Николь Майклз - Обними меня крепче

Лиза не ответила, но спустилась к нему. Сегодня на ней были серые брючки до колен и большая, не по размеру, футболка, отчего она выглядела почти юной.

Дерек тут же вспомнил, что она и в самом деле очень молода – едва исполнилось тридцать. Они очень рано стали родителями и оказались вовлеченными в водоворот жизни, к которой ни она, ни он не были готовы.

Дерек сел на ступеньку и предложил ей последовать его примеру.

– В чем дело? Что-то случилось?

– Нет, но поговорить нам надо.

– Ты же знаешь, что у нас это не слишком хорошо получается, – проговорила она сухо.

– Да, но все же надо попытаться.

Несколько минут они сидели на ступеньке молча, сохраняя дистанцию, глядя прямо перед собой, потом Дерек заговорил:

– Лиза, я хочу извиниться перед тобой.

Он не видел, но почувствовал, как она напряглась, и принялась с преувеличенным вниманием рассматривать свои ногти. Не сомневаясь, что она внимательно слушает, он продолжил:

– Хочу сразу сказать, что о прошлом нисколько не жалею. У нас есть Таннер, а значит, не все было так уж плохо. Сожаления достойно другое: я не повел себя тогда иначе. Мне казалось, что, поженившись, мы поступаем правильно, потому что оба были напуганы, оказавшись в такой ситуации…

– …И подвергались давлению, – добавила она тихо.

– Да, давление, безусловно, было, но мне следовало позаботиться о нас обоих. О нашем сыне. И еще об одном человеке, очень важном для меня. А я не сумел.

Лиза не ответила. Дерек повернулся к ней, но не заметил никакой видимой реакции и продолжил:

– Ты права: я знал Линдси тогда. Мы стали встречаться после нашего разрыва, и я влюбился по уши. Люблю и сейчас. То, что мы поженились при таких обстоятельствах, было неправильно, несправедливо по отношению к тебе. Но я старался, Лиза. Видит бог, я старался.

Она смахнула с лица слезинку и отвернулась, не желая смотреть на него.

– Знаю. Я тоже старалась.

– Да, и это мне известно. Но между нами не было любви. Мне кажется, мы должны простить друг друга хотя бы теперь, иначе не сможем двигаться дальше.

Воцарилось молчание, нарушаемое лишь шепотом листьев, потревоженных легким ветерком, и тихими всхлипами женщины, сидевшей рядом на ступеньках. Он не собирался ее успокаивать, но из-за того, что она плакала, ему тоже стало грустно. Все происходившее между ними было неизмеримо печальным, но они смогут пройти через это, если постараются.

– Я хочу, чтобы мы оба были счастливы, Лиза. Ты уверена, что этот парень – Лейн, кажется? – за которого собираешься замуж, сделает тебя счастливой?

Лиза наконец выпрямилась и с шумом втянула воздух.

– Да. Думаю, что да. Иногда мне кажется, что я не знаю, какими должны быть настоящие здоровые отношения между мужчиной и женщиной и что полагается при этом чувствовать.

– Ты не можешь не знать, счастлива ли. Он заботится о тебе? Поддерживает? Щадит твои чувства? – Помедлив, Дерек все же решился задать самый главный для него вопрос: – А Таннера он любит?

Лиза кивнула и наконец посмотрела бывшему мужу в глаза.

– Да, они прекрасно ладят, даже когда Таннер говорит о тебе… а о тебе он говорит все время.

Дерек ухмыльнулся, а Лиза захихикала. Напряжение между ними сразу же спало.

– Я всегда буду самым крутым парнем в его жизни, и тебе это хорошо известно.

Она закатила глаза.

– Да уж.

Дерек никогда не думал, насколько трудно взрослому человеку войти в уже сформировавшуюся семью. Наверное, такая перспектива не может не пугать. Он не хотел, чтобы Линдси испытывала отрицательные эмоции. Она должна знать, что желанна, любима. Понизив голос, Дерек продолжил:

– Лиза, я очень хочу, чтобы ты была счастлива. Если с Лейном – здорово, а если нет – искренне желаю тебе встретить человека, который сделает тебя счастливой. Но ты должна уважать и мои чувства: я люблю Линдси и хочу, чтобы она всегда была и в моей жизни, и в жизни Таннера.

Она не ответила, и Дерек продолжил монолог:

– Я не могу постоянно жить в страхе, что ты запретишь мне встречи с сыном. Знай: я буду сражаться до последнего.

После бесконечно долгой паузы Лиза наконец устало кивнула.

– Можешь не бояться. Таннер тебя любит, ты ему нужен. Тебе это хотелось услышать?

Теперь кивнул Дерек.

– Да, именно это.

Лиза хлопнула ладонями по коленям.

– Значит, разговор окончен?

Дерек какое-то время молча смотрел на бывшую жену. Скорее всего, они никогда не станут друзьями, но он надеялся, что со временем станут хотя бы союзниками. Их сын не должен страдать, как и они сами.

– Могу только повторить: прости, если сделал тебя несчастной, и поверь: никогда этого не хотел.

Лиза поднялась и криво усмехнулась:

– Да знаю я, знаю.

И, быстро взбежав по лестнице, скрылась в доме.

В четверг утром Линдси с Иден на руках отправилась к почтовому ящику. Стоял прекрасный весенний день, ярко светило солнце, начали распускаться цветы. Она наклонилась, чтобы показать малышке ярко-красные тюльпаны, дать потрогать нежные лепестки.

– Красивый цветочек, правда?

Прежде чем она успела выпрямиться, пухлая ручонка схватила цветок и смяла.

– Ах ты боже мой! – воскликнула Линдси и воровато оглянулась, не стал ли кто-нибудь свидетелем этого преступления.

Мэл и Бретт всерьез занимались ландшафтным дизайном своей территории и с благоговением относились к каждому цветку. Разжав пальчики Иден, Линдси убедилась, что цветок безвозвратно погиб, и нахмурилась, но потом чмокнула малышку в щечку и сказала:

– Извини, цветочек. Мы не хотели.

Они подошли к почтовому ящику, и Линдси, вынув корреспонденцию, сразу отметила, что письмо, лежавшее сверху, адресовано ей, к тому же узнала почерк Дерека.

Посадив Иден на бедро, она вскрыла конверт, достала сложенный лист бумаги, развернула и ахнула, увидев две картинки-комиксы. На одной был изображен мужчина, стоявший перед старым домом, прислонившись к крыльцу. На ступеньках сидела девушка и смотрела на него снизу вверх. У нее были длинные каштановые волосы, большие глаза и пухлые красные губки. В «речевом облачке» мужчины были слова: «Привет, мы раньше не встречались? Меня зовут Дерек».

Линдси тут же заулыбалась: он изобразил дом Анны во всех деталях. «Речевое облачко» женщины на второй картинке было пустым, зато внизу имелась приписка: «Твое доверие для меня все. Я наконец поверил сам себе. Люблю тебя. Всегда любил и буду любить».

По щекам Линдси потекли слезы. Перевернув конверт, она увидела, что письмо отправлено из офиса.

Уехав от Дерека накануне, она особо не переживала. Да, было грустно, но она знала, что это не конец, а только пауза. Ей хотелось стать для Дерека всем, но он должен сам это понять и привести в порядок дела. Похоже, судя по записке, он уже сделал это. Она не лукавила, когда сказала, что доверяет ему, несмотря на все, через что им довелось пройти.

Она уже направилась к дому, когда из-за поворота вывернула машина и остановилась. Отец. Вздохнув, Линдси развернулась и пошла ему навстречу. Только сейчас, когда вышел из машины, она заметила, как сильно он похудел. Как она не обратила на это внимание раньше?

– Привет, Линдс.

– Здравствуй, отец.

Прошло уже довольно много времени, но ее гнев так и не прошел.

Исаак улыбнулся Иден и только потом посмотрел дочери в глаза.

– Я пришел, чтобы извиниться, Линдси. Ты даже не представляешь, как мне стыдно.

В первый момент, растерявшись, она не знала, что ответить. Сказать «все в порядке» не могла, потому что порядка и в помине не было. Сказать, что простила, тоже не могла, потому что пока не простила.

– Спасибо, что хватило совести хотя бы извиниться.

Он кивнул и упер руки в бока. Она знала, что ему трудно, но он никогда не поймет, сколь сокрушительным было для нее его предательство. Забавно… опять ее предал мужчина.

– Папа? – Они не заметили, как подошла Мэл. – Что ты здесь делаешь?

Услышав голос матери, Иден завертелась на руках Линдси, и та отдала ее Мэл, молча ожидая, как отец объяснит старшей дочери причину своего появления. Она подумала, что сейчас вполне подходящее время и место, чтобы расставить все точки над «и», хотя Мэл, конечно, выскажет ей все, что думает, когда они останутся наедине.

– Я пришел, чтобы извиниться перед твоей сестрой.

У Линдси екнуло сердце. Она до последнего не верила, что отец рискнет признаться во всех грехах, и не могла не отдать должное его силе воли. Ей было очень хорошо известно, что отец всю жизнь предпочитал уходить от ответа и отрицать даже самые очевидные факты, поэтому ее очень удивило его поведение.