Стефани Лоуренс - Обещание поцелуя

Он помолчал и наконец изрек с улыбкой:

— Со всем моим великим удовольствием, милочка.

Во взгляде, который она бросила на него, сквозило подозрение. Его глаза ничего не выражали. Положа руку на сердце, он поклонился.

— Сочту за честь служить вам верой и правдой на этом поприще.

— Честно?

— Честно. — Он снисходительно улыбнулся. Сейчас она разрешит ему оставаться с ней рядом, пока он сочтет это нужным… Он протянул ей руку: — Идемте. Потанцуйте со мной.

Он поднялся, обошел двойное кресло и поднял ее на ноги. Хелена обнаружила, что почему-то легко согласилась, несмотря на данный себе приказ не реагировать ни на какие просьбы. Несмотря на то, что она давно отказала себе в удовольствии потанцевать, ей удалось совладать с растерянностью, охватившей ее, когда его длинные пальцы сомкнулись на ее руке.

Рядом с ними образовывались пары, и они присоединились к танцующим. Прозвучали первые аккорды, и она присела в реверансе. Он поклонился. Они взялись за руки и закружились в танце.

Это оказалось гораздо хуже, чем она себе представляла. Она не могла оторвать от него взгляда, хотя отлично знала, что должна смотреть куда угодно, но только не на него. Он манил ее к себе, как Полярная звезда, усыпляя ее бдительность, пока танцующие пары, толпа не перестали для нее существовать.

Он двигался с грацией бога, чрезвычайно в себе уверенный и абсолютно спокойный. Она готова была поклясться, что для него вообще не существовало музыки: он был достаточно опытен, чтобы не нуждаться в ней. Она танцевала менуэт с двенадцатилетнего возраста, но такого наслаждения никогда не испытывала. Все происходило словно во сне, где каждое движение, каждый жест, каждый взгляд имели свое таинственное значение. Значение, о котором она никогда прежде не догадывалась и теперь доведенное им до совершенства.

Это не были сети, в которые он поймал ее. Она знала, что это было, знала, что он делал, сознавала краем своего замутненного сознания, что по окончании танца она снова станет свободной. Но пока они исполняли сложные фигуры, она была захвачена, очарована. Околдована.

Она слышала учащенное дыхание, чувствовала, как кожа ее покрылась испариной. Она ощущала свое тело, груди, руки, бедра и ноги, как никогда не ощущала их прежде. И она знала — это волшебство было взаимным. Когда музыка наконец закончилась, у нее чуть-чуть кружилась голова — эксперимент оказался ей не по силам. Себастьян помог ей встать, когда она склонилась перед ним в реверансе.

— Я хочу вернуться к мадам Тьерри, — произнесла она охрипшим голосом.

Краем глаза сна заметила, как у него слегка приподнялись уголки губ; она встретила его взгляд и осознала, что это было не торжество, а понимание.

«Опасный» — это слово промелькнуло у нее в голове. Она вздрогнула.

— Идемте. — Он протянул ей руку. — Я отведу вас к ней.

Благополучно доставив ее к Марджори, он обменялся поклоном с Луи и исчез.

— Боже мой, Хелена…

Она отмахнулась от своей наставницы.

— Я знаю, но мы пришли к соглашению. Он принял как должное, что я не буду его любовницей. Он считает меня забавной, и у меня нет возможности избавиться от него, а потому мы договорились, что он поможет мне найти мужа.

— И он согласился?.. — Марджори потрясенно уставилась на нее и тяжело вздохнула: — Все англичане сумасшедшие!

Луи ухмыльнулся:

— Сумасшедший он или нет, но это наш самый ценный источник информации. Он старше нас, и у него больше опыта.

Марджори фыркнула:

— Ему тридцать семь, и если хотя бы половина из того, что о нем говорят, правда, то нам будет трудно иметь с ним дело.

— Пусть будет, как будет. — Луи одернул сюртук, ему было всего двадцать семь. — Если Хелена ясно дала ему понять, что она не будет его очередной любовницей, и он все же решил ей помочь, было бы просто глупо отказываться от его помощи. Я уверен, что мой дядя, граф, поддержит нас в нашем решении.

— С этим я вполне согласна, — кивнула Хелена. — Как раз Фабиан — тот человек, который использует любой инструмент, оказавшийся у него под рукой.

Марджори растерянно вздохнула:

— Если вы так уверены, что месье граф это примет… что ж, пойдем этим путем.

Возможно, Марджори и согласилась с их планом, но в душе все еще сомневалась. Каждый раз, когда Хелена возвращалась к ней в сопровождении Сент-Ивза, Марджори вела себя так, словно он был волк, временно надстроенный дружелюбно, но стоит голоду победить, и он вернется к своему прежнему обличью.

— Нам нечего бояться, уверяю тебя. — Хелена пожала руку Марджори.

Они стояли в зарослях штокрозы и плюща, вьющихся по богато украшенным колоннам, а в гирляндах, свисавших со стен, краснели ягоды.

Сент-Ивз только что прибыл. Он стоял на верхней площадке лестницы, ведущей в бальный зал, рассматривая толпу, приветствуя хозяев и скользя взглядом по лицам, пока не увидел ее.

Сердце Хелены упало, и она приказала себе не быть глупой. Но когда он спустился в зал, томный и, как всегда, элегантный, она не смогла справиться с волнением, будоражащим кровь.

«Он здесь просто для того, чтобы помочь мне принять правильное решение», — говорила она себе.

Потом повторила эту фразу вслух, чтобы успокоить Марджори, хотя сама вовсе не верила в это «просто». Она могла заверять его, что не будет его любовницей, но он ведь не дал «ей понять, что и сам этого не хочет. Однако, когда он сказал, что поможет ей найти мужа, она верила, что он был искренним. И причину этого нетрудно было угадать. Как только она благополучно выйдет замуж за подходящего лорда, он, Сент-Ивз, окажется первым в списке ее любовников.

При таком раскладе было весьма сомнительно, что он станет возражать.

Нервная дрожь — предчувствие опасности — пронзила ее. Как только он поможет ей найти мужа, он станет для нее еще более опасным.

И вот он рядом, склонился к ее руке, вежливо поговорил с Марджори и пригласил Хелену прогуляться. Она согласилась; опасен он или нет, она уже дала свое согласие и не сможет легко от него отказаться.

Не сможет легко избежать его паутины.

Будь она более внимательной, многое бы уже поняла. Он знал это, а она видела свет в его голубых глазах, ласкавших ее лицо.

— У меня пока нет намерения кусаться, милочка, — пока нет.

Она бросила на него взгляд, увидела смех в его красивых глазах и пробормотала:

— Марджори волнуется.

— Почему? Я же обещал помочь найти вам мужа. Что же тогда беспокоит ее?

— Было бы гораздо мудрее не выглядеть столь простодушным, ваша светлость. Это вам не идет.

Себастьян рассмеялся. Она продолжала восхищать его и даже, пожалуй, трогала. Он вел ее сквозь толпу, то и дело останавливаясь с кем-то поболтать, рассматривая картины и скульптуры, в частности ледяную скульптуру ангела, стоявшего в фонтане на террасе, которая произвела на него глубокое впечатление.

Ему хотелось ускорить шаг, сократить разговоры и привести ее туда, где бы он мог обнять ее, поцеловать, но он обуздывал себя, считая, что так будет мудрее. Он был большим мастером светских игр, а эта игра могла принести ему гораздо больше, чем все предыдущие.

Как только они обошли зал, он остановил ее у одной из стен.

— Скажите мне, милочка, почему вы столько лет провели в монастыре?

— Моя сестра была больна, поэтому я осталась, чтобы помочь ухаживать за ней. — Поколебавшись, она добавила: — Мы очень близки, и мне не хотелось оставлять ее одну.

— На сколько лет она моложе?

— На восемь. Тогда ей было только восемь лет.

— Значит, сейчас ей уже пятнадцать. Она с вами здесь, в Лондоне?

— Ариэль болезненный ребенок. Хотя легкие теперь мою сестру почти не беспокоят, и она становится здоровее с каждым годом, было бы глупо рисковать, взяв ее в Лондон зимой. У нас дома зимы гораздо мягче.

— А где ваш дом?

— Камераль наше главное поместье. Это в Камарге.

— Ариэль. Красивое имя. Она, наверное, тоже красивая?

Две леди поднялись с ближайшей кушетки. Себастьян подвел к ней Хелену, подождал, когда она усядется, расправив юбки, и сам сел рядом. Учитывая разницу в росте, да к тому же она сидела, опустив голову, он не видел выражения ее лица. Не мог прочитать ее мысли.

— Ариэль светлее меня.

— Разница только в цвете волос. Ни лицом, ни формами она не лучше.

— Вы, кажется, в этом уверены, ваша светлость?