Джулия Кеннер - Обнаженные тайны. Он знает про нее почти все… кроме самого главного

Я отстраняюсь и держусь за перила.

– Мне не нравится, когда ко мне относятся как к собачке, которой приказывают сидеть.

– Ты считаешь, что именно так и происходит?

– Я… – Да, мне не нравится, когда мне приказывают, но с другой стороны, Старк – не моя родная мать, поэтому, возможно, я с ним слишком строга. – Нет, – продолжаю я. – Не знаю. Черт возьми, Дэмиен, все это выглядело непрофессионально. Он моментально все понял.

– Кто он? Карл? Интересно, что твой босс понял? Лично я ему ничего не говорил. – Он смотрит на меня своими разноцветными глазами, одним янтарным, а другим черным, как ночь. – Ты сама ему обо всем рассказала?

– Конечно же, нет. Он и сам мог понять, что между нами что-то есть.

– Между нами что-то есть? Рад это слышать.

– Что-то было, – поправляю себя я. – Между нами что-то было.

Он не отвечает. Я знаю, что молчание – золото, но не могу молчать вечно. Я откашливаюсь.

– Да, было весело… – но замолкаю, потому что он начинает громко смеяться.

– Весело?

Я чувствую, что мои щеки снова краснеют, и мне это не нравится.

– Да, – отвечаю я, – именно весело. Даже очень весело. Наверное, я еще неоднократно буду вспоминать те минуты, лежа в кровати и трогая себя. – Я неотрывно смотрю на него, чтобы не пропустить реакцию на мои дерзкие слова. Веселое выражение на его лице моментально сменяется похотливым. Видимо, я позволила себе зайти слишком далеко. – Было весело, – продолжаю я, – но больше это не повторится.

– Ты в этом уверена? – спрашивает он и делает ко мне шаг. В этот момент звенит звонок, и лифт останавливается.

– Уверена, – говорю я. Жду, когда он ко мне прикоснется, но этого не происходит, и я остаюсь разочарованной. Дэмиен нажимает кнопки на панели управления, и перед нами открываются двери его личных апартаментов.

Он берет меня за руку и вводит в квартиру. Здесь все обставлено так же красиво, как и в офисе по другую сторону стены. В коридоре стоит огромный низкий стеклянный столик и кожаный диван. Я представляю себе, что на этом диване сидят девушки, которых Старк вызвал на свидание. Представляю, как они поправляют обувь, прическу и проверяют свои телефоны. Все это мне неприятно.

На стене в коридоре висит огромная картина, на которой изображено цветущее поле. Цветы нарисованы в такой реалистичной манете, что кажется, будто можно шагнуть в картину и оказаться на этом покрытом цветами поле.

– Здесь очень красиво, – говорю я, – квартира говорит многое о хозяине.

– Правда?

– То, что он, например, любит цветы.

Старк улыбается:

– Он любит красоту.

Произнося эти слова, он внимательно рассматривает меня оценивающим взглядом. Несмотря на то что все это было сказано обычным тоном, по моей спине пробегают мурашки.

– Так ты покажешь мне то, что хотел? – спрашиваю я, стараясь говорить деловым тоном. – Потому что, если смотреть не на что, я бы поехала домой. Хочется все-таки отдохнуть в субботу.

– Не волнуйся, я точно найду, что показать, – утверждает он.

Я следую за ним в гостиную, обставленную современно и со вкусом. Одна из стен полностью стеклянная, и от вида на город захватывает дух. Дэмиен кивком предлагает мне сесть за стойку бара в углу. Стул расположен так близко к окну, что кажется, выпив пару напитков, можно выпасть наружу.

– Мне нравится твоя улыбка, – говорит Дэмиен и заходит за стойку бара. – О чем ты думаешь?

Я рассказываю ему про свои опасения выпасть наружу.

– Никогда об этом не думал, – признается он. – Обещаю, что ты никуда не упадешь и не улетишь. – Он ухмыляется: – Можем сделать это вместе, если хочешь.

Бог ты мой. Я начинаю ерзать на сиденье и думать о том, что лучше бы нам было остаться в коридоре.

– Вина? – спрашивает он.

– Я бы выпила бурбон, – признаюсь я.

– Хорошо.

– Мама учила меня, что воспитанные леди пьют вино или дамские коктейли. Но мой дедушка предпочитал крепкие напитки.

– Понятно, – говорит он, и у меня возникает чувство, что за этими фразами он услышал гораздо больше, чем я планировала сказать.

– Кажется, у меня есть то, что может тебя порадовать. – Он наклоняется под барную стойку, достает бутылку и ставит рядом с ней два стакана. Не спрашивая меня, он наливает на два пальца алкоголя в каждый. Я беру стакан из его рук и читаю название на этикетке бутылки.

– Glen Garioch?[6] – с удивлением спрашиваю я и делаю маленький глоток. Бурбон очень мягкий, с привкусом благородного дерева и цветов. Я закрываю глаза и делаю еще глоток. – А какой это год? – спрашиваю я.

– Тысяча девятьсот пятьдесят восьмой, – отвечает он спокойно. – Вкусный, правда?

– Тысяча девятьсот пятьдесят восьмой? Серьезно? – переспрашиваю я. Для моего дедушки такая бутылка была бы Святым Граалем. В тот год на рынок было выпущено всего триста пятьдесят бутылок этого виски, и я точно знаю, что сейчас каждая бутылка стоит 2600 долларов. И вот я спокойно сижу и пью такой шикарный виски субботним днем, и оркестр не играет туш, и никто даже не выпустил по этому поводу восторженный пресс-релиз.

– Ты знаешь этот бренд?

– Да, – отвечаю я. – Я знаю, что мы сейчас пьем жидкое золото.

– Я бы тебе ничего другого и не предложил.

Он берет свой стакан, выходит из-за барной стойки и подходит ко мне. Мы находимся на опасно близком расстоянии друг от друга. Я жду, когда он заговорит. А он просто смотрит на меня. Я начинаю чувствовать себя неловко.

– Что-то ты на меня засмотрелся, – говорю я наконец.

– Ты очень красивая.

Я смотрю в сторону. Это не совсем то, что я хотела услышать.

– Может быть, – отвечаю, – а может быть, и нет. Это вообще имеет значение?

– Иногда имеет, – говорит он, и я понимаю, что это самый честный ответ на мой вопрос. – Для меня это имеет значение.

– Почему?

– Потому что мне нравится на тебя смотреть. Мне нравится, как ты держишь плечи. Как ты ходишь, словно весь мир принадлежит тебе одной.

Я качаю головой:

– Мать заставляла меня носить на голове книгу и годами вбивала в меня правила этикета.

– Дело не только в этом. Мне нравится, как ты носишь одежду. Ты понимаешь, что важна ты, а не одежда. Ники, ты прекрасная, но не по стандартам глянцевых журналов и конкурсов красоты.

– Ты не думал, что все, что ты видишь, может оказаться обманом?

– Это не обман, – говорит он.

– Мистер Старк, может быть, вы не такой проницательный, как мне казалось, – говорю я и делаю глоток виски.

– Ерунда. Я просто гений. – Он ухмыляется, как мальчишка, и я не в состоянии сдержать улыбку. Внезапно он поворачивает подо мной стул так, что моя спина оказывается прижатой к барной стойке, и руками держит меня. Я в ловушке. – Ники, я достаточно проницательный для того, чтобы понять, что и ты меня хочешь. Это не огонь, это пожар. Это не химическая, а ядерная реакция.

Мое сердце начинает битья чаще, и я говорю:

– Ядерный взрыв убивает все вокруг.

– Ерунда, – твердо произносит он. Он стоит прямо напротив меня и продолжает: – Черт подери, Ники. Не надо со мной в игры играть. Не надо делать сложным то, что на самом деле очень просто.

– Да? – спрашиваю я. – Что все это значит? На свете нет ничего простого. Привлекаешь ли ты меня? Безусловно. Но ты меня даже не знаешь.

Я глубоко вздыхаю. Иногда мне кажется, что я сама себя не знаю. Мать годами вбивала мне в голову, что надо есть, что пить, с кем встречаться, когда спать и так далее. После такого воспитания я уже и не знаю, что от меня осталось.

Но я все время боролась, чтобы сохранить частичку себя, которая скрыта глубоко внутри.

– Ты меня совсем не знаешь, – в который раз повторяю я.

Он так внимательно и сосредоточенно смотрит мне в глаза, что я не выдерживаю и отвожу взгляд.

– Знаю.

Я собираюсь с духом, поднимаю голову, чтобы его видеть, и говорю:

– Мистер Старк, дальше мы этот сюжет не развиваем.

– Почему нет? – с заботой в голосе спрашивает он.

– Ты меня не сможешь переубедить, – говорю я. – Я работаю на человека, в идею которого ты вложишь деньги. Я уже и так много чего наделала лишнего. – Я глубоко втягиваю в себя воздух. – Я больше не хочу рисковать своей профессиональной репутацией.

– Ну, тогда переходи работать ко мне?

Он произносит эту фразу так быстро, будто подготовил ее заранее.