Вконец измученная храпом горничной, Кайра встала и пошла к ручью. Ее вдруг замутило, и она едва успела добежать до кустов. Умывшись ледяной водой, она почувствовала себя лучше и даже усмехнулась. Нелепо умереть от болезни, выдержав отчаянную борьбу с людьми и обстоятельствами, которые угрожали ее жизни!
Кайра резко обернулась на шорох и увидела выступившего из темноты Джона Грэма.
— Я не собиралась бежать к англичанам, — сказала она.
— Я просто обеспокоен вашим самочувствием.
— Неужели? Довольно странно, поскольку вы испытываете ко мне неприязнь и считаете, что мне здесь не место.
Кайра настороженно смотрела на него и с трудом удержалась, чтобы не отпрянуть, когда Джон протянул к ней руку. Но он только убрал с ее лица волосы.
— Нет, миледи, я не только не испытываю к вам неприязни, а даже восхищаюсь вами.
— И не доверяете.
— Единственно из-за вашего происхождения.
— Сегодня ночью вы можете отдохнуть. Мне не до поисков лорда Дэрроу или кого-либо еще. Я плохо себя чувствую и не представляю для вас угрозы.
— Я вижу, миледи.
— Значит, вы пришли насладиться моими страданиями?
— Я уже сказал, что обеспокоен вашим самочувствием.
— Со мной все в порядке. Наверное, съела что-то несвежее.
— Вы так думаете?
— Может, хватит вопросов?
Джон Грэм мог быть вежливым и обаятельным, но всегда держался настороже. И как она ни пыталась убедить себя, что ей нет до него дела, она лукавила. Джон являлся кузеном Аррена.
— Есть и другие объяснения, миледи, — улыбнулся он.
Залившись румянцем, Кайра поразилась радости, которая захлестнула ее при мысли, что она ждет ребенка.
— Еще слишком рано, чтобы говорить наверняка, — пробормотала она.
Джон слишком подозрителен и может решить, что это ребенок Дэрроу. Она не собирается ничего ему доказывать или изображать невинность!
Аррену она тоже не скажет, пока не убедится. И даже потом…
Его беременная жена сгорела.
Более того, предстоит битва, исход которой неизвестен.
— Вам нужно отдохнуть, — сказал Джон. — Разрешите проводить вас в лагерь?
— Да, спасибо.
В следующие дни Кайра постоянно ловила на себе взгляд Джона. Он был внимателен и любезен, по вечерам приносил ей лесные ягоды, свежий сыр с затерянной среди холмов фермы, ведра ключевой воды.
— Джон, вы слишком добры. Все еще так неопределенно.
— Как и все в этом мире, — согласился он.
— Вы по-прежнему видите во мне опасность?
— Да.
— Если бы вы знали Кинси…
— Я знаю его, и этого достаточно. Аррен считает, что он представляет для вас опасность. Только сумасшедший станет винить вас за случившееся. Только сумасшедший посмеет отвернуться от вас, тем более совершить насилие! А Кинси сумасшедший, и милосердие ему чуждо. Но король? Но англичане, которых вы знали всю жизнь? Но ваша преданность? Неужели вы будете на другой стороне в кровавой битве?
— Джон, слышали бы вы, что говорила Ингрид, когда люди Аррена захватили Шокейн. Она называла шотландцев язычниками, варварами, дикарями. Взгляните на нее теперь — она ведет себя как истинное дитя леса, не слезает с лошади, кидается всем на помощь. Вчера она даже уговорила тягловых лошадей вытащить из грязи повозку. Она стала настоящей мятежницей. Все знают, что она любит Свена и предана делу. Ей вы доверяете, а мне — нет. Почему?
— Да, она любит Свена, — улыбнулся Джон. — А вы, миледи? Вы любите Аррена?
— Мне это запрещено.
— И вы подчинились его приказу?
— Конечно, я же пленница и слушаюсь хозяина.
— Только не вы, миледи, — засмеялся Грэм.
— Джон, не говорите ему ничего.
— О том, что вы послушны?
— Что я, возможно, жду ребенка.
— Кайра, нам предстоит битва против армии Эдуарда Английского, у которого лучшие в мире лучники и воины, имеющие опыт сражений во Франции и Уэльсе. Мы все можем погибнуть.
— Да.
— Вы хотите, чтобы Аррен пошел на встречу со смертью, не узнав, что его род не прервется? Ребенок — это бессмертие человека.
— Он любил свою жену.
— Да.
— Она умерла, и он не хочет другой.
— Миледи…
— Я уже смирилась. И потом, кто знает, хочет ли он другого ребенка? К тому же я не уверена, что беременна.
— Уверены, миледи. С той ночи у ручья вы наверняка все просчитали и теперь знаете точно.
— Как бы там ни было…
— Скажите ему сами. Или это сделаю я, — отрезал Джон.
На следующий день, заняв свое место в строю, Кайра испытывала глухое раздражение: слова Джона тяжелым грузом лежали у нее на сердце. Как же медленно они движутся! Путь в несколько дней растянулся до бесконечности. Она с трудом выносила медленную езду, ожидание и растущее с каждым днем напряжение.
Когда они устроили привал, вернулся Аррен и долго беседовал с друзьями и советниками в небольшой рощице. После этого он отправился искать Кайру. Она сидела на берегу ручья, болтая в воде босыми ногами.
Аррен молча поднял ее и привлек к себе.
— Где ты был? — прошептала она.
— Я не смогу проводить тебя, куда собирался. Нет времени. Но завтра приедут друзья, которые доставят вас до места.
Кайра похолодела. Не успел вернуться и уезжает!
Правда, он вернулся не к ней, а к своим людям. Она только их попутчица.
— Значит, скоро битва.
— Да. А теперь обуйся.
Потом он взял ее за руку и повел по тропинке на вершину скалы. Ночь была ясной, поэтому Кайра сразу увидела вдалеке костры.
— Эбби-Крейг, — сказал Аррен. — Завтра на рассвете мы должны быть там.
— А где англичане?
Он показал в другую сторону.
— Да их тысячи! — ужаснулась Кайра.
— Десятки тысяч с обеих сторон, хотя…
— Что?
Аррен пожал плечами.
— Думаю, их вдвое больше, чем нас.
— Нельзя доводить до сражения. Разве перед битвами вроде этой не ведутся переговоры? Эдуард не чужд милосердия. Он простил многих, кто не раз переходил с одной стороны на другую. Вы могли бы…
— Нет, Кайра. — Он коснулся ее волос. — Перемирия не будет.
Она прижалась к нему, уронив голову ему на грудь.
— Я не хочу, чтобы ты умер!
— Миледи, я приложу все усилия, чтобы исполнить ваше желание.
— Аррен… — прошептала Кайра. Она должна ему сказать.
— Да?
Не сейчас. Вдруг ее сообщение настроит его на мрачный лад, напомнит о прошлом?
— Просто я хочу быть с тобой.
Он улыбнулся и поцеловал ее в губы.
— Вернемся к ручью.
Они спустились на берег. Аррен раздел ее, торопливо сбросил одежду с себя, и Кайра шагнула к нему, провела ладонями по его щекам, зарылась пальцами в густые волосы у него на груди. Журчание ручья, казалось, стало громче, ветер усилился.
Уложив ее на плед у самой воды, он долго смотрел на нее. Его глаза превратились в два темных омута, скорее черных, чем синих, пристальный взгляд будто ласкал ее обнаженную кожу. Наконец он прикоснулся к ней с такой бесконечной нежностью, что Кайра изогнулась, вцепившись ногтями и зубами в его плечи. Легкий ветерок неожиданно стал ураганом, закружил их во мраке, озаренном луной. Аррен осыпал ее поцелуями, обжигал губами, приближаясь к заветной точке, где сосредоточилось ее желание.
И когда он слился с ней, она взмыла в темное небо, и лунный свет подхватил ее ставшее невесомым тело… Спустя вечность она мягко опустилась на землю, снова услышала журчание ручья и шепот ветра.
Не в силах заснуть, она повернулась к Аррену и сама начала целовать его, спускаясь все ниже, пока не коснулась его там…
И снова деревья закружились в хороводе, уши наполнил шум ветра и рев воды, загрохотал гром, и, вторя ему, бешено стучали их сердца. Потом Аррен закутал ее в свой шерстяной плед, крепко прижал к себе, и она, закрыв глаза, упивалась его запахом и теплом.
Вздрогнув, Кайра проснулась.
Она лежала под развесистым дубом на берегу ручья, укрытая отцовским плащом.
Легкий ветер шевелил листву, быстрый ручей нес свои воды.
Она вскочила, но тут же снова опустилась на плащ и дала волю слезам.
Он уехал! Уехал на битву.
Аррен понимал, что лучше уехать сейчас, и не мог. Никогда еще Кайра, спящая под дубом на берегу чистого ручья среди диких цветов, не казалась ему такой прекрасной и соблазнительной. Летние краски меркли в сравнении с золотом ее волос, лучи восходящего солнца не могли соперничать с теплом ее нежного тела.