— Спасибо, Пейтон. Была ли Жизель подозрительной из-за моего исчезновения после ее новостей? — приняв таблетки, я принимаюсь за овсянку. Мой желудок приветствует приятное тепло.
— Нет. Я сказала ей, что ты плохо себя чувствовала с выходных. Она ушла с Лэндоном на тренировку. Она обычно тренируется с ним и на второй его тренировке. Она настаивает на сохранении некоторых занятий. Не думаю, что Лэндон ей это позволит, — Пейтон смотрит, как вытягивается мое лицо и осознает, что ей, возможно, не следовало упоминать эту дополнительную информацию.
— Все в порядке, Пейтон. Знаю, о чем ты думаешь, но тебе не нужно ходить на цыпочках вокруг меня или гадать, о чем не говорить. Просто потребуется некоторое время. У меня много вопросов к нему, но прямо сейчас, мне нужно со всем свыкнуться.
— Тебе не нужно проходить через все это одной. Помни, что я сказала тебе. Я не лгала. Кое-что было неудобным. Ребята заходили этим утром и были озадачены приподнятым настроением Жизель. Когда она сообщила им новости, ты бы видела понимание, отразившееся на их лицах, — я заканчиваю есть овсянку и беру вещи для йоги, прежде чем принять душ. Безопасно выйти из комнаты, пока их нет.
— Спасибо за все, Пейтон. Я имею это в виду. Я собираюсь принять душ, а затем вернусь в кровать. Думаю, что смогу поработать над некоторыми текстами, которые мне потребуются. Буду корректировать. Я всегда это делаю. Я уже неплохо наловчилась принимать то дерьмо, которое меня разрушает. Думаю, это моя защитная реакция.
— Ах, Нэвиш. Это ужасно, — она подходит и обнимает меня, но я делаю объятия недолгими. Не могу принимать жалость. Она отпускает меня и сочувственно смотрит, пока я покидаю комнату. Она понимает, когда нужно дать мне пространство. Пока иду по коридору, воспоминания о лепестках роз, ведущих в ванную, приходят на ум. Что, если это был наш последний шанс быть вместе подобным образом? Я не хочу даже думать об этом. Так или иначе, не думаю, что все когда-нибудь будет как прежде. Это иронично, что оба проблеска истинного счастья, которые у меня были, были с Лэндоном. И оба раза счастье исчезло вмиг. Моя интуиция подсказывает бороться за него. Бороться за нашу любовь. Моя рациональная сторона считает, что не стоит мешать ему быть отцом.
Логически размышляю, что ему не нужно быть с Жизель, чтобы быть хорошим отцом. Если мы любим друг друга, то он должен быть со мной. Чувство вины не должно быть причиной, по которой он останется с ней, если у него произошел перелом чувств. Что, если новость о том, что она носит его ребенка, разожжет глубокие чувства к ней?
Мой разум старается изо всех сил, чтобы не представлять этого. Эти все «а что, если» сводят меня с ума. Мне нужно больше, чем пара минут, сэкономленных, пока Жизель в душе, для разговора с ним. Знаю, что оттолкнула его, когда он пришел поговорить со мной, но я не была готова столкнуться с правдой нашего затруднительного положения. На автомате принимаю душ, безуспешно пытаясь забыть о прошлой ночи и нашем трахофесте, который был в ванной. Решение принято. Я собираюсь бороться за нас. Ему нужно сказать Жизель правду и будь что будет.
— Что готовишь? — спрашивает Пейтон, когда выходит из своей комнаты. Она облокачивается на столешницу и улыбается. Уверена, что она счастлива видеть, что я вышла из убежища. Я позанималась немного текстами сегодня, но затем решила, что мне нужно быть более инициативной в завоевании моего мужчины.