Джоан Вулф - Обман

Миссис Ноукс подняла крышку стоящего на плите металлического чайника и тщательно изучила его содержимое. Принюхавшись, она удовлетворенно кивнула и снова повернулась ко мне.

— Я тысячу раз вам говорила, миледи, что следует пригласить сюда вашу кузину. Пусть бы она пожила с вами в Лэмбурн-Мэнор. Нельзя, чтобы молодая леди все время была одна.

— Ну вот, вы опять за свое, миссис Ноукс, — сказала я, дуя на очередную ложку супа. — Я была бы очень рада, если бы моя кузина жила со мной, но я не хочу злоупотреблять гостеприимством лорда Грейстоуна. И кроме того, — я бросила на милых стариков ласковый взгляд, — я здесь вовсе не одна. У меня есть вы.

Супруги не обратили никакого внимания на мой комплимент. Они не считали себя подходящей компанией, поскольку были слугами.

— Лорд Грейстоун вовсе не возражал бы против приезда вашей кузины, — заметил мистер Ноукс.

— Вы не можете этого знать, — возразила я.

— Кроме того, он не имел бы ничего против, если бы вы потратили немного денег и купили себе теплое пальто, — упрямо гнул свое старик.

Я протестующе замотала головой:

— Нет, я не буду тратить деньги милорда. Я живу в его доме и ем его хлеб. Довольно и этого.

Старики уставились на меня, причем на лицах их застыло выражение безнадежности. Должна заметить, что, если они обращались со мной как с ребенком, то я относилась к ним скорее как к добрым бабушке и дедушке.

— Не беспокойтесь обо мне, — сказала я. — Меня вполне устраивает мое положение.

— Но это же не дело, — пробормотала миссис Ноукс и с грохотом поставила чайник обратно на плиту. — Со стороны милорда было нехорошо привезти вас сюда и оставить здесь одну, словно вас и на свете нет.

— Я уверена, что ему очень хотелось, чтобы меня и на свете не было, — честно признала я. — И я не могу его за это винить.

Я рассказала обоим старикам историю своего замужества, так что им было известно, почему Грейстоун так бесцеремонно бросил меня в полном одиночестве в Лэмбурн-Мэнор. Как ни странно, они по какой-то причине приняли мою сторону, хотя я все время объясняла им, что отнюдь не являюсь главной пострадавшей в этой истории.

Разумеется, старики прониклись ко мне симпатией не сразу. Они всегда считали лорда Грейстоуна чуть ли не святым, и, когда я рассказала им, как мой дядя вынудил его на мне жениться, они первое время относились ко мне весьма прохладно. Так продолжалось примерно с месяц. Я прекрасно понимала их чувства и делала все возможное, чтобы доставлять как можно меньше хлопот. Перемена произошла, когда я заболела.

Как-то раз я отправилась в деревню и на обратном пути вдруг почувствовала себя неважно. Деревня находилась в трех милях от Лэмбурн-Мэнор, и, когда я вернулась обратно в поместье, у меня так дрожали и подгибались ноги, что казалось, я вот-вот упаду и не смогу встать.

Миссис Ноукс встретила меня на пороге.

— Миледи! — воскликнула она. — Где вы были? Мы искали вас по всему имению!

— Я ходила в деревню, — ответила я, с трудом различая миссис Ноукс за пеленой застилавшего глаза тумана.

— Ходила? — ужаснулась она. — Но почему вы отправились пешком? Ведь Уилли мог отвезти вас.

— Я не хотела никого беспокоить, — сказала я и упала в обморок прямо у ее ног.

Миссис Ноукс послала за доктором, а потом просидела около меня всю ночь, периодически заставляя глотать отвратительного вкуса лекарство. Я была в таком состоянии, что пару раз в бреду принимала ее за свою мать. К тому времени, когда я выздоровела, мы с миссис Ноукс уже подружились.

Изменение в ее отношении ко мне меня не слишком удивило. Я часто замечала, что люди очень привязываются к тем, кого они выхаживают во время болезни. Более того, я неоднократно испытывала это сама по отношению к лошадям, о которых заботилась, когда они недомогали.

Покончив с супом, я отрезала себе кусок сыра.

— А что у нас сегодня на обед? — поинтересовалась я, с удовольствием принюхиваясь к запаху, исходившему от самой большой кастрюли.

— Тушеная баранина. Одно из ваших любимых блюд, миледи.

Довольно хмыкнув, я проглотила кусок сыра и отрезала себе еще.

— Вы превосходная кулинарка, миссис Ноукс.

— Вряд ли вы можете оценить мое кулинарное мастерство по достоинству, миледи, — неодобрительно промолвила пожилая женщина. — Судя по тому, что вы мне про себя рассказываете, вы всю жизнь ели всякую дрянь в гостиницах.

— Это не всегда была дрянь, — возразила я.

Миссис Ноукс снова озабоченно закудахтала. Что бы я ни говорила, ее невозможно было убедить в том, что образ жизни, который я вела под опекой моего отца, вовсе не был таким уж ужасным и разрушительным для моего здоровья. Бросив очередной взгляд на стоящие на плите кастрюли, миссис Ноукс подошла к столу и уселась на свой любимый стул. Я подождала, пока она издаст облегченный вздох, всегда вырывавшийся из ее груди, когда ноги хотя бы на время избавлялись от веса тучного тела. Услышав его и на этот раз, я с трудом подавила улыбку.

— Завтра приедет мистер Кроуфорд, — сказала после небольшой паузы миссис Ноукс.

— Ну что же, это хорошо, — ответила я.

Мистер Кроуфорд был поверенным графа Грейстоунского. Он вел финансовые дела его поместий. До этого он дважды бывал в Лэмбурне уже при мне, проверяя, все ли в порядке. Мне он казался очень приятным человеком.

— Я накрою стол к обеду в столовой, — многозначительно сказала миссис Ноукс.

Я знала, на что она при этом намекала.

— Не беспокойтесь, миссис Ноукс, я не скажу ему, что обычно ем на кухне. Обещаю.

Пожилая горничная кивнула, поджав губы. Тот факт, что я принимала пищу на кухне вместе с ней и с мистером Ноуксом, ужасно ее беспокоил. С одной стороны, она понимала, что мне может быть скучно обедать в столовой в полном одиночестве, однако в то же время сама мысль о том, что графиня Грейстоунская питается на кухне с прислугой, не давала ей покоя. Мне казалось, что дело не стоит выеденного яйца и что она зря беспокоится, но, однако же, я должна была признать, что понятия не имею о том, что такое быть графиней и как ей, то есть мне, следует себя вести.

Я никогда не рассказывала миссис Ноукс, что на конюшне частенько играю в карты с Уилли и Джорджем, поскольку она пришла бы в ужас, если бы об этом узнала.

— К приезду мистера Кроуфорда я надену мое голубое платье и изо всех сил буду стараться вести себя так, словно я настоящая леди, — заверила я миссис Ноукс.

— Вы и есть леди, — с нажимом сказала экономка.

Я подарила ей одну из моих самых обаятельных улыбок.

— Вы необъективны, потому что хорошо ко мне относитесь, — сказала я и встала из-за стола. — Спасибо за суп и за сыр.

Пройдя в библиотеку, я взяла письмо, которое мистер Ноукс оставил на каминной полке, рядом с часами, и прочла его, стоя у огня. После этого я снова медленно сложила листок бумаги, борясь в душе с чувством обиды и разочарования.

Бедная Луиза, думала я. Ее капризные племянницы и племянники, за которыми ей приходилось присматривать, просто затерроризировали несчастную женщину, что было ясно видно из ее послания.

Новость, которую я почерпнула из письма, была, увы, не слишком радостной. «Я ничего не слышала о человеке по имени Пэдди О’Грэди, — писала Луиза. — Как ты просила, я написала экономке в имение Чарлвуд, и мне ответили, что человек с таким именем не разыскивал тебя и не наводил о тебе справки и там, Кейт».

Закусив губу от досады, я стала смотреть на языки пламени. Я большую часть зимы раздумывала о том, как погиб мой отец, и мне очень нужно было поговорить с Пэдди.

Поразмыслив немного, я решила, что мне придется самой найти способ разыскать старого конюха.

На следующее утро я отправилась на конюшню раньше обычного, а вернувшись оттуда, надела голубое платье и стала ждать приезда мистера Кроуфорда.

Пожалуй, мне следует пояснить, что мой гардероб был еще одной причиной разногласий с мистером и миссис Ноукс. После нашей с Адрианом «свадьбы» кузина Луиза прислала всю мою одежду в Лэмбурн, однако я отправила обратно все то, за что заплатил мой дядя, поскольку скорее готова была ходить в отрепьях, чем носить вещи, купленные им.

Послушав ворчание четы Ноуксов, можно было подумать, что я в самом деле хожу в каком-то рванье. Однако это было не так. Моя одежда была в прекрасном состоянии. Возможно, платья мои не были модными, но они вовсе не выглядели как рваное тряпье. Одно из них, голубое, было особенно красивым. Отец купил мне его к моему восемнадцатилетию, и оно обошлось ему в сумму, составляющую половину денег, полученных за только что проданную молодую хорошую кобылку.