Виктория Александер - Обольщение джентльмена

— В чем дело? — ничего не понимая, бросился вдогонку граф.

— Вы мне не верите, и я не в состоянии переубедить вас, милорд.

— А чего вы от меня ждали? — В голосе Оливера послышалось раздражение. — Вас доставляют к нам без сознания, потом вы приходите в себя и заявляете, что потеряли память — удивительно, не правда ли? И как, кстати, потерялся ваш багаж…

— Вы сказали «кстати»?! — Гостья даже остановилась от возмущения. — Да знаете ли вы, как унизительно носить чужое платье, пусть даже очень хорошее, но не по размеру?

— Где уж мне, — ответил граф, пряча усмешку. — Одежда с чужого плеча — это фи, моветон.

— Только не пытайтесь пустить в ход свое обаяние, не сработает, — предупредила Кейт. Она пошла было вперед, но вновь остановилась, не в силах успокоиться. — Я еще могу представить, что кто-то захочет осложнить жизнь вам, но зачем, по-вашему, мистифицировать добрейшую графиню?

— Пока не понял.

— Не имею ни малейшего желания ждать, пока вас осенит. Тем более что вы сомневаетесь в моей искренности.

Она отвернулась и быстро пошла по лужайке.

— Mais vous avez nulle part pour aller^[2], — бросил ей вслед граф на почти безупречном французском.

— Sans se soucier je ne resterai pas ou je ne sui pas voulu. Particulierement pas avec un home qui me pense suis menteur^[3]! — тотчас откликнулась гостья и застыла, пораженная. — Я говорю по-французски!

— Как и большинство дам, — протянул Оливер без энтузиазма. — Я никогда не называл вас лгуньей.

— Но это всегда подразумевалось!

Несмотря на раздражение, Кейт не могла не почувствовать удовлетворения от нового открытия — она говорит по-французски! Что бы это значило?

— Может быть, я француженка? — спросила она. — Как вы думаете, Оливер?

— Вряд ли. — Граф взял ее за руку и повел к дому. — Честно говоря, я не знаю, что и думать, но теперь я почти готов поверить, что вы действительно ничего не помните о прошлом.

— Почему? — Она опять остановилась и отняла руку.

— Сомневаюсь, что вы обладаете таким замечательным актерским даром, — ответил Оливер, снова беря ее за руку.

— Фу, как грубо.

Они продолжили путь через лужайку.

— Мне даже хочется, чтобы вы оказались той, кем считает вас моя матушка, — признался Оливер.

— А кем она меня считает?

— Дочерью или другой родственницей какого-нибудь своего старого друга или знакомого, о чем, по ее мнению, могло свидетельствовать пропавшее письмо.

— Почему она так решила?

— Бог знает. Таков уж ее взгляд на мир.

— Почему же вам хочется, чтобы она оказалась права?

— С такой доверчивой душой, как у нее, больно видеть крах своих иллюзий.

— Не увиливайте от ответа. Итак, почему вы изменили отношение ко мне?

— Из-за ваших зеленых глаз, — вырвалось у графа. Остановившись, он повернул Кейт к себе, чтобы видеть ее лицо. — Когда я заглянул в ваши глаза, у меня появилось ясное ощущение…

— Предопределенности? — ахнула Кейт. Боже милостивый, неужели Оливер чувствовал то же, что и она?

— Да… Впрочем, нет, не знаю. Скорее, какой-то необыкновенной перспективы, которая открывается передо мной. Одно могу сказать наверняка. — Он взял ее за подбородок и посмотрел прямо в глаза. — Если бы мне довелось встретить вас раньше, на каком-нибудь приеме, на балу или на прогулке в парке, то я тут же начал бы страстно ухаживать за вами. Прежде такого со мной не случалось.

Кейт сглотнула подкативший к горлу комок.

— Ну теперь-то вы меня поцелуете? — пробормотала она.

Взгляд Оливера скользнул по ее пленительным губам.

— Увы, нет, — ответил он, и, опустив руку, державшую ее подбородок, буквально потащил спутницу к дому. — Я очень, очень хочу вас поцеловать, но этому противится мой разум.

Сердце Кейт затрепетало от радости.

— Потому что вы мне не доверяете или потому, что считаете меня опасной? — уточнила она.

— И то и другое. Но я надеюсь, что ошибаюсь.

— Вы снова — само обаяние. Только, пожалуйста, идите немного помедленнее, потому что я едва за вами поспеваю.

— Это все моя нетерпеливая натура, — усмехнулся граф и замедлил шаг.

— Что мы будем делать теперь?

— Вам лучше вернуться в свою комнату и отдохнуть до ужина. Два падения подряд — не шутка. Вдруг вам станет нехорошо? Тогда нам придется прекратить всякие попытки восстановить вашу память.

— Я хорошо выспалась и чувствую себя прекрасно, — возразила Кейт. — Правда, немного голодна.

Она и впрямь чувствовала себя отлично. Более того, на сердце у нее было легко и радостно — ведь он хотел ее поцеловать. Как мало надо для того, чтобы почувствовать себя счастливой!

— Я распоряжусь, чтобы вам прислали поесть в вашу комнату, — предложил граф. — Не стоит пренебрегать предосторожностями, потому что падения чреваты опасными последствиями.

— Каким образом вы надеетесь восстановить мою память? — посерьезнела Кейт.

— Мне кажется, в этом деле не нужно спешить. Будем продвигаться постепенно, шаг за шагом. Сегодня вы вспомнили о Древнем Риме и заговорили по-французски, завтра выяснится еще что-нибудь.

— Вы мне поможете?

— Конечно, я не покину вас ни на минуту, — решительно заявил граф, но его взгляд помрачнел.

— Так-таки ни на минуту? — переспросила Кейт, ликуя в душе.

— Насколько это будет возможно.

— Я вам очень благодарна, Оливер, мне так хочется как можно скорее узнать, кто я!

Его взгляд смягчился.

— Думаю, если я серьезно возьмусь за дело, то выясню о вас все.

— Снова угроза?

— Нет, что вы, обещание. И что бы там ни было, я его сдержу.

«Надеюсь, она не замужем», — подумал Оливер.

Он сидел в торце длинного обеденного стола, и все время, пока шел ужин, исподтишка наблюдал за Кейт, занимавшей место слева от него, напротив графини. Нелегко наблюдать за человеком, когда за столом всего трое, да еще если этот человек — женщина, от которой трудно отвести взгляд.

— А теперь расскажите, дорогая, что вы знаете о литературе, — предложила графиня.

— Боюсь, леди Норкрофт, что проблему моей амнезии не решить таким простым способом, — в который раз повторила гостья, пытаясь унять исследовательский пыл хозяйки дома. Оливер отметил, с каким терпением и тактом отметает незнакомка бесконечные вопросы его матери, имевшей, несомненно, самые лучшие намерения. «Кем бы она ни была, у нее доброе сердце», — решил граф.

— Кейт уже рассказывала о литературе, мама, — заметил он вслух.

— Я помню, дорогой, ведь у меня с памятью все в порядке, — бросила на него строгий взгляд леди Норкрофт. — Мне кажется, что повторение может помочь нашей гостье вспомнить еще что-нибудь. Для этого все средства хороши, не так ли, Кейт?

— Я от души благодарна вам за помощь, миледи, — улыбнулась та.

Она еще и тактична, продолжил свои наблюдения Оливер. Впрочем, доброта и такт не относились к обязательным для леди качествам: граф знал многих дам благородного происхождения, не обладавших ни тем, ни другим, что тем не менее не умаляло достоинств этих дам в глазах окружающих.

За столом Кейт держалась непринужденно, безошибочно выбирая нужные обеденные приборы. «Если она обманщица и просто актриса, играющая свою роль, то она основательно подготовилась», — резюмировал внимательный наблюдатель.

— По вашим словам, вы, едва взглянув на римскую стену, сразу про нее все поняли? — спросила графиня.

.— Да, но как — ума не приложу, — ответила Кейт. — Это просто возникло у меня в голове, и все. Таким же образом я поняла и кое-что про себя — точнее, про свои недостатки.

— Милочка, наши недостатки — это то, что делает нас людьми, привлекает к нам внимание, — поучительно заметила графиня. — Кому интересны идеальные люди? Никому. Возьмем, к примеру, Оливера. У него есть недостатки, но при этом он очень интересный человек.

— Какие же вы обнаружили в себе недостатки? — спросил граф у Кейт, не обращая внимания на слова матери.

— Ну, во-первых, гордость. — Кейт поднесла к губам бокал с вином и сделала глоток. — Во-вторых, тщеславие и самолюбие: терпеть не могу носить чужую одежду. И еще я очень ценю вашу помощь, графиня, но мне не нравится, что приходится целиком зависеть от людей, в общем-то мне посторонних.