— Держи колени согнутыми и подайся навстречу, когда я надавлю.
Засим он толкнулся.
— Господи! — ахнул Дэвид.
Разбухшая головка отличалась от пальца — даже от нескольких пальцев. Пальцы подвижные, гибкие. А головка безжалостная и тупая, таран во плоти. Первое внезапное растяжение стало болезненным шокирующим вторжением.
— Прости, — прошипел Мёрдо. — Обожди... Дыши.
Дэвид сглотнул и сделал, как велено, — медленно вдыхал и выдыхал, а Мёрдо не шевелился, головка его члена застряла внутри.
Спустя минуту боль начала отступать, однако ощущение наполненности все еще тревожило.
— Ладно, — прошептал он, хоть эрекция и ослабла. — Можешь двигаться.
— Хочешь, чтоб я остановился? — процедил Мёрдо. — Я остановлюсь.
— Нет. Приступай. Я скажу, если не смогу продолжать.
Мёрдо начал медленно двигать бедрами и наконец-то вошел полностью.
— Боже, как же хорошо, — пробормотал Мёрдо, прислонившись лбом ко лбу Дэвида. — Никогда бы не подумал...
Так и не завершив фразу, он обхватил размякший член Дэвида. Работая рукой, он самую чуточку отодвигался и осторожно проскальзывал обратно, с каждым разом увеличивая темп.
Неторопливо, но упорно возбуждение начало нарастать. Дэвид все больше привыкал к тому, что он чувствовал внутри себя член Мёрдо. А спустя дюжину осторожных тщательных движений Мёрдо толкнулся снова, и в этот раз Дэвида пронзило истинное опаляющее наслаждение, словно Мёрдо нажал на то важное таинственное местечко, кое он чувствовал где-то глубоко внутри. Ощущение было настолько впечатляющим, что Дэвид ахнул и вцепился в плечи Мёрдо.
— Господи!
Мёрдо просиял улыбкой, загадочной и очаровательной. Редкой и прекрасной.
— А вот и она.
Он отстранялся чуть дальше и опять толкался, снова и снова нажимая на то место при каждом дотошно точном толчке. Дэвид изгибался и извивался, не в силах сдерживать гортанные умоляющие звуки, что срывались с губ. Слишком, слишком скоро он отдался во власть неизбежной кульминации. Покуда его охватывал освободительный оргазм, он выкрикивал имя Мёрдо и забрызгивал семенем живот.
Через несколько секунд Мёрдо последовал за ним. Мощными руками он вцепился Дэвиду в бедра, ритмичные движения становились все резче и бесстыднее. Выкрикнув нечто нечестивое, он излился и прижался лбом к груди Дэвида.
Они долго лежали молча, ночной воздух остужал влажную плоть. Свеча, испустив тонкую струйку дыма, погасла. Мёрдо прошел к армуару, где налил воды в кувшин и быстро себя омыл.
С мокрой тряпкой он вернулся к кровати, не обратив внимания на протянутую Дэвидом руку, уселся на матрас и сам ему услужил.
Он аккуратно смыл оставшиеся следы масла и семени, поднял с пола покрывало и укрыл лежавшего плашмя Дэвида. Наконец, Мёрдо задул две оставшиеся свечи и, улегшись рядом с Дэвидом, принялся его толкать. Намек Дэвид уловил и перевернулся на бок, позволяя Мёрдо обнять себя сзади.
Дэвиду хотелось что-нибудь сказать, признать то, что между ними случилось, но подобрать слова так и не вышло. Воцарившееся между ними молчание казалось священным.
Спать. Нужно поспать. Время на разговоры и утром найдется.
Мёрдо нежно поцеловал его в шею — это последнее, что он запомнил, перед тем как его сморил сон.
Глава 15
Суббота, 24 августа 1822 года
Разбудили Дэвида щебетание птиц, запах утреннего шоколада... и боль в заду.
Распахнув глаза, он осознал, что лежал в постели в одиночестве. Из соседней комнаты доносились звяканье столовых приборов и тихое бормотание Мёрдо.
Еще один голос. Угодливый, почтительный. Открылась и закрылась дверь.
Несколько мгновений спустя в дверном проеме опочивальни появился Мёрдо, одетый в темно-синий халат, столь же элегантный, как и вечерний костюм Дэвида.
Он улыбнулся.
— Ты проснулся.
Дэвид смущенно улыбнулся в ответ.
— Только что.
— Знаешь, который час?
Задумавшись, Дэвид нахмурился. Он всегда был ранней пташкой — укоренившаяся привычка фермерского мальчика. Ощущение времени никогда его не подводило.
— Половина десятого, — не дожидаясь ответа, подсказал Мёрдо.
Дэвид изумленно разинул рот, а Мёрдо засмеялся.
— Ты меня развращаешь, — усевшись, изрек Дэвид и вмиг почувствовал, как вспыхнули щеки при воспоминании о том, как именно его развращал Мёрдо.
Мёрдо, наблюдая за ним, наклонил голову набок.
— Жалеешь? — нерешительно спросил он, внимательно глядя на Дэвида темными глазами.
— Нет! — воскликнул Дэвид, вопрос почти его оскорбил. — Вовсе нет!
Мёрдо, прислонившись к двери, расслабился. Дэвид подметил, как после озвученного яростного возражения из широких плеч исчезло напряжение.
— Я все гадал, вдруг у тебя возникли сомнения, — сознался он.
— Нет, я... я рад.
— Хорошо. — Он откашлялся и отвернулся. — Почему бы тебе не позавтракать?
Посмотрев ему вслед, Дэвид выбрался из постели и натянул кальсоны, рубашку и брюки, после чего побрел в гостиную. Как и раньше, стол застелили белоснежной скатертью и заставили изысканными блюдами. Прекрасная еда и — да, обоняние его не обмануло, — утренний шоколад. Дэвид попробовал шоколад, но он оказался излишне сладким на его вкус.
— На ферме за завтраком мы пили пиво, — поведал он, отставив шоколад и взяв чайник. — Отец верил, что оно полезно. До сих пор верит.
— Почему не виски? — как бы между прочим произнес Мёрдо, разрезая копченую рыбу. — Мне казалось, это твой излюбленный напиток.
Не услышав ничего в ответ, он озадаченно нахмурился.
— Прости. Я пошутил. Ты пьешь только выдержанный виски, да?
Как ни странно, после возвращения Мёрдо он стал пить меньше. Даже на вчерашнем балу он потягивал винный пунш. Он не знал почему. Вероятно, все дело в том, что по вечерам он бывал лишь в компании мыслей, коим имел склонность потворствовать. В последнее время таких вечеров стало меньше. Даже находясь в одиночестве, он занимался иными делами.
Приятно просыпаться без тяжелой головы и опухшего языка. Приятно здраво мыслить. Возможно, когда Мёрдо вернется в Лондон, он постарается пить поменьше. Только вот стоило подумать, что в скором времени Мёрдо уедет и, может, никогда не вернется, Дэвиду хотелось лишь одного — осушить бутылку крепкого алкоголя до дна.
Наверно, он все-таки должен сожалеть о вчерашней ночи.
— Я тебя обидел? — по-прежнему хмурясь, спросил Мёрдо. — Я не хотел.
Дэвид, пересилив себя, взглянул на взволнованного Мёрдо.
— Нет, вовсе нет.
Он слабо улыбнулся и перевел взор на яйца пашот, но сложно есть, покуда его снедала дурнота. Вскоре он отложил приборы и салфетку.
— И это все, что ты съешь?
— Я не очень голоден, — отозвался Дэвид. — Если честно, мне пора идти.
Это не ложь. Он должен повидаться с Чалмерсом и поговорить с ним насчет Элизабет, а затем обсудить приготовления с Йеном. Нужно выяснить, сумеет ли он добыть билет в Королевский театр. Дел невпроворот.
И возможно, будет полезно побыть вдали от Мёрдо.
Мёрдо вздохнул.
— Дэвид, прошу, не уходи. Я не хотел...
— Ты меня не обидел. Но мне правда пора идти.
Мёрдо поднялся вместе с ним.
— Подожди минуту. Когда мы снова увидимся? — Как только слова слетели с губ, он покачал головой, будто обозлился на себя.
— Не знаю. — Помолчав, Дэвид добавил: — Вряд ли это хорошая идея.
Мёрдо, посуровев лицом, поджал губы.
— Ты сказал, сомнений относительно прошлой ночи у тебя не возникло.
— У меня и не...
— Ты сказал, что рад, черт тебя дери!
— Я рад. Только вот... — Он что, правда это произнесет? — Скоро ты уедешь, Мёрдо. Возможно, в ближайшие дни. Не знаю, как я... Не хочу все усложнять еще больше...
Грудь ходила ходуном, словно он пробежал несколько километров. Мёрдо смотрел на него со скорбной миной на лице.
Развернувшись на пятках, Дэвид прошествовал в спальню и принялся судорожно натягивать смятые одежды. За спиной он уловил мягкие шаги, однако Мёрдо хранил молчание до тех пор, пока полностью одетый Дэвид не обернулся.
— Все верно, скоро я покину Эдинбург, — тихо проговорил Мёрдо. — Через неделю я отправлюсь в Пертшир и какое-то время проведу там. В будущем году по пути в Лондон я могу заглянуть к тебе. И в Шотландии я обычно бываю каждый год... — Он замолк, прикусив губу, но затем продолжил: — Мне понятны твои опасения, но я не хочу ставить точку. На худой конец, я бы не отказался увидеться до отъезда в Пертшир.