Нина Владимировна считала себя от природы весьма наблюдательным человеком. И никто не стал бы спорить, что склад ума у нее по преимуществу аналитический… Если бы не трагедия, связанная с родителями, из нее со временем наверняка получился бы прекрасный медик, ученый: ведь именно наукой она и намеревалась заняться после окончания института и ординатуры. Но воспоминания об этом, уж тем более сожаления Нину Владимировну никогда не мучили. Предаваться пустым мечтаниям было не в ее правилах. Судьба сложилась совсем иначе, не важно, что не по ее воле. А жизнь нельзя откладывать на потом в неоправданной надежде, что все вдруг возьмет да и изменится, и вместе с этим «всем» и судьба тоже… Нет! Жить нужно сегодня и сейчас, исходя из того, что уже есть, а не из каких-то там лучших или худших, а то и вовсе придуманных вариантов.
— Принеси мне, Нюсенька, сегодня синее шелковое платье, голубой шарф и ту, вчерашнюю брошь, — обратилась она к Нюсе, направлявшейся уже прочь из кабинета все с тем же подносом в руках.
— Сюда прямо нести? — удивилась та, поскольку предполагала, что Нина Владимировна, скорее всего, отправится в свою комнату. — И причесываться тоже здесь будем?..
— Сюда. Здесь, — усмехнулась генеральша, но решения своего никак не объяснила. А Нюся, зная характер хозяйки, смолчала и покорно отправилась выполнять ее распоряжение.
5
К обеду вся семья была снова в сборе. Нина Владимировна была абсолютно уверена в том, что ее проницательности хватит, чтобы выяснить, которая из невесток встречалась этой ночью с соседом. Но уже к середине трапезы стало ясно, что на этот раз она ошиблась: обе женщины выглядели, как обычно, и вели себя тоже вполне традиционно. Даже очередное выступление Маши легко можно было отнести к обыкновенному явлению.
Поняв, что ни одна из невесток не собирается себя выдавать, Нина Владимировна обратилась именно к Маше с вопросом, который сама считала провокационным.
— Вот уж не думала, — небрежно произнесла генеральша, — что в таком юном возрасте могут мучить головные боли. У меня такое бывало исключительно от ночных бдений.
— Ну при чем тут возраст? — Маша совершенно спокойно поглядела на свекровь. — Подумаешь, голова разболелась. С кем не бывает? Тем более в особенные дни, правда, Эль?
Эльвира от неожиданности уронила ложечку и, вспыхнув, возмущенно посмотрела на свекровь. Так же как и Нина Владимировна, Эльвира терпеть не могла подобных разговоров.
— С чего ты взяла? — резко бросила она. — И вообще… Веди себя прилично хотя бы за столом!
Владимир, уткнувшись носом в тарелку, едва сдерживался от смеха. Евгений покраснел как рак и изо всех сил старался не смотреть на мать.
Но Маша, казалось, ничего не замечала.
— И что же я такого неприличного сказала? — в ее голосе звучало искреннее недоумение. — Что естественно — то не стыдно, ведь верно?
— Ну хватит! — Нина Владимировна тоже не выдержала. — Мы, кажется, действительно за столом… Нюся, жаркое мне не подавай, я просто выпью компота и пойду отдохну.
Она отлично поняла, что дальнейшее наблюдение за невестками ничего не даст. И вообще, почему она, собственно говоря, решила, что с Любомиром ночью встречалась одна из них? А вдруг это была какая-нибудь посторонняя женщина? Или соседка?
Генеральша задумалась, мысленно перебирая возможные варианты. Особняк Любомира слева от ее дома. С другой стороны от него жила взрослая дочь и тоже почти взрослые внуки той самой, ныне уже покойной, подруги Нины Владимировны, которая когда-то спасла ее от ареста и привела в гости к генералу. Совершенно очевидно, однако, что между дочерью подруги Ольгой и Любомиром подобный разговор состояться не мог. Хотя бы потому, что Оля была разведена и никакого «козла» и «ублюдка» у нее не было даже в качестве любовника. Воспитанная матерью в строгости, она бы ничего подобного себе не позволила… Дальше… Что же дальше?.. По другую сторону генеральского особняка проживала пожилая «академическая» пара. К ним иногда наезжала огромная и шумная молодежная компания то ли детей, то ли внуков. Запомнить, кто из них кто, Нина Владимировна и не пыталась.
Но во-первых, эти шумные наезды генеральша услыхала бы обязательно. Во-вторых… Для чего, спрашивается, Любомиру с кем-либо встречаться у них в саду, а не на своей территории? Глупо. Да и женщина очень торопилась уйти, боялась, что проснется ее муж. Она и так, судя по всему, рисковала…
— Нина Владимировна! — голос Нюси вернул глубоко задумавшуюся генеральшу к реальности. — Вам помочь дойти до кабинета… или комнаты?
— Конечно нет, — сухо ответила генеральша. — Лучше принеси еще компота, замечательный у тебя сегодня вышел… Володя!
Старший сын слегка вздрогнул и виновато глянул на мать, отрываясь от газеты, которой загородился от остальных.
— Ты неисправим, — вздохнула Нина Владимировна. — Просто удивительно: с самого детства пытаюсь отучить тебя читать за едой, и все без толку…
— Извини, мамусь, — он добродушно улыбнулся и быстренько сложил газету вчетверо. — Просто статья про одного знакомого. Это, дорогая, по твоей части, — Владимир посмотрел на жену. — Кто бы мог подумать, что Серегин занимается такими делами?
— Какими? — Эля удивленно приподняла брови.
— Представляешь, у него дома хранилась уйма оружия… Где-то на даче, что ли… Вот уж не подумал бы!
— Хранил или перепродавал? — поинтересовалась Эльвира.
— А какая разница? — встряла Маша.
— Большая. Сроки за хранение оружия и за его перепродажу разные… Так что там?
— Я еще не дочитал, дочитаю — скажу… Женька, ты его помнишь?
— Серегина? Помню, конечно, но не видел, наверное, года два… Вот дурак!
— Эля, — Нина Владимировна немного поколебалась, но все-таки продолжила: — Хранение оружия… За это что — есть статья? Я-то думала, нынешние законы это допускают…
— Есть, — Эльвира улыбнулась. — Статья двести двадцать два, часть, если не ошибаюсь, первая… От двух до четырех…
— Что — от двух до четырех? — не поняла генеральша.
— Срок наказания… Но если он его просто хранил, а не перепродавал и сумеет это доказать, могут дать минимальный и даже условно… Боже, Нина Владимировна, вам-то это зачем?
— О!.. Вобщем-то незачем… Тем более что сдавать его я не собираюсь.
— К-кого?! — от изумления Эля приоткрыла рот. — Вы что, хотите сказать, что у вас… у вас есть оружие?!
— Да, пистолет Константина, — спокойно произнесла генеральша. — Именной… Неужели ты не знала?
— Круто! — восхитилась Маша и уставилась на свекровь почти с восхищением. — И вы что — умеете из него палить?
— Не палить, как ты выразилась, а стрелять… Разумеется, умею.
— Господи, мам, — Владимир поморщился. — Неужели ты не понимаешь, что именного оружия это не касается? Я имею в виду — статья.
— Это не касается владельцев именных пистолетов, — Эльвира вдруг разволновалась вопреки обыкновению. — Но никак не наследников… Если только после смерти мужа вы не утрясли этот вопрос с властями… Господи, да зачем он вам?!
— А меня не касаются ваши нынешние законы! — твердо произнесла генеральша. — Вот не станет меня — сдавайте на здоровье, что хотите! А я обещала мужу хранить его оружие, пока жива… К вашему сведению, Костя прошел с ним всю войну!
— Ну-у-у… — разочарованно протянула Маша, — так он уже старый… Тогда не интересно, из него уже наверняка не выстрелишь, весь заржавел…
Генеральша поморщилась и посмотрела на невестку почти с отвращением.
— Какая может быть ржавчина на оружии, за которым следят? А я за ним слежу! Пистолет в полном порядке!
— Послушай, мамочка, я давно хотел сказать тебе. — Евгений, до сих пор молча слушающий оживленную беседу остальных, нахмурился. — Тут я согласен с Элей. Это безумие держать в доме настоящее боевое оружие, да еще, как ты выразилась, «в полном порядке»!.. Где ты его, кстати, держишь?
— Там, где положено, — усмехнулась Нина Владимировна. — Вам всем об этом знать совсем не обязательно. А то действительно привлекут по этой вашей статье, а вы — и знать не знаете ничего. Следовательно, как сообщников не заберут…
Эльвира покачала головой и пожала плечами:
— Как хотите, в конце концов, это не мое дело… Но если честно, не ожидала от вас такого легкомыслия.