Приподняв голову, она взглянула на его лицо с сильными, жесткими чертами, которые, казалось, были выточены морскими ветрами.
Возможно, они оба по-разному понимали значение слов «заниматься любовью». И если бы она увидела глаза Колина, то смогла бы сказать это наверняка. Потому что уже научилась читать его мысли по глазам.
– Ты говоришь так, чтобы утешить меня, – произнесла Грейс.
– Вовсе нет.
Ладони Колина гладили ее плечи, отчего Грейс чувствовала себя чуть ли не кошкой в его руках. Она постаралась избавиться от этого ощущения.
– Колин, ты ведь не любишь меня, ну если только как сестру. Ты никогда… – Грейс на секунду умолкла, подбирая слова. – На Лили ты всегда глядел не так, как на меня. Ты танцевал с ней, написал длинное письмо, а на мои письма если и отвечал, то совсем коротко. – От этого воспоминания ее сердце сжалось, и она поспешила покинуть его колени.
– Грейс! – Колин чуть ли не взревел подобно раненому зверю, вытянув руки в ее сторону.
– Я хочу, чтобы мы были абсолютно честными друг с другом, – сказала она, глядя на него сверху вниз. Ее раненый лев был вполне силен и отважен, чтобы проявлять к нему какую-то жалость. Пройдет совсем немного времени, и он, сбросив эту повязку, снова будет бесстрашно взирать на мир.
– Я хочу того же самого… – Колин опустил руки.
– Ну и замечательно… Я не терплю какой-либо путаницы и недоговоренности. – Грейс присела в кресло напротив.
Колин молча кивнул.
Его лицо приняло какое-то уныло-потерянное выражение, на которое было нелегко смотреть, но Грейс тем не менее заставила себя продолжить:
– К Лили ты испытывал желание, которого никогда не испытывал ко мне, и это совсем неудивительно. Все вокруг находят ее невероятно прелестной. И ты наверняка был влюблен в нее, раз уж прислал ей столь длинное письмо.
Колин открыл было рот, но Грейс пресекла его попытку что-то сказать:
– Подожди, дай мне договорить. – И, сглотнув, она продолжила: – Я всегда любила тебя, о чем ты вполне мог догадаться, читая мои глупые письма. И о том, чтобы стать твоей женой… об этом я мечтала с самого детства. Но я не питаю никаких иллюзий и не хочу притворяться, будто ты испытываешь ко мне схожие чувства.
– Послушай, Грейс…
– Ты можешь говорить что угодно, – перебила она. – Но мы оба знаем правду, твое поведение было весьма красноречивым. Если бы ты любил меня, то во время побывок на берегу обязательно нашел бы возможность повидать меня. Ты бы отвечал на мои письма. Ты бы поцеловал меня тогда на берегу или же в любой другой раз, когда мы оставались наедине с тех пор, как мне исполнилось шестнадцать. Ты бы выказал хоть какие-то признаки если уж не любви, то хотя бы желания.
Грейс почувствовала, что ее монолог стал звучать слишком уж патетически, поэтому она распрямилась и постаралась придать голосу побольше твердости.
– Ты ничего такого не сделал, и я давно с этим смирилась. Но теперь нам предстоит вступить в брак, и я думаю, что со временем мы научимся в какой-то степени любить друг друга. Я готова попытаться, если ты не будешь лгать мне о своих чувствах.
– Но Грейс…
Она не желала слышать какие-либо доводы, по крайней мере сейчас, и, вскочив на ноги, опять оборвала Колина:
– Пожалуйста, давай не будем обсуждать все по новому кругу.
– Этого я обещать не могу.
– Я достаточно унижена тем фактом, что писала тебе те письма. Сейчас нам с тобой предстоит заключить брак. Так что давай начнем с чистого листа. Я вполне верю твоему утверждению, что ты не влюблен в Лили.
– Твоя сестра глупа, как утка, – отрезал Колин. Он казался рассерженным, по бокам его рта обозначились жесткие складки. – Я нахожу ее привлекательной, но любви к ней у меня нет.
– Ну тогда, думаю, мы сможем жить вместе. Только, пожалуйста, не лги мне. Я этого не переношу. – Характеристику, данную сестре, Грейс проигнорировала. Вряд ли Колин считал Лили глупой уткой, когда вальсировал с ней.
Он сидел словно в оцепенении, стиснув подлокотники кресла.
– Значит, мне не позволяется говорить, что я люблю тебя?
– Я знаю, что ты любишь меня, – нетерпеливо отозвалась Грейс. – Так же как и я люблю всех членов твоей семьи. Колин, ты все прекрасно понимаешь. Я просто не хочу, чтобы ты притворялся, будто любишь меня по-настоящему, как возлюбленную. Так, как ты любил бы Лили, если бы все сложилось иначе.
– Мне не нравится, когда мне указывают, что я должен делать.
– Я не указываю, я прошу… А впрочем, да, я указываю! И думаю, что имею на это право. Колин, я писала тебе на протяжении нескольких лет. А ты отписывался мне в лучшем случае парой строчек, когда у тебя возникало такое желание. Я заслужила право требовать от тебя хотя бы эту малость.
Рот Колина оставался закрытым, но он, похоже, чуть ли не скрежетал зубами.
– Мы просто начнем все сначала, – повторила Грейс. – Мы будем развивать обоюдную любовь, как это происходит у людей, у которых не было в прошлом отношений, подобных нашим.
– Ты хочешь, чтобы я за тобой ухаживал?
Колин как будто ужаснулся подобной перспективе.
– Нет, конечно, – несколько обиженно ответила Грейс. – Я знаю, что я не из тех женщин, которых ты стал бы обхаживать. Так что увиваться вокруг меня не надо.
– Ты вполне заслуживаешь, чтобы за тобой ухаживали.
– Что ж, у меня был такой период… Джон ухаживал за мной почти целый год.
Колин недовольно нахмурился.
Грейс вдруг охватило беспокойство. Все шло совсем не так, как она предполагала. Ей не хотелось, чтобы у Колина возникла к ней какая-то жалость. И не хотелось напоминать ему о том, что она была так по-глупому увлечена им.
А Колин наверняка не испытывал ни малейшего желания ухаживать за ней, женщиной, которую он… Грейс обожгла внезапно пришедшая мысль. Ведь он овладел ею под воздействием настойки опия! А вдруг без этого снадобья у него не возникнет к ней никакого влечения? Когда она сидела у него на коленях, он утешал ее, будто маленькую девочку, которая ушибла коленку.
Это так контрастировало с его поведением в карете.
Нет, ей следует тщательнее обдумать перспективу подобного замужества. Грейс не вынесет столь унизительного существования. Это невозможно, ее сердце просто разорвется.
Нет, она не может на это пойти.
Одна только мысль об интимных отношениях с Колином, когда он сможет видеть ее, будет знать, кто она такая, вызывала болезненное ощущение. Он сказал, что она достойна ухаживаний, и, возможно, попытается что-то такое изображать, будет говорить ей комплименты, но вряд ли испытает рядом с ней то пьянящее блаженство, которое отражалось на его лице во время танца с Лили.
Нет… Не стоит даже и надеяться.
– Ты знаешь, я передумала, – проговорила Грейс, направившись к двери. Колин повернул голову на звук ее шагов. – Никакого брака у нас не будет. Извини за всю эту суматоху.
– Суматоху?.. – повторил он. – И почему же наш брак не состоится?
Что ж, раз Колин так хочет, она скажет.
– Ты возжелал меня под воздействием опия, – объяснила Грейс, с гордостью отмечая, что ее голос достаточно тверд. – И мне не хотелось бы пичкать своего мужа наркотиками ради того, чтобы зачать с ним детей. Поэтому я изменила решение.
– Нет, так нельзя… Мы уже осуществили брачные отношения, пусть даже и не заключив официального брака.
– У нас нет никаких отношений! И никогда не было, лишь только в моем воображении. Так что не беспокойся обо мне. Я ухожу. Мне… мне надо идти.
Грейс выскочила из комнаты и взбежала по лестнице, слыша, как Колин зовет ее. Он взывал так, будто был в море и пытался перекричать завывания шторма, но она не остановилась.
Ее номер, наилучший на этом постоялом дворе, находился на самом верху. Грейс буквально влетела в комнату, словно за ней гнались чудовища, и растерянно огляделась. Сердце бешено колотилось. Нет, ей не нужна столь позорная сделка. Она просто не вынесет подобной степени унижения.
И зачем она призналась в любви к нему? Вполне могла бы держать это при себе.
По щекам текли слезы, и Грейс смахнула их ладонью. После чего схватилась за свой саквояж, но тут же вспомнила, что в нем находится лишь ее порванная одежда. У нее не имелось даже запасной сорочки, а дорожный кофр с ее вещами будет доставлен только завтра. Все, что у нее сейчас было, – это акварельные краски и альбом.
Ну что ж, достаточно и этого. Она просто удалится куда-нибудь, как можно дальше отсюда.