— Не нуди, — отмахнулась подруга и, притянув в себе кружку с какао пошла в ожидаемое наступление.
— Лучше рассказывай. Как у тебя прошло?
Пока дети были заняты конфетами, я вкратце, полушепотом пересказала вчерашний вечер, опустив историю с цветами.
— Ну, ты сильна мать, — восхищенно протянула Ксюха. — Хоть бы в щечку поцеловала. Он вон как для тебя расстарался.
— Чего толку от его стараний. Как узнает про мои «обстоятельства» сбежит, только пятки сверкать будут.
Шатенка прищурила свои нереальные черные глазищи и, не переставая жевать бутерброд с колбасой, выдала:
— А я, смотрю, он тебе понравился. То-то у тебя глазки заблестели.
Я поперхнулась, и какао чуть носом не пошло.
— Сдурела что ли? — возмущенно прошипела я, отдышавшись. — Мне? Это упакованное в дорогой костюм хамло?
Ксюша изогнула правую бровь, и я тут же сникла, признаваясь:
— Ладно… понравился.
— Ну, наконец-то! И? Когда вы теперь снова встретитесь?
— Наверное, на следующей неделе.
— Чего? — выпучила глаза подруга. — Ты бы еще через месяц собралась. Надо его брать пока он тепленький.
Я не выдержала и расхохоталась. Да того у нее был возмущенный вид.
— Чего ты ржешь, как лошадь. А если он твоя судьба?
— У меня уже была одна судьба — Егор ее звали. Не по мне оно.
— Дура ты, Зая. Мужик к тебе со всей душой, а ты…
А я не хотела конфликтов в семье, очередного разочарования в жизни и разбитого сердца. Наелась уже. Самое правильное в моей ситуации было сходить на обещанное второе свидание и вежливо отправить господина Лося на все четыре стороны. В принципе можно было послать его уже сегодня. Наталья Георгиевна позвонила и отчиталась, что можно в понедельник нести документы. Но обещания данные главе района нужно выполнять. Мне тут еще жить и работать. Мало ли. Может он злопамятный.
Пока я лепила ватрушки, под плотоядным взглядом подруги, она, лениво накручивая каштановый локон на палец, как бы невзначай поинтересовалась:
— Кстати о мужиках. Я тут на лестничной площадке с соседом твоим столкнулась. Как он тебе?
— С высоким и тощим?
— Не. С качком татуированным.
— А-а-а, — поняла я и тут же нахмурилась. — Не твой вариант.
— Почему это? — чуть обиженно поджала губки Ксюша.
— Нелюдимый. Грубый. Одинокий. Вы с ни разные полюса. Я даже с девушкой его ни разу не видела.
— Ага! — по-своему поняла она. — Значит свободный! Это я удачно его приметила.
Я так и застыла с противнем в руках.
— Ксень, он тебя прибьет после двух минут общения. У тебя же рот в принципе не закрывается.
— Не правда, — возразила девушка. — Я молчу, когда ем.
Я покачала головой и вздрогнула вибрации телефона в кармане домашнего платья. Глянула на экран и обмерла — Лось собственной персоной.
Перевела испуганный взгляд на подругу и, шумно сглотнув, поднесла трубку к уху.
— Ало.
— Привет, Ален, — послышался чересчур жизнерадостный голос Луганского. — Не занята?
— Н-не-ет, — спотыкаясь на каждой букве, ответила я и присела на стул, ощущая, как неожиданно ослабли коленки.
— Отлично, — обрадовался и без того довольный мужчина, Значит у тебя найдется пара минут, чтобы увидится со мной. Я у твоего дома стою.
— А? — с испугу туплю я.
— Просто выйди из подъезда на минутку.
— Хорошо. Сейчас, — мямлю и нажимаю отбой, переводя глаза на Ксюху, которая, не переставая жевать, с жадным интересом глядит на меня.
— Ну? — нетерпеливо подгоняет она.
Я вскакиваю со стула и оборачиваюсь к окну. И правда у подъезда стоит черный «БМВ» Луганского, а сам хозяин привычно стоит рядом с зажатой в пальцах сигаретой.
— Это он? — подруга стоит рядом и вытягивает шею, чтобы получше рассмотреть Лося. — А он ничего так. Староват на мой вкус, но тачка у него что надо.
— Ксюша! — возмущаюсь я.
— Что Ксюша?! — елейно отзывается она и подталкивает меня к ванной. — Иди уже переоденься, причешись и дуй к нему.
— Но дети!
— Ничего с ними не случится. Иди я сказала! — почти рычит подруга и грозно хмурит тонкие бровки.
Тут-то я понимаю, что толком не причесана, не накрашена, щеголяю по дому в растянутой, заляпанной футболке и видавших лучшую жизнь лосинах. Сейчас, вот такая домашняя, я едва ли напоминаю вчерашнюю девушку из сладких мужских фантазий. Скорее замученную жизнью домохозяйку.
Проскользнула подлая мысль забить на все и предстать перед Васей в таком неприглядном виде, но ноги сами ведут к шкафу, а руки достают новый домашний костюм, состоящий из красивой белой футболки и коротких желтых шорт, которые скрывают полноту бедер, зато выгодно подчеркивают длину ног.
Это неискоренимое чисто женское желание быть красивой и привлекательной даже для того мужчины, с которым у тебя ничего не может быть.
Чтобы потом вспоминал и мучился от осознания, что вот это все богатство могло быть в его личном пользовании.
Все же мы женщины нерациональный народ.
Усмехнувшись собственным мыслям молнией бегу в ванную, где переодеваюсь, не забывая расчесать и заплести волосы в красивую косу.
Косметика?
Да ну ее.
Для домашнего вида я и так слишком хороша.
Подмигиваю своему отражению в зеркале и тихо, чтобы дети не услышали, благо те еще заняты мешком с конфетами, крадусь к двери.
Луганский ждет у подъезда.
На этот раз, слава богу, без цветов.
— Привет, — смущенно здороваюсь я, ловя его восхищенный взгляд.
Мужчина, несмотря на выходной день в костюме, но без галстука. Вид у него взъерошенный, немного уставший, а глаза блестят с каким-то необъяснимым азартом.
— Отлично выглядишь, — замечает он и жестом приглашает в машину. — Давай там поговорим. На улице как-то неудобно.
Это такой тонкий намек, что он бы не прочь зайти в гости?
Вскарабкиваюсь на переднее сиденье, я в ожидании смотрю на мужчину, а он чуть ведет носом и тихо говорит:
— Вкусно пахнет. Ваниль? — и взгляд такой голодны преголодный.
— Я ватрушки пеку.
— М-м-м, обожаю сладкое, — мурлычет он и, подавшись вперед, опирается своей наглой конечностью о сиденье прямо возле моего бедра.
Пытаюсь чуть отклониться. Так некуда. А мне казалось, что «БМВ» просторная машина.
— Угостишь ватрушками? — мурлычет он, и я понимаю, что попадаю под слияние его гипнотического взгляда.
Сердце начинает биться где-то в районе горла, и я судорожно стискиваю край футболки, чтобы не податься мужчине на встречу и не поцеловать его первой.
— Ты хотел поговорить? — интересуюсь, с трудом проглотив вязкую слюну.
— Скорее увидеть тебя, Заинька. Соскучился.
Видимо он ожидал услышать в ответ, что я тоже соскучилась, но я молчу, как партизанка, только тихо соплю, всем силами стараясь унять бешеный ритм пульса.
— Зай, посмотри на меня.
Послушно смотрю в глаза.
— Скажи, я тебе хоть немного нравлюсь?
Вопрос ставит меня в тупик и, тем не менее, я честно отвечаю:
— Нравишься.
— Именно поэтому ты выкинула лилии в окно? Или есть что-то, чего я не знаю?
Вот ведь черт! Как он мог увидеть?
— Аллергия, — нашлась я. — На лилии. Постеснялась сказать тебе в ресторане.
Луганский чуть прищурил глаза, внимательно рассматривая меня, чуть тронул пальцем выбившийся из косы локон, и почему-то, расплывшись в улыбке, протянул:
— Зайчишка-врунишка, — и неожиданно нежно чмокнул в кончик носа.
Лицо обдало теплом чужого дыхания. От мужчины пахло сигаретами, терпкой туалетной водой и немного спиртным. И я не знаю почему, но мне это жутко понравилось. Я, наверное, чокнулась в тот момент, если сама подалась навстречу, охваченная сладким предвкушением.
Мы замерли на мгновение, практически касаясь друг друга губами, а потом Луганский осторожно поцеловал меня, пробуя на вкус, приноравливаясь, ожидая ответной реакции.
И она последовала.
Я ответила на его невысказанный вопрос губами и руками, которыми несмело притронулась к тонкой ткани рубашки, ощущая как часто бьется его сердце, вторя моему.
— Останови меня, — хрипло шепчет он в перерывах между сумасшедшими поцелуями.