Каролина Дэй - О, мой герой

— Бери левое. Оно больше подойдет тебе и твоему животу.

— Очень смешно! — фыркает.

— А кто смеется? Оно идеально подойдет.

— Думаешь?

— Уверена! — показываю лежа большой палец. — Слушай, у меня проблема.

— Что, Мишаня в любви признался? — усмехается подруга. В ее голосе так и сквозит сарказм, но только после моего молчания она понимает, что попала в яблочко. — Блин, серьезно?

Светик швыряет платья куда-то вправо, присаживается то ли в кресло, то ли на диван, подносит к лицу телефон так, что можно разглядеть профессиональный макияж, вплоть до оттенка румян, и внимательно смотрит на меня. А я что? Ничего. Так и молчим, пока тишина не разрывается радостным:

— Это же круто! — внезапно она подскакивает с места. — Ну что, когда свадьба?

— Да какая свадьба? О чем ты? Мы всего месяц встречаемся.

— И что? А мы с Антоном через месяц поняли, что жить друг без друга не можем.

Ох, помню, как этот месяц прошел. Весь клуб на ушах стоял. Так я точно не хочу, ну на хрен!

— Короче, не мучайся, просто спроси, что это было, вот и все, — так же задорно отвечает Света.

Ага, легко сказать. То есть, по ее мнению, нужно еще два дня сидеть на жопе ровно и только потом, при встрече, спросить, почему он признался мне в любви после оргазма? Нет, серьезно? Это же бред полный, не находите? Или только одной мне так кажется?

Но спросить не успеваю. Подруга убегает готовиться к предстоящему мероприятию (как раз к тому, куда поехал Миша), а я поднимаюсь с кровати и первым делом захожу в приложение банка. Зарплату перевели, пора и мне погасить месячную задолженность. Все. Дело сделано. Остается только позавтракать и немного подумать о моем недобоссце. Наверное.

Да, ключевое слово: наверное. Потому что, стоит мне подняться с кровати, в дверь активно звонят. Вы что, на замке повисли, что ли? У меня сестра спит, между прочим! Разбудите же!

— Кто? — спрашиваю, глядя в глазок и видя там какого-то неизвестного в желтой кепке.

— Доставка.

Какая к черту доставка? Я ничего не заказывала. А, нет, постойте! Янка на днях говорила, что ей платье должно прийти. Вот пьянь! Даже не вспомнила, что «мечту всей ее жизни» сегодня привезут. Именно так сестра окрестила выпускное платье.

Открываю дверь, расписываюсь и забираю коробку. Тяжелая, кстати. Она килограмм тюля заказала, что ли? Если так, то я долго смеяться буду... Нет Над сестрой в такие моменты не издеваются. Ее нужно поддержать, пока я буду вешать худую тушку вместе с этой шторой на окно, а еще...

— А-а-а! — выкрикиваю, кидая на автомате коробку. Это что за на хрен? Вы кто такие? Я вас не звала! Идите обратно на балкон! Эй, отвалите от меня! Уберите руки! Не надо меня трогать! И лица касаться не надо! Фу, что за дрянь? Что вообще происходит? Почему... почему вокруг стало так темно?

— Лида! Лида!

Кто меня зовет? Откуда вы? Почему я слышу вас очень близко, но не вижу перед глазами?

— Проснись, Лидочка!

Кто-то за дергает за правое плечо в одну сторону, кто-то за левую руку в противоположную. Ощущение, словно меня пытаются на кусочки разнести. Оставьте меня в покое! И без того больно! Ногам, рукам, голове. Везде больно, тело ломит. И только лежа пластом на кровати смогу избавиться от этого гадкого ощущения.

— Лида, слышишь нас?

Вдруг до меня доходит, что говорит не один голос, а два, знакомых с самого детства. Родители. Вон добрые нотки папы и нежные — мамы. Но я их не вижу. Даже с открытыми глазами. Не чувствую. Их силуэты не просвечиваются сквозь уличные фонари, свет которых попадает через окно в моей комнате. Одна. Снова одна. Как вы оставили меня в день смерти, так и нахожусь.

Где Яна? Почему она пустила их домой? Ответ очевиден — это и их дом тоже... был лет пять назад.

— Лидочка, проснись!

Не хочу! Не хочу просыпаться, и все тут! Уйдите! Вы предали меня, предали Яну, оставили нас помирать вместе со своими долгами! Пошли вон!

— Это не мы, не мы!

Но я не слышу их. Прикрываю руками уши. В голове пусто. Больше никаких голосов нет. Наверное, это сон. Дурной сон. Как и вчерашнее утро, которое закончилось... а оно закончилось?

— Вы уверены? — прорезается незнакомый голос сквозь толщу... чего? Через какую на хрен толщу? Я же не под воду погружена, в конце концов, и не с аквалангом плаваю. Хотя... знаете, я бы не отказалась.

— Конечно уверен. Что за дурацкие вопросы? Еще воды принеси, — произносит уже другой голос. Тоже незнакомый. Или... Ну нет! Его я точно не слышала ни разу в жизни.

Как же все кружится! Я что, снова напилась? Вроде нет. В последний раз напивалась до такого состояния только на первом курсе, и то на следующий день была свежей, как огурчик. Тогда почему меня несет во все стороны?

Ух ты! Мои глаза! Моя голова! Мои руки... Так, стоп! Почему я не могу их подтянуть! Мне глаза протереть надо, и так плохо открываются. Что за ерунда? И с ногами то же самое — подтянуть к себе не могу. Эй, ребята, я все понимаю, но это уже не смешно! Зачем надо было меня так спаивать? Мы даже диплом не защитили, а вы балаган какой-то устроили!

Эй! Кто-нибудь! Таблетку хотя бы дайте вместе с водой! Ай! Я имела в виду не в лицо, а в стакане! Да вы что, издеваетесь?

— Доброе утро, принцесса.

О, нет! Только не это! Надо мной точно кто-то издевается. Может, меня записали в программу «Розыгрыш»? Помните, по первому каналу показывали? Или до сих пор снится сон? Тогда это уже издевательство подсознания надо мной. Ужас какой-то!

Но все эти мысли разом отпадают, когда я окончательно прихожу в себя и вижу перед собой наглую ухмылку и довольно прищуренные глаза. Те самые, которые однажды увидела и потом не вспоминала. Ведь другие глаза имели большее значение, чем эти. Озлобленные. Гадкие. Противные. Смотреть неприятно!

Уже угадали, кто передо мной? Нет? Тогда давайте проясним. Я сейчас лежу с перевязанными конечностями и с облитым лицом перед тем пафосным придурком из клуба, который когда-то хотел меня изнасиловать прямо в приватке. Вроде бы все факты соблюдены? Ах да, он еще каким-то волшебным образом выкрал меня из квартиры.

Хотя нет, не волшебным. Помнится, какие-то мужланы в черных масках напали на меня прямо в комнате. Из-за балконной двери появились, если не ошибаюсь. Один держал за руки, другой что-то ко рту прижал, словно хотел заставить съесть. До сих пор тот противный вкус чувствуется на языке.

— По-помо-г-гите...

Что с губами? Почему не слушаются? А с голосом что? Тихий такой, словно ангиной уже неделю болею без улучшений.

— Можешь не пытаться, тебя не услышат.

Знаете, эта ситуация больше похожа на сценарий боевика. Не видите сходства? А я вот вижу. Только здесь, мать вашу, не Голливуд, и вокруг камер нет!

— Интересно узнать, зачем выкрал?

Конечно же! Мне очень любопытно, почему после отказа от «легального перепихона» ты решил нарушить закон! Давай! Поведай душещипательную историю, может, даже подыграю, слезу пущу!

— У каждого человека есть слабости. У кого-то деньги, у кого-то зависимость. В том числе от людей...

Эй, я же пошутила! Не надо мне душу наизнанку выворачивать. И касаться меня тоже не надо. Неприятно, знаете ли, когда напротив тебя какой-то сумасшедший потенциальный насильник, у которого в одной руке веревки, а в другой — нож. Слышишь! Убери лезвие от моего лица! Ау! Я тебе не кусок мраморной говядины! Зачем вспомнила об этом? Есть ужасно хочется. Желудок урчит. Вот черт!

— Но твои родители исключение. У них была вынужденная зависимость от денег.

— Ч-что? Зачем т-ты...

— Тише, тише, — он опять гладит обнаженным лезвием ножа мою щеку. Холодно. Причем слишком холодно. Хорошо, что не давит, а то... Ладно, Лида, спокойно. Главное, не делать резких движений. — Ты же хочешь дослушать историю до конца, правда? Наверняка всю жизнь задавалась вопросом, почему они настолько подло с тобой поступили. Почему брали так много кредитов, а потом заставили их выплачивать именно тебя? Не хочешь узнать?

Не хочу... я и так догадываюсь... пазлы складываются в единую картину раньше, чем он произносит пронесшиеся в голове догадки.