Шерри Томас - Ночные откровения

– Да.

– Верно ли будет предположить, что из-за событий минувшей ночи твоя свобода сегодня стоит дороже, чем вчера?

– Возможно.

– Выходит, я шлюха в собственном браке.

Ее слова били прямо в солнечное сплетение.

– Я расплачиваюсь за утрату самоконтроля.

– Надо же, лорд Вир, что ж вы до сих пор молчали? – язвительно поинтересовалась жена. – Пойми я раньше, что чем чаще вы теряете над собой контроль, тем больше дохода это мне принесет, я бы соблазняла вас дни напролет.

– Скажи спасибо, что у меня хватает совести возместить пользование твоим телом. И что я согласен скрывать то, как ты меня подловила – и как собиралась подловить Фредди.

Элиссанда передернулась, словно от удара. От его бездушной жестокости у нее перехватило дыхание: поступок, порожденный ее совершеннейшим отчаянием, муж использует, как оправдание своему ледяному эгоизму.

Сделав глубокий вдох, женщина медленно выдохнула.

– Я никогда не считала себя такой уж желанной наградой, – произнесла она. – А вот тебя считала. Мне казалось, скрывающийся под маской идиота мужчина будет замечательным. Я думала, он поймет, что значит постоянно играть какую-то роль. И полагала, что он хоть немного посочувствует мне – ведь так жить непросто. Я ошибалась: как идиот ты оказался гораздо лучшим человеком. Глупец был милым, добрым и порядочным. Жаль, что я не оценила его по достоинству, имея такую возможность.

«Вот видишь», – подумал маркиз. Именно поэтому ему нужна спутница, похожая на мед с молоком: та никогда бы не поняла, что Вир не милый, не добрый и не всегда безоговорочно порядочный человек, и любила бы его – нежно, слепо, беспрекословно.

Это был такой же воздушный замок, как мечты Элиссанды о диком и пустынном Капри. Как и жена, в самые черные дни маркиз цеплялся за неправдоподобный образ собственного рая. Но, в отличие от нее, Вир был не готов отказаться от фантазий, поддерживавших его многие годы. Отказаться ради женщины, которую не хотел любить, если только не был пьян, одинок или по другой причине не способен владеть собой.

Ноги у Элиссанды налились тяжестью, ступни горели, а руки чесались надавать негодяю пощечин. Какой-то отрезок долгого пути домой она шагала впереди маркиза, пока не свернула не туда, и ему пришлось окликать жену. После этого она пошла так, чтобы отслеживать мужа боковым зрением, все сильнее распаляясь от его молчания.

Почему она поверила, что сможет обрести покой и безопасность с этим, ведущим двойную жизнь, мужчиной? Ни один нормальный человек не выберет такую стезю по доброй воле. Поразмысли Элиссанда как следует, она бы сообразила, что под личиной идиота выступает некто столь же скрытный и душевно ущербный, как и она сама.

Вот ведь дура!

За пеленою злости маркиза даже не заметила бежавшего к ним лакея, пока тот не остановился, а затем не засеменил рядом.

– Милорд, миледи, миссис Дуглас уехала!

В сказанном не было ни малейшего смысла. Элиссанда провела рукою по глазам.

– Повторите.

– Миссис Дуглас… она уехала!

– Куда?

– На станцию Пентон, мэм.

Но с какой стати тете отправляться на станцию? Ей не к кому ехать, тем более на поезде.

– А где миссис Грин? – сиделка, несомненно, подтвердит, что слуга бредит.

Тут подоспела и миссис Грин с раскрасневшимся лицом и одичалыми глазами:

– Мэм, миссис Дуглас уехала одна!

Элиссанда зашагала быстрее. Наверняка к тому времени, как она зайдет в тетину спальню, Рейчел уже будет у себя – целая и невредимая.

– А почему вы не сопровождали ее?

– Утром мы прогуливались по саду. А потом больная сказала, что хочет отдохнуть. Она неважно выглядела, поэтому я отвела ее наверх и уложила. Через час захожу, а в комнате пусто!

– Откуда же вы взяли, что тетя уехала на станцию?

– Так Питерс говорит.

 Питерс, их кучер, уже тоже пристроился рядом.

– Миссис Дуглас сегодня пришла к каретному сараю и попросила отвезти ее на вокзал в Пентон, что я и исполнил, мэм.

Маркиза наконец остановилась, замерла и вся ее свита.

– А тетя не говорила, зачем ей понадобилось на железнодорожную станцию?

– А то как же, мэм. Сказала, что съездит на денек в Лондон. А когда я вернулся, миссис Грин, миссис Дилвин и все остальные просто места не находили с перепугу.

Странная история огорошила Элиссанду. Она не могла увязать концы с концами, в глубине души надеясь, что это несмешная первоапрельская шутка, почему-то сыгранная не в тот день.

Почти непроизвольно маркиза бросила взгляд на человека, пока называвшегося ее мужем.

– Сегодня к дому приходил кто-то чужой? – спросил лорд Вир – его хладнокровное и сведущее «я».

При этом вопросе у Элиссанды упало сердце.

К слугам присоединилась и экономка.

– Нет, сэр, по крайней мере, я никого не видела.

Лакей и кучер тоже отрицательно покачали головами. А вот миссис Грин нахмурилась.

– Если подумать, милорд, то когда мы гуляли в саду, по лужайке перед домом слонялся какой-то бродяга. Я хотела прогнать его, но миссис Дуглас – добрейшая душа – послала меня на кухню за остатками еды. А когда я вынесла корзинку, этот оборванец упал на колени и принялся благодарить. Мне не понравилось, как он хватал леди за руки, так что пришлось хорошенько толкнуть наглеца. После этого он тут же убрался.

Элиссанда полагала, что это муж вбил кол в ее счастье. Как же она ошибалась – прошлое внезапно настигло и может разрушить ее новую жизнь до основания.

– Я всегда говорил, что нынешние законы о бродяжничестве слишком либеральны, – заявил лорд Вир, полностью вернувшись к привычному лицедейству. – Ведь именно после встречи с проходимцем леди Дуглас стала неважно выглядеть, а, миссис Грин?

– Да, сэр, верно.

– Она слишком утонченная дама, чтобы находиться в столь грубой компании, – покачал головой маркиз, беря Элиссанду под локоть. – Пойдемте, леди Вир.

Комната тетушки Рейчел была пуста, как разграбленная гробница. Покачнувшись, Элиссанда ухватилась за дверную ручку. Внизу поднялся шум. Она бросилась по лестнице, перескакивая через ступеньку. Наверное, пропажа объявилась, и все шумно выражают облегчение – пусть это будет так. Пусть будет так.

Но причиной суеты оказалась всего лишь телеграмма, адресованная Элиссанде и обнаруженная среди почты, доставленной в отсутствие супругов.

«Мои дорогие,

мне ужасно захотелось тех замечательных устриц au gratin[53], что подают в гостинице «Савой», поэтому я решила отправиться в Лондон и переночевать там.

Пожалуйста, Элиссанда, не тревожься за меня. Просто знай, что я очень тебя люблю.

Твоя любящая тетя».

Вытащив телеграмму из онемевших пальцев жены, лорд Вир просмотрел текст, а затем зачитал его вслух перед собравшимися слугами.

– Видите, беспокоиться не о чем, – провозгласил он. – Миссис Дуглас уехала в Лондон, как и собиралась, и завтра вернется. Так что займитесь своими обязанностями. А вы, миссис Грин, выпейте чашечку чая и считайте сегодняшний день выходным.

– Но…

Маркиз бросил взгляд на супругу. Элиссанда расцепила руки и ободряюще улыбнулась сиделке:

– Миссис Грин, тете иногда приходят в голову сумасбродные идеи. Мы к этому уже привыкли. Если она сказала, что вернется завтра, то так оно и будет.

Сделав книксен, сиделка отправилась на поиски чая. Остальные слуги тоже разошлись. В холле остались только Элиссанда и маркиз.

– Пойдем со мной, – сказал он.

* * * * *

Проведя жену в кабинет, Вир закрыл дверь и протянул еще одну телеграмму.

– Это принесли для меня. Может, и тебе захочется прочесть.

Элиссанда взглянула на листок. Слова подпрыгивали и шатались, отказываясь складываться в ровные и понятные фразы. Пришлось зажмуриться и снова открыть глаза.

«Уважаемый сэр,

как нам только что стало известно, мистер Дуглас объявлен сбежавшим. Ни способ его побега, ни нынешнее местонахождение пока не выяснены. Но власти хотели бы предупредить Вас о его статусе беглого преступника и просить Вашего содействия для возвращения вышеупомянутого под стражу.