Джейк повернулся к зеркалу. Да… Он постарался, как умел, с помощью мыла отстирать перед рубашки. Вулканическая зола и паста от маркера не отмывались, но ему хотя бы удалось удалить с рубашки продукт жизнеобмена Маделин. Рубашка выглядела омерзительно.
Джейк посмотрел на свои ноги. Его черные носки были забрызганы, он стащил их и бросил в мусорное ведро. Закатав штанины, Джейк вымыл ноги одну за другой в раковине, затем снова надел ботинки.
Он только что зашнуровал их, как Маделин предприняла очередную попытку прорваться к писсуарам.
– Ну, знаешь, хватит, – пробормотал Джейк.
Он здесь уже почти час. Подхватив отчаянно сопротивляющегося ребенка, Джейк вышел из туалета. В холле он увидел знакомого парня.
– Эй, тут доктор приходил, вашу жену привезли из операционной, и она хочет видеть ребенка.
Маделин вопила, как обезьяна-ревун, и расслышать, что ему говорят, было почти невозможно. Она протянула ручки к парню.
Тот вопросительно посмотрел на Джейка.
– Пожалуйста, – сказал Джейк, – возьмите ее на руки. Маделин уютно устроилась у юнца на руках и счастливо заворковала.
– Похоже, она не очень-то вас любит, – заметил он.Джейк решил проигнорировать его слова.
– Где врач? – спросил он.
– Занялся той старой женщиной с грыжей, но сказал, что ваша жена в порядке. Она только что проснулась. Он передал, что вы можете пройти к ней.
– Где она?
– В послеоперационной палате. Вон там. – Парень указал на двойные зеленые двери. Джейк протянул руки к Маделин. Она, заревев, спрятала лицо, уткнувшись в шею парня.
Джейк почесал подбородок.
– Знаешь, ты Маделин явно понравился. Ты, наверное, умеешь найти подход к женщинам.
Парень усмехнулся:
– Моя девчонка то же самое говорит. Это ее я жду. – Он перенес Маделин на другую руку. – Ей делают пластическую операцию.
– Вот как. – Джейк про себя подумал, какую же часть тела ей оперируют. Наверное, грудь.
– Ей нос исправляют, – объяснил парень.
– Да что ты говоришь? – изобразил удивление Джейк. – Я думаю, что многие недовольны своими носами.
– Да нет. Он ее устраивал, пока у нее кольцо в носу не зацепилось за свитер официантки в «Макдоналдсе».
Джейк моргнул.
– Ей ноздрю пополам перерезало. «Макдоналдс» оплачивает операцию.
Джейк смотрел, как Маделин счастливо пускает пузыри.
– Послушай, ты не отнесешь беби в послеоперационную? Я не хочу, чтобы мать видела ее плачущей. Я заплачу тебе десять баксов.
Парень оглядел весело улыбающуюся Маделин и пожал костлявыми плечами.
– Договорились.
Энни плавала в забытье, смутно различая над головой яркий свет в большой белой комнате и ощущая, как возле нее суетится медсестра в голубом халате. Она изо всех сил старалась не закрывать глаза.
– Моя дочь все еще здесь?
– Ее вот-вот приведут.
Энни попыталась сесть, но не смогла. Сестра поправила ей подушку.
– Потребуется какое-то время, чтобы наркоз улетучился, – предупредила она. – Если вы будете много двигаться, у вас заболит голова. Лучше полежите спокойно.
– Я хочу видеть своего ребенка.
– Я дам вам знать, как только она появится.
Энни услышала какой-то шум в конце комнаты. Сестра улыбнулась:
– Ну вот она тут.
– Маделин, – позвала Энни, поворачивая голову. Она лежала на спине, и поле обзора у нее было маленьким.
– Тут она, тут. – Глубокий сиплый голос мог принадлежать только Джейку. Слава Богу. Энни с ужасом думала, что он вполне мог увезти ребенка, пока она была без сознания.
Энни с облегчением услышала знакомый детский лепет.
– Поднесите ее поближе, чтобы я могла видеть. Сестра шагнула вперед, на ее лице отразилось беспокойство.
– Может быть… лучше попозже?
Не обращая внимания на ее слова, Энни повернулась на детский голосок. Ее ждал шок. Изо всех сил моргая, она уставилась на представшую ее глазам картину.
Да, это был ребенок, ее ребенок. Но вместо желтого костюмчика для игр, который Энни надела на нее сегодня утром, девочка была облачена во что-то напоминающее кинофильмы о джунглях. И что было страшнее всего – рот измазан чем-то черным.
Маделин радостно улыбнулась Энни. Черными были ее язык и десны. Вся внутренность рта была темной, как пещера с летучими мышами. А два маленьких зубика казались крошечными темными сталактитами.
– Что вы сделали с моим ребенком? – прошептала Энни. Подняв глаза, она увидела человека, державшего Маделин на руках. Сердце в ее груди остановилось. Это был не Джейк, а прыщавый парень с выбритыми с боков головы волосами и ярко-розовым гребнем на темени, похожим на спинной хребет динозавра.
Из-за гребня парня появилось лицо Джейка.
– С ней все в порядке. Она просто засунула в рот маркер. Вот и все.
– Она наелась чернил? – слабо спросила Энни.
– Они не токсичны. Можно не волноваться.
Не волноваться! Рот у ребенка черный, как деготь, на ней непонятно что надето, ее держит на руках какой-то ненормальный, и все это из-за того, что девочка осталась на попечении человека, который претендует на опеку.
– Где ее одежда?
– Она ее всю намочила. И пару памперсов тоже.
– Мы не шутим, – пробормотал парень, округлив глаза и сморщив нос.
Энни посмотрела на парня, затем снова на Джейка:
– А это?..
Джейк неуверенно посмотрел на юнца:
– А это… ээээ…
– Шип, – сказал тот. – Мне нравится, когда меня зовут Шип.
– Мы только что познакомились, – пояснил Джейк. – В комнате ожидания. Он помогал мне заниматься Маделин.
«Похоже, ему самому нужна нянька», – подумала Энни. Штаны парня, казалось, вот-вот свалятся с него, в левом ухе больше поддельных драгоценностей, чем в большинстве супермаркетов. Маделин потянулась к блестящей сережке.
– О! – взвыл Шип. – Отдай мое ухо.
Джейк подошел и высвободил его ухо. Маделин тут же вцепилась в него снова.
Парень отклонил голову в сторону, как боксер на ринге.
– Возьмите ее. – Он сунул ребенка Джейку. – Я не хочу, чтобы мне разорвали ухо, как нос моей подружке.
Маделин, отчаянно запротестовав, вновь потянулась к уху парня. Он отодвинулся:
– Нет, дружок, хватит. Я пошел.
Подросток, повернувшись к Джейку, протянул руку ладонью вверх. Поставив ребенка на пол, тот вынул из кармана деньги и протянул их мальчишке.
Маделин подошла к кровати Энни и начала карабкаться на нее. Энни хотела протянуть ей руку, но мешала капельница. Она улыбнулась:
– Привет, дорогая.
– Ма-ма, ма-ма-ма.
– Она что, сказала «мама»? – удивился Джейк.
– Да, – улыбнулась Энни девочке.
– Она говорит?
– Учится говорить.
– Ма-ма, ма-ма, – повторила Маделин, потянувшись к трубке капельницы.
Энни изумленно уставилась на Джейка. Мужчина, который раньше был безупречно ухожен и дорого одет, стоял перед ней в мятой грязной рубашке и галстуке в черных пятнах. Его серые брюки были мокрыми, штанины подвернуты, и он каким-то образом умудрился потерять свои носки. Он напоминал жертву кораблекрушения.
– Что стряслось?
– Переодевал Маделин.
– Это все она?
Джейк мрачно кивнул:
– На самом деле все не так страшно. – Он шагнул к Энни, в его глазах была забота. – Самое главное – как вы?
Сердце Энни забилось чаще, когда он подошел к ней.
– Думаю, обойдется.
– Вам больно?
– Не очень. Меня основательно накачали лекарствами. – Голова Маделин показалась над краем матраса. Энни погладила кудряшки малышки. – Мне сказали, что я должна находиться здесь день или два.
– Да, я слышал. Я позабочусь о ребенке.
Даже в таком заторможенном состоянии Энни понимала, что ее возможности ограничены. Но она и сама не знала, что чувствует: беспокойство или облегчение.
– Мне очень жаль, что вам приходится этим заниматься. Она может быть настоящим наказанием, за ней постоянно нужно следить…
– Я это понял. Энни колебалась.
– Я бы хотела, чтобы она оставалась в знакомой обстановке. Я… не хочу, чтобы вы увозили ее в Талсу.
– Хорошо. Я останусь с ней в вашем доме. Энни тяжело сглотнула, у нее пересохло во рту.
– А ваша жена? Она не будет против? Или она приедет и поможет вам?
Его лицо помрачнело.
– Моя жена умерла.
Энни испытала смешанные чувства. Она еще не пришла в себя после наркоза, но чувствовала неимоверное облегчение. Ей не хотелось, чтобы во всем этом принимала участие другая женщина.