то насиловали.

— Я спрашиваю, что за баба?

Рустам швырнул в стоящих у дверей парней фотографии. Его раздражали тупые люди, его раздражало все, что шло не по его правилам. Немец решил всех наебать, уйти в легальный бизнес, стать чистым. Но так не бывает, если только в сказках.

Он должен ему за груз, что ушел федералам. А еще, он должен ему ответить кровью. Потому что то, что сделал он, смывается только кровью, Рустам слишком долго ждал.

Время пришло.


И это еще не конец истории Полины, Германа и Влада. Им предстоит для себя много понять и принять, а еще полюбить по-настоящему.

Следите за автором… Продолжение следует.

Конец