И все-таки я не могла избавиться от чувства неопределенного страха, которое вызывал во мне этот дом. Но подобный эффект, наверное, присущ всем пустующим домам, а особенно уединенному особняку на лондонской площади.
Дня через два пришла Аннабелинда. С ней что-то творилось, ее напряженное состояние не оставляло в этом сомнений, и меня мучил вопрос, в чем дело.
На этот раз подруга осталась наедине со мной и сказала, слегка задыхаясь:
— Я решила все рассказать Маркусу.
— Рассказать Маркусу!
— Да. Я собираюсь рассказать ему все.
— Все?
— Да… Я собираюсь рассказать ему о Карле. Я должна, Люсинда. Я больше не могу. Я вижу, что это необходимо.
— Ты снова виделась с Карлом?
Аннабелинда кивнула.
— И он оказался несговорчивым?
Она снова кивнула.
— Я больше не могу, Люсинда. Просто не могу.
— Не доводи себя до сумасшествия. Я считаю, что ты поступаешь правильно. Уверена, что Маркус отнесется к этому с пониманием. В конце концов, он» светский человек «.
— Принято считать, что женщины не должны иметь любовников.
— Ну, не всегда все складывается так, как принято.
— Похоже, ты считаешь, что это очень просто.
— Конечно, не считаю. Но я уверена, что все образуется. Если ты не расскажешь все Маркусу, то будешь пребывать из-за Карла в вечной тревоге.
Если мужу станет известна правда, ты будешь знать, что самое страшное уже позади.
— Я выберу подходящий момент.
— Это вполне разумно.
— Я все время думаю об этом. Я собираюсь заявить Карлу, что не могу сделать то, что он хочет.
— Чего же он хочет?
— Карл… он все еще любит меня. Он не хочет отказываться от меня. Из-за него будут неприятности, Люсинда.
— Я уверена, что ты должна сказать Маркусу.
Тогда ты отделаешься от Карла. Дай ему понять, что тебя не трогает его шантаж, ведь это шантаж, правда? Маркус поставит Карла на место.
— Мне нелегко сделать это признание, но я должна. Кто бы мог подумать, что наши с Карлом отношения породят… все это?
— Бедная Аннабелинда! Но ты, наконец, поступаешь правильно. Маркус все поймет…
— Ты так думаешь?
— Должен, — сказала я твердо, — Пойдем посмотрим на Эдварда.
— Я не в состоянии.
— Тебе это пойдет на пользу. Андрэ всегда рада тебе. Она считает тебя такой привлекательной, а твою жизнь такой интересной.
— Хорошо, я думаю, что смогу пойти.
— Конечно, сможешь.
Я повела ее наверх в детскую. Эдвард, сидя на полу, разглядывал картинки. Андрэ шила.
Эдвард поднял голову и сказал:
— Привет!
Андрэ отложила в сторону шитье и сказала:
— Доброе утро, миссис Мерривэл.
— Доброе утро, — ответила Аннабелинда, садясь.
— Сегодня вам лучше, миссис Мерривэл? — спросила Андрэ.
— Да, спасибо. Немного лучше.
— Я так рада!
— Вы не надели свою смешную шляпку, — заметил Эдвард, не отрываясь от своего занятия.
— Ты не одобряешь эту шляпку? — спросила Аннабелинда.
Я видела, как губы Эдварда шевелились, произнося слово» одобряешь «, новое для него. Он воспользуется им вскоре, если решит, что оно ему нравится. Это слово будет встречаться в его разговорах все ближайшие дни.
На столе лежала газета. Андрэ взглянула на нее.
— Журналисты продолжают писать о взрыве в Фолкстоуне, — промолвила она.
— Интересно, кто это сделал? — сказала я. — Все это кажется совершенно бессмысленным. Как тот взрыв в Милтон Прайори.
— Разве это не было связано с утечкой газа? — спросила Андрэ.
— Да, действительно, тогда что-то об этом говорили.
— Наверное, здесь произошло то же самое, — предположила Андрэ.
— Я рада, что никто не пострадал, — вставила Аннабелинда. — Меня это очень радует.
Я подумала, что она изменилась. Аннабелинда говорила так, словно ее это в самом деле трогало.
Еще совсем недавно у нее бы и мысли об этом не возникло.
— Кстати, — сказала Андрэ, — вы уже осмотрели тот дом, который вас заинтересовал?
— О, я забыла. Ведь ради этого я и пришла.
— Тот дом, что на площади Беконсдэйл? — спросила я.
— Да, разумеется. Его описание разожгло мое воображение.
— Я забыла тебе сказать. Я мельком его видела.
— В самом деле?
— Только снаружи. По крайней мере, я думаю, что речь шла об этом доме. На площади только один пустующий особняк.
— Значит, ты специально пошла туда?
— Я случайно попала на проезд Беконсдэйл, решила, что площадь поблизости, и произвела небольшую разведку. Я прошла по подъездной аллее и заглянула в окна. Если это тот дом, который я видела, то он наверняка тебе подойдет.
— Я собираюсь осмотреть его завтра, хочу, чтобы и ты пошла со мной, Люсинда.
— Я с удовольствием бы оглядела весь дом.
— Если ты точно знаешь, где он находится, то давай встретимся в половине третьего. Там будет агент, который впустит нас внутрь.
— Я приду, — сказала я. — Должна сказать, что нахожу это в высшей степени увлекательным.
На следующий день я пришла на площадь Беконсдэйл в пятнадцать минут третьего. Это, по моему мнению, оставляло мне достаточно времени, чтобы дойти до дома к половине третьего. Я считала, что Аннабелинда, вопреки своей привычке опаздывать, придет вовремя. Ведь она была полна энтузиазма, даже несмотря на то, что ее мысли занимал Карл Циммерман.
Я оказалась у особняка примерно за минуту до половины третьего. Никакого агента, который должен был встречать нас, я не увидела.
Я прошла по аллее и остановилась у двери.
Было очень тихо. Меня удивило, что Аннабелинды все еще нет. Я прошлась обратно к воротам, и в это время появился какой-то мужчина, одетый в черное пальто и брюки в полоску, и, поскольку он нес портфель, я догадалась, что это жилищный агент.
— Добрый день, — сказал он. — Я на несколько минут опоздал… такое движение. Пойдемте внутрь, миссис Мерривэл?
— Я не миссис Мерривэл, — ответила я, — Я ее подруга. Она хотела, чтобы я посмотрела дом вместе с ней.
— О, разумеется. Вы не представились…
— Мисс Гринхэм, — сказала я, и мы обменялись рукопожатием.
— Моя фамилия Партингтон, Джон Партингтон из фирмы» Партингтон и Пайк «. Что же, я испытываю некоторое облегчение оттого, что миссис Мерривэл немного задерживается. Ненавижу заставлять клиентов ждать.
— Меня саму удивляет ее опоздание. Ей так не терпелось увидеть этот дом.
— Уверен, что он ей понравится, — продолжал Джон Партингтон. — В нем действительно есть нечто особенное.
— Да, по лондонским стандартам, довольно большой сад.
— Конечно, это и в самом деле деревенский особняк в центре города.
— Я вся горю желанием осмотреть его.
Жилищный агент с беспокойством посмотрел на аллею. Аннабелинды не было видно.
— Она должна скоро подойти, — промолвила я.
— О, я уверен в этом.
Прошло несколько минут, но Аннабелинда не появилась. Мистер Партингтон начал тревожиться, и я тоже. Было без двадцати три.
— Почему бы нам не зайти в дом? — сказала я.
Несколько секунд Джон Партингтон раздумывал, а потом сказал:
— Да, и в самом деле. Если что-то помешало приходу вашей подруги, вы сможете высказать ей свое неудовольствие позже. Но я не сомневаюсь, что она скоро появится здесь.
Он в последний раз оглянулся, отпер дверь и посторонился, пропуская меня вперед.
Я вошла в холл. Он был просторным, а ведущая из него величественная лестница, без сомнения, обрадовала бы Аннабелинду.
Я прошла через холл, и звук моих шагов гулко отдавался на деревянном полу.
— Весьма впечатляет! — сказала я. — Куда ведут эти двери?
— Ну, одна, наверное, на кухню, а вторая — в одну из жилых комнат.
Я открыла дверь. Я не была готова к тому, что предстало перед моими глазами. Аннабелинда неподвижно лежала на полу, и что-то в ее позе наполнило меня все возрастающим ужасом.
Несколько секунд я стояла, окаменев, уставившись на тело. Потом я услышала свой задыхающийся голос:
— Мистер Партингтон…
— Что, мисс Гринхэм?
Он вошел и встал как вкопанный рядом со мной.
— Господи, — произнес он, — ее задушили.
Я опустилась на колени около подруги.
— Аннабелинда! — сказала я. Я продолжала снова и снова повторять ее имя.
Она лежала без движения. На ее лице, белом и безжизненном, застыло выражение изумления и ужаса.
— Аннабелинда! — рыдала я. — Что произошло?