Тэми Хоуг - Ночные грехи

— Был ли какой-нибудь признак взлома?

Дитц косо взглянул на нее и нахмурился:

— Нет. Все заперто наглухо. — Он поднялся со стула и повернулся к Шефу: — Мы направили команду уборщиков из транспортного департамента, чтобы очистили участок ото льда и посыпали его песком. И отбуксировали машины, одну к Майку Финке, другую — к Паттерсону. Вот так.

— Хорошо. Спасибо, Лонни.

Митч наблюдал, как офицер прокладывал путь мимо столиков к выходу. То немногое, что он успел проглотить за ужином, камнем легло на желудок.

— О чем, черт побери, думают дети, когда творят такое дерьмо, как это?

Меган посчитала вопрос риторическим. Как будто какие-то колесики закрутились в ее голове, запуская мозг в работу… Она пристально смотрела на фигурки Микки-Мауса на галстуке Митча, пока они не поплыли у нее перед глазами.

Митч остановил взгляд на дверях зала, куда все еще продолжали входить люди из просторного холла, переделанного из бывшего складского помещения. Полдюжины мужчин из подготовительного комитета театрализованного представления Дня снега остановились у входа. Они с нетерпением ждали, когда освободится какой-нибудь стол, чтобы насладиться после заседания заслуженным пирогом и чашечкой кофе. В дверях появилась Ханна Гаррисон и, не замечая очереди, прошла мимо. Странно!

Она выглядела измотанной. Ее пальто расстегнулось и съехало с одного плеча. Светлые волосы были в беспорядке, вьющиеся пряди падали на лицо. Ханна диким взглядом буквально сканировала зал, продолжая пробираться сквозь море стульев и столов и натыкаясь на людей. Она чуть не сбила с ног Дарлин Холлстрём. Хозяйка, смущенно улыбаясь, протянула ей руку и попыталась остановить, но Ханна оттолкнула ее и бросилась вперед к столику, где Джон Олсен и его подруга пили кофе. Чертовски странно.

Митч, стягивая салфетку с колен, не спускал с нее глаз, как охотничья собака на стойке. Он скомкал тяжелую зеленую ткань и, не глядя, швырнул ее на стол.

— Тогда где же шланг? — бормотала Меган. Она подняла глаза, когда Митч начал подниматься.

— Извините, — бросил он и выскользнул из кабины.

Он не смог услышать беседу, которая происходила за столом Джона Олсена. Шум в ресторане заглушал слова. Но он мог видеть выражение лица Ханны, дикие жесты ее длинных, изящных рук. Он мог видеть тревожный взгляд Джона, потрясенного услышанным, наблюдал, как тот качал головой. Митч спустился по ступенькам с подиума и направился прямо к столу. Необъяснимая тревога отозвалась болью в желудке

Ханна была одной из первых, кого Митч встретил, когда он и Джесси переехали в Оленье Озеро. Ханна и ее муж, Пол Кирквуд, и их сын жили тогда через дорогу. Ханна, беременная вторым ребенком, заскочила к ним в тот первый день по пути на работу, чтобы поприветствовать их по-соседски с кастрюлей шоколадных пирожных с орехами. Она была одной из самых способных, невозмутимых людей, которых он знал. Героиня «Грейс в огне», собственной персоной. Она руководила отделением неотложной помощи в больнице Сообщества Оленьего Озера со знанием дела, добровольно занималась многими делами сообщества и по-прежнему отлично справлялась с домашними делами, с мужем, сыном и маленькой дочкой. Все с ослепительной улыбкой, лаской и отличным чувством юмора.

Но сейчас Ханна не выглядела спокойной или невозмутимой. Она была на грани истерики.

— Что вы имеете в виду, чего вы не знаете? — выкрикивала она вопросы. Ее голос звучал громко и резко. Она хлопнула кулаком по столу. Подруга Джона взвизгнула и вскочила со стула, спасаясь от кофейных брызг, летящих из чашки.

— Доктор Гаррисон, успокойтесь! — умолял Джон Олсен, также вставая со стула. Он попытался дотронуться до ее руки, но Ханна резко отдернула ее, сверкая глазами.

— Успокойтесь? — вопила она. — Не буду я успокаиваться!

Все замерли, наблюдая скандал. Воздух в ресторане казался наэлектризованным.

— Ханна? — окликнул Митч, приближаясь к столику. — Что-то не так?

Ханна резко повернулась на звук его голоса. Ей показалось, что пол уходит у нее из-под ног. Жар накрыл ее, как невидимое одеяло, обжигая кожу, не давая воздуха. Что-то не так? Да все не так! Она почувствовала на себе сотни пар глаз и кожей ощутила темноту, сползающую вниз со стропил и через высокие арочные окна.

Это ночной кошмар поймал ее! Наяву! Как будто заживо хоронят. Мысли и яркие картинки закрутились в мозгу, слишком много, слишком быстро. Господи, Господи! О, Господи!

— Ханна? — шептал Митч, мягко скользя пальцами по ее плечу. Оно немного обмякло. — Милая, поговори со мной. Что случилось?

Ханна уставилась на него, замечая искреннее беспокойство в его глазах. Он придвинулся ближе. Что случилось? Что-то взорвалось внутри, и слова бурным потоком хлынули наружу.

— Я не могу найти сына!

20.26

— 7 °C

— Что вы говорите? Как это не можете найти Джоша? — Митч старался говорить как можно спокойнее.

Ханну усадили в кресло, она непроизвольно вздрагивала всем телом. Из ее больших голубых глаз неудержимо текли слезы. Митч вынул чистый носовой платок из заднего кармана и предложил ей. Она взяла его автоматически, но не сделала ни единого усилия использовать по назначению, просто стала мять, как лист бумаги.

— Я и-имею в виду… Я н-не могу найти его, — запинаясь, ответила Ханна. Она не могла найти Джоша, а никто, казалось, не понимал, что она пыталась сказать им, как будто с трудом выдавливаемые слова не имели никакого смысла. — П-п-помоги м-мне. П-пожалуйста, Митч!

Ханна попыталась встать, но Митч задержал ее, прижав к спинке кресла.

— Я сделаю все, что смогу, Ханна, но ты должна успокоиться.

— Успокоиться?! — вдруг закричала она, вцепившись в подлокотники. — Я не могу поверить в это!

— Ханна…

— Бог мой! У тебя же есть дочь, ты должен понять! Вы все люди…

— Ханна! — рявкнул он резко. Она вздрогнула и взглянула на него. — Да, я помогу, но ты должна успокоиться и рассказать все с самого начала.

Меган наблюдала сцену, стоя у дверей офиса. Это было тесное, вызывающее приступ клаустрофобии помещение, с темными, обитыми дешевыми панелями стенами. Сертификат торгово-промышленной палаты и отзывы различных общественных организаций в пластмассовых рамках криво развесили по ним, как если бы это сделал слегка подвыпивший человек. Ни по виду шкафа, забитого документами, ни по старому, со вмятинами, металлическому столу невозможно было предположить, что это офис успешного, с необъяснимым шармом ресторана.

Ханна съежилась в кресле, плотно зажмурилась и прижала руку ко рту, стараясь успокоиться. Даже сейчас, заплаканная и растрепанная, она была поразительно привлекательна. Высокая, тонкая, с внешностью модели с обложки модного журнала. Митч пристроился прямо перед ней спиной к столу, слегка подался вперед и полностью сконцентрировал взгляд на молодой женщине, терпеливо ожидая, когда она успокоится. Не говоря ни слова, он протянул ей руку. Она взяла ее и сильно сжала с выражением нестерпимой боли на бледном лице.

Меган наблюдала за ним с восхищением и легкой завистью. Работа с жертвами никогда не была ее сильной стороной. Для нее общение с пострадавшим означало необходимость взять часть его боли на себя. Она всегда считала более умным, более безопасным держать некоторую дистанцию в эмоциях. Она называла это «быть объективной». Митч Холт, однако, не смущаясь, устанавливал контакт…

— Я должна была заехать за ним после хоккейной тренировки, — почти шепотом, как будто собиралась признаться в ужасном грехе, начала Ханна. — Я уже шла к выходу из больницы, но как раз прибыла машина «Скорой помощи», и я не смогла уйти вовремя. Я попросила, чтобы кто-нибудь позвонил на каток и предупредил сына, что я немного опоздаю. Но затем у одного пациента произошла остановка сердца и…

И я потеряла пациента, а теперь я потеряла своего сына.

Чувство потери и вины нахлынуло на нее, и Ханна была вынуждена остановиться и подождать, пока боль снова не станет более терпимой. Она продолжала крепко сжимать большую теплую руку Митча. Но боль только усиливалась, пока в конце концов страшные слова не слетели с губ.

— Я забыла. Я забыла, что он ждал.

Новая волна слез хлынула по ее щекам. Как капли дождя, слезинки падали на колени, увлажняя ее длинную шерстяную юбку. Ханна согнулась вдвое, как будто хотела свернуться в клубок, в то время как эмоции рвались наружу. Митч наклонился и погладил ее волосы, пытаясь хоть как-то успокоить ее. Полицейский внутри него оставался спокойным в ожидании фактов или вероятных объяснений. Но еще глубже в нем притаился родитель, отец, который испытывал острый страх.