– Вот хамы! – Лена бросила пустой поднос на металлическую стойку. – «Вы не наша девушка. Позовите нам нашу девушку. Только из ее рук мы готовы съесть ваше подобие сациви…» Ты слышал, Вартанчик? «Подобие сациви»!
– Чего злишься, слушай? Узнай моя мама, как и из чего я делаю это божественное блюдо, прибила бы. Точно!
– Вартанчик, у меня правда улыбка крокодила?
– Вах! Леночка, кто так нехорошо сказал?
– Сергей Беспалов.
– Слушай, кто такой? Что себе позволяет?!
Лена потерянно махнула рукой.
– Значит, правда. Чего уставился? Лобио[8] я полчаса жду!
Заказы шли нескончаемой чередой, наплыв посетителей не ослабевал. Только успевай крутиться.
– Девушка, вы еще усните! Ходите, как черепаха.
– Я слушаю. Что закажете?
– Ничего себе! А где добрый вечер? Где дежурная улыбка? Девочки, у меня даже аппетит пропал.
Жеманные особы лет пятнадцати мнили себя завсегдатаями дорогих ресторанов.
– Что у вас можно съесть и не отравиться?
– Сегодня повару особенно удаются паровые котлеты, – сдержанно ответила Таисия.
– Вы серьезно? Я такую дрянь не ем.
– Что будете заказывать?
Девушки коротко посовещались, наконец та, которая сравнила Таисию с черепахой, захлопнув меню, произнесла:
– Жареную картошку – одну порцию, овощной салат.
– Остальные что будут заказывать?
– Девушка, вы реально тупая. Это на всех. Мы боремся с лишним весом.
– Официантка! Подойдите сюда. Подойдите, подойдите!
– Слушаю вас.
– По-вашему, это съедобно?
Пожилой мужчина сердито смотрел на Таю.
Отбивная в его тарелке была надрезана в нескольких местах.
– Здесь же одни жилы. Это невозможно не то что есть, даже разрезать невозможно! Я не буду за это платить.
– Одну минуту. Я поговорю с поваром. Все сейчас уладим.
– Не надо. Рассчитайте меня. Я ел ваш мерзкий салат и пил кофе. За них я заплачу. В коем-то веке решил скоротать вечерок среди людей. Сегодня сорок дней как супругу похоронил. Чувствовал, один в четырех стенах не смогу. Я предполагал, что будет невкусно. Но что настолько!
– За отбивную мне платить прикажете?
– Мне безразлично.
– Возможно, отбивная действительно гадость. Но знаете, уважаемый, если я за всех платить буду, мне и получать нечего будет. В конце концов, я не виновата, что корова чрезмерно увлекалась спортом.
– Так! Зовите менеджера. Нахалка! Саркастичная нахалка! «Поколение пепси», черт бы вас подрал!
– Сию минуту.
С независимым видом Жора Ростов предстал перед готовым взорваться посетителем. Кротко выслушав суть конфликта, он жестко произнес:
– Официантке объявим строгий выговор. Повара лишим премии. С вами сложнее. Мы не можем позволить себе, чтобы посетители уходили от нас голодными. Я предлагаю уладить недоразумение: закусочная предлагает вам свое фирменное блюдо. Разумеется, бесплатно.
Эта была стандартная схема. Оставшиеся за день объедки, например, кусочки отбивных, тушеных говяжьих языков, срезав надкусанные места, раскладывали на тарелке, накрывали гарниром из также оставшихся недоеденными овощей, засыпали сыром, ставили в микроволновку и подавали горячими.
– Сэкономим на вывозе пищевых отходов и репутацию заведения поддержим, – резюмировал в таких случаях Жора Ростов.
Удивительно, но почти всегда люди оставались довольны «халявой» и даже давали чаевые. Только сегодня все было не так.
– Не надо мне вашего бесплатного блюда! Не ходил я сюда и больше сто лет не пойду. Дайте счет за салат и кофе! – орал настырный дед.
– Не откажите в любезности, пройдите в мой кабинет, напишите письменную жалобу, счет принесут туда, – услужливо предложил Ростов.
– С удовольствием!
– Девушка! Девушка, вы совсем забыли про нас…
Сергей Беспалов смотрел на Таисию с пьяной улыбкой совершенно счастливого человека.
– Слушаю вас.
– Принесите нам минералочки.
– Какой именно?
– Нам уже все равно.
– Минуточку.
Тая направилась к бару.
– Мишань, дай минералочку, – попросила она бармена.
– Для тебя что угодно.
– Слушай, ты работаешь здесь давно. Скажи, что после жалоб бывает? По карману бьют?
Бармен поставил на стойку бутылку воды.
– По карману не знаю, а по морде бьют.
– Как…
– Да не тебя, дурочка! Ты думаешь, Жорик мужика жалобу писать повел? Ха! Он его сейчас на заднем дворе отоварит, кошель почистит, и дело с концом. Жорик не любит, когда взбухают.
– Будь другом, отнеси минералку за второй столик. Побыстрее!
Как она бежала по заваленному коробками, заставленному пустыми ящиками коридору, Таисия не запомнила. В память врезалось окровавленное лицо, по-детски беспомощный взгляд, обмякшее, сползающее по стеночке в грязь тело.
– Жора, прекрати! Ногами не бей! Перестань, ты убьешь его! Оставь его! Пойдем! Пойдем, говорю! Успокойся! Пойдем!
Она с трудом оттащила Ростова.
– Тварь! Хрыпняк нафталиновый! Убью, еще увижу!
– Идем, Жорик. Хватит. Идем. Я тебе сейчас кофе сварю, со сливками и корицей, как ты любишь. Идем.
– Голова… – Ростов пошатнулся, присел, обхватив руками голову. – Больно… Виски давит… Сука старая. Прикончу…
– Тебе нельзя нервничать. Пойдем потихонечку. Вартанчик нам пирог испек. Пойдем есть пирог. Ты же голодный. Пирог вкусный, твой любимый. Пойдем, Жорочка. Там и кухня, и зал без твоего присмотра. Пойдем, милый, ты нам нужен. Мы же за тобой, как за каменной стеной…
Так, с уговорами, Таисия увела Ростова назад, в закусочную, усадила на кухне.
– Вартан, пирог давай и кофе. В кофе, как обычно, фенозепам растолки. Опять его понесло. Сейчас озвереет. Только быстро, быстро давай! – шептала она на ухо повару.
– Вах, вах! Все сделаю. Иди в зал.
Но в зал Тая не пошла. Бегом она вернулась туда, где остался пожилой избитый Ростовым мужчина. В грязном, заваленном тарой внутреннем дворе закусочной было темно и страшно. Глаза не сразу привыкли к темноте.
– Эй! Вы живы? Уважаемый, вставайте. Вы живы?
Мужчина пробормотал что-то бессвязное.
– Ну, слава богу! Живой. Вам уходить надо. Пойдемте, я помогу вам сесть в автобус. Здесь, за углом, остановка. Вставайте же! – она тряхнула мужчину за грудки. – Вам нельзя здесь. Если он вернется, он просто убьет вас. У него после Чечни с нервами беда. Вставайте же!
– Из-за тебя все… – едва слышно произнес мужчина. – Ты виновата… Подлая… Подлая тварюшка!
Тая воровато обернулась к служебному входу.
– Да вставайте же, наконец! Вам бы в живых остаться, потом виноватых искать будете…
Зал был почти пуст. Закусочная закрывалась.
– А все-таки вы совсем забыли про нас… – Сергей Беспалов, слегка покачиваясь, поднялся, протянул Таисии оплаченный счет и двести рублей чаевых. – Все, что осталось, – извиняясь, улыбнулся он. – Жаль расставаться. Жук, встаем! Буди Лёху. Работенка у вас, весь вечер туда-сюда, туда-сюда… На ногах…Устали?
– Устала. Мы будем рады видеть вас снова. До свидания.
– Мы придем. Я уверен, теперь мы будем здесь часто бывать. Простите, если наши пьяные лица… – он театрально прижал руку к сердцу. – Учтем. Исправим. До свидания…
На пороге Беспалов остановился, обернулся.
– И все-таки… Все-таки… – он лукаво прищурил левый глаз. – Все-таки вы слишком хороши для этого заведения.
Тиканье будильника действовало на нервы. Будильник был старый, потрепанный долгой жизнью и меняющимися хозяевами. Будильник старался. Его надрывное «тик-тик, тик-тик, тик-тик» мешало спать, мешало думать.
Таисия отчаянно вздохнула, перевернулась на другой бок и сунула голову под подушку.
– «Живет моя отрада в высоком терему. А в терем тот высокий нет хода никому… А в терем тот высокий нет хода никому!» – пьяно горлопанил сосед за стенкой.
– Не то! Ну не то, Сеня! «На горе колхоз, под горой совхоз, а мне миленький да задавал вопрос…» – тоненьким голоском повела соседка.
– Куда ты лезешь, дура?! Молчи в тряпочку. Замотайся в оттоптанные медведями ухи! Как была лимита, лимитой и осталась! Все про колхоз свой: «Ля-ля… Ля-ля…»
– Какая я тебе лимита? Осел! Кто тебе квартиру заработал?
– А кто пропил?! Теперь в этом змеенятнике. Жди, когда попросят! Дурой была, дурой осталась! «Я знаю, у красотки есть сторож у крыльца, никто не загородит дороги молодца!» – продолжал сосед.
– Чего ты орешь? Нажрался и орешь! Скотина!