Энни усмехнулась:
– Не беспокойся. Я говорю о мире в целом.
– Ха! Сомневаюсь, чтобы Том тоже так думал. – Джейк раскрыл перед Энни калитку загона.
Они вместе пошли навстречу Бену и Маделин.
– Что, отношения между вами не налаживаются?
– Это еще мягко сказано.
– Сьюзен мне тоже об этом говорила. Джейк поднял брови:
– Ты разговаривала со Сьюзен? Энни кивнула:
– Мы регулярно с ней беседуем. Она приедет навестить Маделин через неделю-другую.
Джейк почувствовал себя виноватым. Он не общался со Сьюзен после свадьбы. Он постарался запомнить: позвонить и пригласить ее на ленч в конце недели. Вольно же Тому вести себя как тупица. Это не должно влиять на его взаимоотношения со Сьюзен.
– Как она?
– Очень занята – встречается со старыми друзьями, возглавляет два новых благотворительных проекта. Даже записалась в теннисную секцию. – Энни поколебалась: – Боюсь, что не у тебя одного неприятности с Томом. Похоже, у них тоже что-то не ладится.
Бен с Маделин подошел совсем близко. Он поставил девочку на землю. Соска упала, а малышка помчалась к Джейку.
– Инк! Инк! Инк!
Джейк, схватив ее, закружил. Маделин весело засмеялась. На сердце у Джейка стало тепло и покойно.
– Надеюсь, ты останешься на обед?
– Я надеялся, что ты пригласишь меня.
Час спустя Энни улыбнулась Джейку через тарелку с остатками печеного цыпленка.
– У меня для тебя сюрприз.
– Ну? Какой же?
Глаза Энни загадочно блеснули.
– Я раскрыла твой большой секрет.
Джейк напрягся. Она, конечно, не догадалась, как он желает ее?! Он настороженно посмотрел на Энни. Ее улыбка стала еще шире.
– Это то, что ты каждый раз, приезжая сюда, надеялся отведать, но не думал, что у тебя это получится.
Джейк неуверенно улыбнулся.
– Ты ведь не догадываешься, о чем это я? – спросила Энни.
– Боюсь, что нет.
Что она собирается сделать? Ну не стриптиз же показывать! Его ладони взмокли, и сердце нетерпеливо забилось.
– Закрой глаза, – приказала она.
Джейк повиновался. Он слышал, как скрипнул отодвигаемый стул, как открылась и закрылась входная дверь. Ее рука задела его плечо, он почувствовал запах ее духов, когда она что-то ставила на стол перед ним.
– Можешь открыть глаза.
Джейк мигнул. Перед ним стояла тарелка, полная «Твинки» – печенья с кремом, которое так любила Маделин. Энни стояла сзади, очень довольная собой.
– Я нашла в кладовке две пустые коробки из-под «Твинки», а в третьей еще немного осталось. Я не знала, что ты такой сладкоежка, угощайся.
Джейк колебался. Может, ему их съесть? Наверное, съесть шесть штук легче, чем рассказать ей правду.
Но тут печенье увидела Маделин и отчаянно заколотила ножками по высокому стульчику.
– Инк! Инк! Инк! Джейк глубоко вздохнул:
– Хм, Энни, я должен кое в чем признаться.
Энни, потрепав Джейка по плечу, ободряюще улыбнулась ему:
– Ешь. Масса людей обожает сладкое. Тут нечего стыдиться. Нажимай. – Она взяла пустую тарелку и отнесла ее в мойку. Уголком глаза Джейк видел, как девочка потянулась за печеньем.
– Я собирался тебе рассказать, Энни, но… Отчаянно брыкаясь, Маделин стукнула кулачком по столику.
– Инк! Инк! Инк! Надо поторопиться.
– Когда ты была в больнице и Маделин все время плакала, ты сказала, что ей надо дать «Бинки». Я в тот момент не понял тебя.
Энни стояла к нему спиной, но он видел, как она замерла. Маделин вопила уже изо всех сил, лицо ее стало угрожающе красным. Джейк быстро положил ей на столик два печеньица. Малышка тут же замолчала, схватила по одному в каждую ручку и засунула одновременно в рот.
Джейк воспользовался возникшей тишиной, чтобы продолжить покаяние.
– Когда она говорит «Инк!», то пытается сказать «Твинки». По правде говоря, она подсела на «Твинки», как на наркотик, а я оказался его поставщиком.
Энни по-прежнему стояла около мойки, и Джейку хотелось, чтобы она повернулась и он мог видеть выражение ее лица.
– Мне правда очень жаль. Я знаю, что ты очень стараешься, чтобы Маделин ела здоровую пищу. А я давал ей печенье, пока не понял, что ты говорила о соске. Я собирался тебе об этом рассказать, но мне не хотелось, чтобы ты думала, что я совсем уж ничего не понимаю.
Энни по-прежнему стояла к нему спиной. Ну сказала бы хоть что-нибудь! Джейк поднялся и подошел к ней.
– О, Энни, это не могло принести такой уж большой вред. Ну перестань, не сердись на меня. – Он положил руку ей на плечо.
Она повернулась к нему. Она не сердится, с облегчением понял Джейк. Энни просто умирает со смеху. Она прислонилась к нему, заходясь от хохота, пока на глазах у нее не появились слезы.
Наконец она вздохнула и вытерла глаза.
– Хорошо, что рассказал.
Джейк укоризненно посмотрел на нее:
– Ты знала.
Замечание вызвало новый приступ хохота. Энни посмотрела на Маделин, которая сжимала в кулачках печенье, щеки у нее были набиты, как у бурундучка.
– Тебя выдала Маделин. Она чуть с ума не сошла от радости, когда я достала из кладовки коробки.
Джейк потер затылок, чувствуя себя идиотом.
– Мне не надо было рассказывать тебе, – признался он, – это было так глупо с моей стороны…
Глаза Энни продолжали смеяться.
– Было бы еще глупее, если бы ты съел шесть штук только для того, чтобы не выдать себя.
Джейк усмехнулся:
– А ты бы, конечно, позволила мне это сделать.
– Я бы позволила, а вот Маделин вряд ли. Засмеявшись, он заглянул ей в глаза – в ее смеющиеся, проказливые голубые глаза – и почувствовал, что его неудержимо тянет к ней.
– «Твинки», – сказала Энни, как будто пробуя слово на язык. – Знаешь, мне нравится это слово. Может, мне тоже звать тебя так?
– Только попробуй.
– Интересно посмотреть, что ты сделаешь.
– Ты знаешь, что бы я хотел сделать. – Слова вырвались у Джейка необдуманно.
Постоянно происходящая между ними химическая реакция завершилась вспышкой. Он посмотрел на нее, она – на него. Воздух в комнате стал теплее на несколько градусов, им стало трудно дышать.
– Энни, – пробормотал Джейк.
– Инк! Инк! Инк!
Неожиданное вмешательство заставило их обоих повернуться к детскому стульчику, где Маделин, по уши измазанная кремом, старалась дотянуться до оставшегося печенья.
Энни, шагнув к столу, убрала тарелку.
– Больше чем достаточно, дорогая, – сказала она девочке. Потом повернулась к Джейку: – Так как ответственность за то, что она вся измазалась кремом, несешь ты, то и мыть ее тебе. Итак, за ванну сегодня отвечаешь ты, – она бросила на него смеющийся взгляд, – Твинки.
Когда сорок минут спустя Джейк вынул Маделин из ванны, он был почти таким же мокрым, как и она. Ему удалось отнести ее в детскую, вытереть, надеть на нее памперс, но волосы лезли ему в глаза, когда он, присев на корточки, пытался продеть руки ребенка в рукава ночной рубашки. Энни вошла в детскую и улыбнулась.
– Что она сделала – утащила тебя вместе с собой в ванну?
– Почти. – Ему наконец удалось надеть рубашку на вертящуюся шалунью. Маделин тут же потянулась к корзине с игрушками и стала вываливать их на пол.
Джейк стал подниматься на ноги, когда его головы коснулось что-то теплое. Он посмотрел вверх и увидел, что Энни, сняв с крючка полотенце, пытается вытереть ему волосы. Мягкость ее рук потрясла Джейка.
До него давно никто так не дотрагивался. Руку пожмут, дружески по плечу хлопнут, Сьюзен в щеку поцелует – вот и все физические контакты после смерти Рейчел. Он никогда не думал, что это так важно, чтобы к тебе кто-то прикасался.
– Как ты умудрился так вымокнуть? – спросила Энни. От ее пальцев шел ток. Ее груди были на уровне его глаз.
Джейку было не то что говорить, дышать трудно.
– Маделин шлепнула меня мокрой игрушкой.
Груди Энни возвышались над его головой. Джейк старался сосредоточиться на том, что говорит, но мог думать только о том, как они красивы. Он может поднять голову и поцеловать их. Может хотя бы дотронуться до них. Интересно, как она поведет себя, если он это сделает?
Энни, последний раз проведя полотенцем по его голове, отступила назад:
– Ну вот, теперь лучше.
«Нет, не лучше. Лучше было, когда ты прикасалась ко мне». Маделин повернулась с мокрой игрушечной таксой в руках.
– О дох, – произнесла она.
Энни посмотрела на Джейка, удивленно приподняв брови: