– Том сказал, что решил с завтрашнего дня начать перегон скота с летних пастбищ, – проговорил Чэд, покачивая бокал с мартини. – В субботу стадо уже должно быть в пути.
– В этом году он слишком задержал их, идет уже последняя неделя октября, – с легким осуждением пробормотала Кэтрин.
– Погода была очень теплой, – напомнил Чэд и улыбнулся. – Но вообще-то я хотел сказать иное. Когда Том упомянул, что пора начинать перегон, я сразу же подумал о том, что это прекрасная возможность показать Ланне жизнь на ранчо во всей ее полноте. Две недели походной жизни, на воздухе взбодрят ее. Она развеется и придет в себя. Что вы думаете по этому поводу, Ланна? – обратился к ней Чэд. – Вы не против проехаться с погонщиками пару деньков? Мы будем спать под звездами, если, конечно, не пойдет дождь.
Предложение Чэда не вызвало у Ланны особого энтузиазма. Прежде она, конечно, сразу бы обрадовалась и воодушевилась. Что с ней такое творится? Она еще колебалась, не отказаться ли от предложения, как вдруг вмешалась Кэрол:
– Какая чудесная идея, Чэд. Это так интересно, правда, Ланна? – затараторила она. – Последний раз мне доводилось побывать на перегоне, когда я еще училась в школе, меня брал с собой отец. У меня остались самые волшебные воспоминания от этой поездки. Я думаю, что вы в восторге от его предложения?
При виде оживленного лица Кэрол Ланна не нашла в себе ни силы, ни нужных слов, чтобы отказаться. Может быть, оно и к лучшему, и она сможет стряхнуть с себя навалившееся на нее оцепенение и полное нежелание что-либо делать.
– Конечно, – отозвалась она, равнодушно пожав плечами.
– Вот и хорошо, – Кэрол встала со стула и взяла Ланну за руку, как берут школьниц. – Давайте посмотрим, что вам взять с собой в дорогу из одежды. Надо будет прихватить побольше теплых вещей. На открытом месте всегда холодно по ночам. У вас есть пуховая куртка? Если нет, возьмите одну из моих. Хотя она может оказаться вам немного узковата в плечах.
Предложение Чэда внезапно превратилось в решение. И все начали обговаривать подробности поездки и что необходимо взять с собой в дорогу, вовлекая в этот разговор и Ланну, независимо от ее воли и желания. Она же покорно предоставила обсуждение всех этих подробностей Кэрол, которая периодически обращалась к Кэтрин, чтобы уточнить то одно, то другое. Почувствовав вскоре усталость от суеты, Ланна отправилась спать. Как ни странно, в эту ночь сон был довольно безмятежным – в небе сияли радуги, светило солнце и повсюду играли солнечные зайчики.
Поэтому утром она проснулась более бодрой, чем в предыдущие дни, так что желание поехать с погонщиками окрепло и даже обрадовало ее. Но к середине дня ее оживление снова угасло. Ланна была уверена, что Кэрол заговорит ее до смерти, пытаясь выяснить, отчего она не в восторге от предложения Чэда. Что на это ответить? Сказать, что на самом деле она рада, потому что непременно увидится с Соколом. Конечно же, нет, она скажет, что еще не отошла от гриппа и слабость – следствие болезни.
После ужина Ланна направилась было следом за Кэтрин в гостиную. Кэрол и Чэд шли следом за ними, смеясь над теми приключениями, которые они пережили, когда впервые ездили на перегон скота. Ланне показалось, что эта поездка поможет супругам сблизиться, преодолеть отчуждение.
– Да, чуть не забыл, – щелкнул пальцами Чэд. – У меня есть несколько бумаг, которые вы, Ланна, должны подписать. Они у меня в портфеле, в кабинете. Сейчас я принесу их сюда. – И отделившись от всех, он пошел к дверям.
– Ступай вместе с ним, – предложила Кэтрин. И не дожидаясь ее ответа, окликнула сына. – Зачем тебе носить их сюда? Ланна подпишет их у тебя в кабинете.
В ту минуту, когда Ланна вошла в кабинет, она почувствовала себя марионеткой в руках Чэда. Однако она поняла, что за веревочки дергала Кэтрин, а вовсе не Чэд. При чем тут он? И после легкой вспышки ее интерес к происходящему снова угас.
Вынув пачку бумаг из портфеля, Чэд раскрыл их на той странице, где нужно было поставить подпись.
– Всего два раза подписаться, и все.
– А что это такое? – она чувствовала, что совершенно не понимает, о чем идет речь, и не может вникнуть в сухой юридический язык.
– Что-то вроде доверенности, по которой вы отдаете мне право голоса при решении вопросов, связанных с ведением ваших дел так, как мне представляется это нужным, – объяснил он. – Случается, что необходимо принять какое-то решение незамедлительно. Дело, может, не стоит выеденного яйца. И ваше присутствие не столь уж необходимо. Таким образом вы избавите себя от массы скучных и нудных дел.
Ланна заколебалась:
– Но мне надо хотя бы ознакомиться с документом.
– Вы еще больше запутаетесь, – он, улыбаясь, протянул ей ручку. – Это всего лишь ничего не значащая доверенность.
– Если она так проста, как вы уверяете, то почему в ней так много страниц? – спросила Ланна. – Давайте вернемся к этому вопросу попозже, Чэд.
– Да, Господи, Ланна, стоит ли десять раз возвращаться к таким пустякам? – В коротком смешке Чэда скользнул легкий оттенок неудовольствия. – Я же вам все объяснил.
– Да, объяснили. Но если это так, то вряд ли вы станете возражать, если я прочту их более внимательно, – покачала она головой.
– Конечно. Я не буду возражать. Но это напрасная трата времени.
– Простите, что я так глупа в этих вопросах, – возразила Ланна. – Но я не собираюсь ничего подписывать, не прочитав предварительно, о чем идет речь. Не я затеяла этот разговор, и не моя вина, что так все получилось.
– Неужели вы не доверяете мне, Ланна? – Чэд смотрел на нее с удивлением и огорчением одновременно.
– Конечно, доверяю, – ответила она, а про себя подумала, что это неправда. Она не совсем доверяла человеку, который так настойчиво пытался заставить ее сделать то, что вызывало у нее сомнение. – Просто я устала. И не в состоянии пока как следует разобраться в бумагах.
– Но они должны быть подписаны до моего отъезда в Феникс. Терпеть не могу оставлять какие-нибудь дела на последнюю минуту. Присядьте, пожалуйста, – предложил он. – Давайте перелистаем страницу за страницей и прочитаем все пункты.
– Нет. Только не сейчас, – Ланна понимала, что не в состоянии собраться с мыслями и удержать внимание на чем-то. – Вернемся к этому разговору позже. После возвращения, – пообещала она.
Чэд какое-то время сосредоточенно смотрел на нее, потом кивнул и выдавил из себя вялую улыбку:
– Ну хорошо. Мне бы не хотелось, чтобы это выглядело так, словно я принуждаю вас к чему-то.
– Знаю, – ответила она. Скорее всего, так оно и было на самом деле.
Сидя верхом на коне, что застыл на вершине холма, Ланна могла видеть глубокий и широкий каньон внизу, где паслись рыжие коровы, неторопливо жующие пожелтевшую траву. Чэд обьяснил ей, что все последние недели шла подготовка к осеннему перегону с летних пастбищ.
Сокол держался чуть поодаль от остальных всадников. И сначала ей показалось, что он работал сам по себе, но позже она заметила, как время от времени он отдавал распоряжения ковбоям. На нем был жилет из оленьей кожи, опушенный овчиной, и кожаные штаны. Его рыжий жеребец вел себя довольно норовисто. Управлять им было нелегко. И Ланне вдруг пришло в голову, что лошадь и всадник необыкновенно подходят друг к другу.
Над вершиной гулял свежий ветерок. Здесь было прохладно, и Ланна сунула руки в карманы длинной куртки. Порывы ветра взметнули волнистые прядки волос, выбивавшихся из-под широкополой шляпы. Свежесть и простор. Эти покрытые камнями бескрайние пастбища, яркое осеннее небо, приветливое солнце – должны были радовать душу. Но на сердце у Ланны было невесело. И она не могла понять, почему.
Но ее уединение и поток неторопливых мыслей нарушил посторонний звук. Она услышала удары подков о камни и, полуобернувшись, посмотрела на приближавшуюся к ней Кэрол.
– Привет! – задыхаясь, поздоровалась она с ней, останавливая своего коня рядом с ее гнедым. – Чэд мне сказал, что вы направились в эту сторону. Какой отсюда потрясающий вид! – Она потрепала своего коня, словно приглашала его разделить восторг от открывшегося их взгляду простора.
– Да, это действительно впечатляет, – отозвалась Ланна.
– Но вам нравится? Восторг, не правда ли? – допытывалась Кэрол.
– Да, – рядом с этой искрящейся от возбуждения золотоволосой красавицей Ланна чувствовала себя вялой, мокрой простыней, едва трепыхающейся на ветру. Чувство заторможенности не покидало ее, и никакие пейзажи не в состоянии были вывести ее из этого состояния апатии.