— Да какое хорошо? Когда ты заснула, он... ну... он был не в себе. Домой пришел отец и захлопнул за собой дверь. Полагаю этот звук и запустил механизм. Райдеру он мог напомнить звук выстрела. У него взгляд стал безумно диким. Мэдди, таким я его никогда не видел, — расстроено произнес Гэвин.
Райдер всегда был жестким человеком, он всех спасал. И видеть его таким тяжело, практически невыносимо. Куда девался тот, кто угрожал поубивать всех, кто косо на меня посмотрит? Тот, кто не ведал страха?
— Мы с отцом уже беседовали насчет ветеранов войны с ПТСР. Картина та же. Потеря самообладания при громком звуке. Ночные кошмары. Пускай Райдер и не солдат, но он отправился на войну.
— И все еще не вернулся, — добавила я.
На улице разошелся ветер, отчего задребезжали окна. Он как будто пытался спастись от одиночества, прорвавшись внутрь дома. Я выпрямила ноги и поднялась, четко осознав, куда должна пойти.
— Куда ты? — спросил Гэвин, глядя на меня.
— Обратно в постель, — ответила я, обойдя его.
Гэвин вскочил и поспешил за мной.
— Сомневаюсь, что это безопасно.
— Он мне ничего не сделает, Гэвин.
— Но он не в себе, Мэдди.
Я обернулась к нему лицом.
— Райдер может быть и холодным, и жестким, но навредить он мне никогда не сможет. Я не оставлю его. Если понадобится, буду спать на стуле, но я никогда не отвернусь от него.
— Потребуется время, Мэдди.
Что ж, это несложно, потому что у меня было все время мира.
Глава 17
Лихорадка Райдера не исчезала, как и его кошмары. Я была уверена, что кошмары появились вследствие лихорадки. Гэвин же настаивал на ПТСР. Мы не могли договориться по этому поводу. Но Райдеру мы ничего не сказали. Если бы он узнал о том, что напал на меня той ночью... ну... страшно даже представить, что с ним могла сделать данная информация.
Пару дней спустя мы забили еще одну корову. Пускай это отвратительно и грязно, но зато теперь нам хватит мяса на всю зиму. Две коровы, оставленные для удоя, бродили по полям, целыми днями тихо мыча, или топтались вокруг амбара по ночам.
Мы законсервировали последнюю партию мяса и спрятали часть припасов в небольшом подполе сарая. Остальные оставили в самом сарае, где всю зиму оно оставалось бы охлажденным.
С раннего утра я работала во дворе, поддерживая температуру огня, чтобы прокипятить стеклянные банки, отчего руки раскраснелись и горели кончики пальцев. Ближе к наступлению к темноты я наконец перебралась в дом. Открыв заднюю дверь, прислонилась к косяку и прикрыла глаза, чтобы быстрее привыкнуть к темноте. Мелькнула мысль, что я могла бы уснуть прямо вот так — стоя. Это было бы проще, чем пересечь длинный коридор.
Какой-то шум в доме вынудил меня открыть глаза, выныривая из полудремы. Я оттолкнулась от двери, в то же время зевая. Медленно плетясь по коридору, я почувствовала, что вот-вот засну на ходу. Из-за угла меня приветственно поманила темная спальня.
Кровать оказалась пустой. Но я слишком устала, чтобы переживать о том, где мог быть Райдер. Так что, недолго думая, прямо в одежде я забралась в постель. И провалилась в сон спустя считанные минуты.
Через какое-то время я проснулась в холодной спальне. Потирая глаза, потянулась, лежа под теплым одеялом, и задумалась, долго ли я спала. Судя по темени за окном, ужин я пропустила. Снова. Уже в третий раз за эту неделю, но я слишком уставала. Когда целый день консервируешь мясо, мыслей о еде как-то не возникает.
Неожиданно для меня именно этот момент выбрал ребенок, чтобы толкнуться. Круговыми движениями я погладила живот, прислушиваясь к движениям малыша. Надо бы рассказать Райдеру. Но после всего, что он пережил — пытки, возвращение домой, кошмары, правду о рождении, — я слишком боялась. Но он должен узнать о ребенке. Прошло уже слишком много времени.
Где-то в доме хлопнула дверь. Раздались голоса. Заставив себя сесть, я перекинула свои длинные темные волосы через плечо, жалея, что не заплела их в косу.
Скинув одеяло с ног, я встала с кровати. Неплохо бы переодеть провонявшую одежду, раздобыть какую-нибудь еду и найти Райдера.
Мои глаза быстро привыкли к темноте, но при отсутствии достаточного освещения видно было мало что. Я зажгла маленькую свечку, лежащую возле кровати, наполняя комнату мягким желтоватым свечением. Подошла к шкафу Райдера, достала себе чистую рубашку, желая как можно скорее отмыться от вони скота.
Расстегнув свою кофту, я бросила ее на пол. Спиной к двери я стояла в одном лифчике. Ладонями я обхватила свой пока еще небольшой животик. Живот бы теплым, а руки мои холодными. Меня наполнило умиротворение. Я так и стояла, обнимая своего будущего малыша, мысленно вернувшись в день, когда он был зачат. Когда мы, спеша домой, ворвались в хижину в поисках укрытия.
Я все так и стояла, предаваясь воспоминаниям, когда дверь в спальню открылась. Резко обернувшись, я тихо взвизгнула. Там стоял мужчина, которого я с трудом, но узнала.
Высокий, крепкий. Эффектный. Мерцающий свет свечи падал на него, придавая его образу опасность и дикость. У него больше не было густой бороды. Подбородок и щеки стали гладкими и так и манили меня провести по ним пальцами, погладить чисто выбритую кожу. Волосы у него были влажными после ванной, но причесанные и идеальные. Скулы после истощения стали отчетливее, делая синие глаза еще более яркими и глубокими. Пронзительными.
Глядя на меня с непередаваемым жаром во взгляде, он заставил меня забыть про дыхание.
О... Мой...
Я не могла отвести взгляда. В голове пронеслась только одна связная мысль — он мне нужен.
Он изучал мое тело, медленно, сантиметр за сантиметром. Все нервные окончания вспыхнули, стоило его взгляду добраться до моей груди, задержаться на лифчике и пойти дальше.
— Что за нафиг? — Он с недоверием уставился на мой живот, затем его взгляд метнулся к моим глазам и снова вниз. И я не могу сказать, что он был доволен.
Я отвернулась, внезапно задрожав. Нет! Не так он должен был обо всем узнать! Я потянулась за его фланелевой рубашкой, быстро накинула ее на себя, чтобы как можно скорее прикрыться.
Взглянув через плечо, я бросилась застегивать рубашку. Но Райдер быстро пересек комнату и направился прямо ко мне, держась за бок.
— Райдер, выслушай меня... — начала я, застегивая последнюю пуговицу.
Он схватил меня за руку и развернул. Его идеальное лицо стало хмурым. Взгляд — бескомпромиссным. Высвободив мою руку, он начал очень быстро расстегивать мою рубашку.
— Что ты делаешь, Райдер? — спросила я дрожащим голосом, отступив на шаг.
Он промолчал, только снова схватил меня за запястья и притянул к себе. Он заглянул мне в глаза, без слов призывая меня стоять смирно и не шуметь. В другой раз я бы не послушалась.
Он вернулся к пуговицам, его большие руки играючи справлялись с продеванием пластиковых кружочков в небольшие дырочки (почему это так пошло прозвучало?)
— Райдер, остановись, — взмолилась я, отмахиваясь от его рук.
— Мэдди, — предупредил он, убирая мои руки. — Стой на месте.
Его пальцы занялись последними пуговичками, соединяющими полы рубашки.
У меня так колотилось сердце, что я испугалась, что Райдер слышит его биение. Я попятилась от него, наткнувшись на кровать. Теперь назад мне не давала отступить постель, а вперед крепкое тело Райдера. Расставив ноги, он не оставил мне никаких вариантов. Он расстегивал последние пуговицы. Еще три движения, и рубашка распахнется.
Как только он развел полы рубашки, его взгляд приклеился к моей талии. Я крепко зажмурилась, боясь увидеть его реакцию, когда он поймет, что я беременна. Он взбесится. Он взбесится. Это мысль не давала мне покоя, ведь я помнила, каким раньше был Райдер. Распутником. Бабником. Но отцом? Райдера Делани не интересовало заведение семьи или детей. Его заинтересовала только... я.
Райдер втянул воздух, его ладони застыли. Приоткрыв глаза, я пораженно наблюдала, как у него начали дрожать руки. Он с трудом сглотнул. Затем еще раз. Я почти физически ощущала охватившее его напряжение.
Но вдруг он опустился передо мной на колени.
Время остановилось. Дыхание перехватило, а сердце мое затрепетало.
Сияние свечи бликами играло на его лице, в то время как его взгляд изучал меня. Осторожно, словно боясь дотронуться, он опустил руку мне на живот. Расправил пальцы, полностью накрывая округлившийся животик.